— Чем занят?
— Да уже ничем. Что нового у моей дочери?
Папа пока так и не вставал из-за стола.
— Если ты интересуешься, бросила ли я универ, то нет — Олег хорошо держит оборону.
— Я не об этом спрашивал. Но если уж ты вспомнила, то я знаю, что положительные перемены есть.
Криво улыбнувшись, задала вопрос:
— Положительные перемены для кого?
— Для тебя. Хоть ты и берёшь всё в штыки, но мы с матерью желаем тебе только лучшего.
В горле встал ком, словно маленькой девочке, мне захотелось упасть на пол и разрыдаться, но я лишь как можно спокойнее сказала:
— Я понимаю, папа. Но и вы должны понять, что рано или поздно ребёнок вырастет, начнёт принимать свои решения и набивать свои шишки. Позвольте мне выбирать тот путь, который я сама для себя желаю.
Отец вздохнул.
— Ты стала более дипломатично отвечать. Кажется, Тихомиров положительно на тебя влияет.
При упоминании этой фамилии бросило в жар. Ещё пару часов назад я держала Макса за руку, сейчас же это кажется сном, буйной девичьей фантазией.
— Что тебе ещё дядя рассказал?
— Ничего. Просто удивил тем, что ты ходишь на пары и на практику к Максиму. Я порадовался. У вас много с ним общего. Как только стало известно, что он будет твоим преподавателем, я знал, что вы поладите.
— И что же у нас общего? — старалась скрыть свою заинтересованность.
— Он такой же упрямый, а ещё борец за справедливость. Если все будут идти налево, он принципиально пойдёт направо.
— Хочешь сказать, такой же кактус?
Наконец-то папа улыбнулся и подошёл ко мне.
— Ох, заяц, как же тебя не хватало.
Он обнял меня, а я уткнувшись в родное плечо умудрилась-таки подмочить его рубашку слезинкой.
Ужин прошел очень хорошо. Родители старались не давить на меня, а я держать эмоции под контролем. Мы с Олегом даже решили остаться с ночёвкой впервые за столько месяцев.
Я ещё та сонька, но вот в своей старой комнате вообще не смогла уснуть. Слишком мягкая подушка, слишком тикают часы и шторы не такой плотности, как я уже привыкла. Где-то в четыре часа решила вызвать такси и поехать домой.
— Ты куда? — спросил Олег, когда я столкнулась с ним возле ванной комнаты.
— Я домой. У меня там деточка скучает.
— Какая ещё деточка?
— Собака. Скажешь родителям, что я позвоню.
— Хорошо. Мелкая, напиши, как будешь дома.
Утром было очень свежо. Таксист попался молчаливый или сонный, поэтому я смотрела в окно на пустой город, в какой-то момент пришла идея прогуляться. Вышла за квартал до своей высотки.
Людей на тротуарах вообще не было. Иногда из подъездов выходили ранние пташки на прогулку с собаками, и мне ещё больше хотелось потискать Аристотеля. Не знаю каким образом, но мужчина, который вылетел из-за поворота навстречу, умудрился задеть меня плечом.
— Извините, — бросил, даже не остановившись.
— Ничего.
Он уже был за спиной, когда меня посетило странное чувство, что я уже видела где-то этот орлиный нос и глубоко посаженные глаза. Перед глазами стала фотография, которую Макс сделал в «Империи красоты».
— Это же Корягин, — вдруг меня осенило. — Что он тут забыл?
Варианты «вышел в магазин за хлебушком» и «навещает троюродную бабушку» в голову не приходили. Почему? Может, потому, что человек внезапно уволился в разгар судебного процесса и соврал о причине, а теперь в такую рань бродит по району, где он не живёт? Я развернулась и пошла за ним следом. Хорошо, что была в капюшоне, и даже если захотеть, то запомнить моё лицо было тяжело.
Корягин шел достаточно быстро. Я старалась не отставать, но и держать дистанцию. Он повернулся только раз — пришлось сделать вид, что я разминаюсь перед пробежкой. Далее он сошёл с тротуара и направился дорожкой к парку, в котором мы не так давно гуляли с Тихомировым, но с другой стороны. Кусты уже начинали лысеть, приходилось сгибаться в три погибели, чтобы оставаться незамеченной. Тем временем, мужчина всё дальше и дальше шёл вглубь парка, куда в это время вряд ли кто-то зайдёт. «Ничего не понятно, шпионские страсти какие-то», — подумала я. Постепенно уже перестала понимать, где мы вообще находимся.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
За пригорком оказалась маленькая смотровая площадка на город. Я никогда о ней не знала и, пожалуй, не обнаружила бы случайно во время прогулки. Она была спрятана стеной сухих терновых зарослей, а спуститься к ней можно было или слабо вытоптанной тропинкой, или чем-то похожим на ступеньки в желтой траве по колено. Корягин спустился тропинкой, а я, боясь спалиться, обошла с другой стороны и затаилась возле ступенек. Видно было очень плохо, но мне удалось рассмотреть женский силуэт. «Ага, значит, тайная встреча с какой-то мадам».
Меня учили, что подслушивать нехорошо, но я засунула воспитание куда подальше и спустилась ближе, чтобы услышать разговор. Даже если окажется, что Корягин просто изменяет жене, мы с Максом должны быть в курсе, ведь именно он у нас в главных подозреваемых.
— Так когда будут деньги? — недовольным тоном спросил Корягин.
Женщина ответила:
— Нужно ещё подождать, мой человек пытается решить ситуацию.
— Я не могу больше ждать. Мне уже пришлось уйти с работы, я вызываю слишком много подозрений.
— Дело пошло не так, как мы планировали.
— Вы планировали! Имейте в виду, что если я буду идти ко дну, я потяну вас за собой.
Поскольку я неоднократно пересмотрела тот эфир Медининой, я без проблем узнала её голос. Да, это была именно она. «Сейчас я сниму вас, дорогуши».
Максимально приблизившись к терновнику, я нашла удобное положение для записи видео. Немного пропустила, но разговор ещё продолжался. Корягин ставил ультиматумы:
— Я хочу половину суммы сейчас. Или будут капать проценты.
— По-моему, вы преувеличиваете свою значимость в нашем деле. Но ладно, я постараюсь решить эту проблему. Дайте мне ещё пару дней.
Кажется, они договорились и собрались расходиться. Первым вышел Корягин, не подав даже руку женщине, хоть подниматься под горку было тяжело. Я попыталась приблизить камеру, чтобы их лица было хорошо видно, и не заметила, что ставлю ногу мимо ступеньки. Этого хватило, чтобы рухнуть на траву и уронить телефон.
— Вы слышали этот звук? — забеспокоилась Вероника.
— Вы о чём?
— Давайте скорее расходится.
Они и вправду развернулись в разные стороны, но этого мне уже не было видно. Я лежала во влажном от росы сене, которое уже начинало отдавать гнильцой, и сквозь шум в голове думала не о том, что, похоже, повредила ногу, а о том, что запись могла не сохраниться.
Сашка-2
С горем пополам поднялась и нашла телефон. Затаив дыхание, сняла блокировку и обнаружила, что запись стоит на паузе.
— Повезло, — вздохнула с облегчением.
Нога болела. Я никогда не ломала ничего, и вывихов тоже не было, поэтому масштаб своего увечья оценить было сложно, но если я в сознании и не вою волком, значит, не всё так плохо.
— Нужно выбираться отсюда.
Попытка встать не увенчалась успехом. Я не придумала ничего лучше, чем позвонить дяде и попросить о помощи.
Судя по голосу, Олег ещё спал.
— Где ты? Я сейчас же приеду, — говорил напугано и очень громко, когда я объяснила ситуацию.
— Не кричи так и не вздумай родителям говорить. Я точно не знаю, где нахожусь. Где-то в парке. Сейчас геолокацию отправлю.
Дядя добрался, словно на реактивном самолёте. Поддерживая меня за спину, помог выйти на асфальтовое покрытие, а там мы маленькими шажочками доплелись до машины. Чувствовала себя раненым на поле боя, а в салоне меня немного укачало. Может, падение так повлияло или то, что я не спала ночью, но очень скоро я провалилась в царство Морфея, не поинтересовавшись даже, куда мы едем.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Открыв глаза, по белым стенам и специфическому запаху определила, что я в больнице. Тело затекло, голова кружилась, а урчащий желудок напоминал, что он пуст. Привстав на локтях, заметила, что я в палате не одна. Рядом, на свободной кровати, сидел Макс и смотрел в окно.