шоу запряглась. А папику что? Он рад, лишь бы я по ночным клубам не шастала.
– Как же тебя с работы отпустили?
– Да я не работаю, – ответила девушка и шевельнула пальчиками, мол, не стоит заострять внимания на такой чепухе. – Учусь в университете менеджмента. Про медсестру придумала. Папик позвонил продюсеру, подкинул на его счет деньжат, и меня без всякой аттестации взяли… Только ты меня не выдавай.
– А мне-то что? Пусть твой напарник теперь страдает.
Девушка согласилась с моим доводом и, выказывая доверие, протянула указательный пальчик.
– Я Рита. Можно просто Марго.
И тоже представился и пожал ее пальчик, словно палочку от чупа-чупса.
– Мир-дружба? – подытожила Марго. – Тогда постой на атасе у туалета, пока я покурю, ладно? – Не дожидаясь ответа, она вдруг резко приблизилась к моему лицу, глядя на него как кошка на мышь: – Замри! Не шевелись! У тебя ресница в глазу! Сейчас вытащу!
Я почувствовал, как она бережно прикоснулась пальцем к моей переносице и осторожно поддела ноготком ресницу. Несколько мгновений ее лицо было очень близко, так близко, как бывает только разве что при поцелуе. Между ее влажных разомкнутых губ блеснул ряд крупных, идеально ровных зубов, и по моей щеке проплыло ее тихое дыхание с запахом апельсиновой жвачки.
– Было б клево, если бы мы с тобой оказались в одной команде, – высказала Марго спорную мысль, когда мы вышли в тамбур. Парни, играющие в нарды, на мгновение оторвались от игры и взглянули на нас. Девушка, спрятавшись за мной, закурила, открыла настежь дверь туалета, чтобы при первой опасности кинуть окурок в унитаз. – А ты сможешь живых пауков съесть? А я ни за что. Я лучше кору с деревьев обгладывать буду. А вообще-то, два или три дня голодания – для меня не проблема. Знаешь, как я за эту зиму похудела!
Она подтянула кверху мешковатые брюки, одернула курточку, стараясь привлечь мое внимание к своему пупку с пирсингом. Жаль, что Ирэн спит и не может полюбоваться на наше общение. Я пытался вспомнить, как выглядит водитель автобуса, которому подвалило счастье провести несколько дней в обществе этой рафинированной студентки.
Марго загасила окурок под краном и энергично помахала рукой перед лицом, разгоняя табачный дым. Я подошел к зеркалу и выковырял из-под него очередное послание от Морфичева. "НИЗОВЬЯ ВОЛГИ ОТПАДАЮТ. ПО МОИМ РАСЧЕТАМ НАС СБРОСЯТ НА ЮЖНЫЙ УРАЛ".
– Что это? – полюбопытствовала девушка, подкрашивая помадой губы.
– Инструкция от моего напарника, – ответил я и на обратной стороне бумажки написал: "СЧИТАЮ ЭТО ПРЕДПОЛОЖЕНИЕ НЕБЕЗОСНОВАТЕЛЬНЫМ И ЗАСЛУЖИВАЮЩИМ ВСЯЧЕСКОГО ВНИМАНИЯ". Подумал и поставил в конце три восклицательных знака.
– А ты ловкач! – покачала головой Марго и погрозила мне пальчиком. – Выиграть хочешь?
– Хочу или нет – результат уже предрешен, – самоуверенно заявил я, заталкивая записку под зеркало. – Так что расслабься со своим водителем и получай удовольствие от дикой природы. Ты ведь здесь не ради денег, так?
– А ты ради денег?
Я еще не созрел до такой глупости, чтобы рассказать малознакомой пигалице про Ирэн, из-за которой я ввязался в Игру. Мы вернулись в отсек. Марго стала допытываться, какая, по моему мнению, команда выйдет в победители. Два парня в голубых комбинезонах принялись раздавать пластиковые тарелки с бутербродами и куриными окорочками. Ирэн проснулась, но еще долго не могла прийти в себя. Откинувшись на спинку сидения, она безотрывно смотрела в потолок. Лицо ее было бледным, на щеке отпечатались складки комбинезона. Наверное, ей приснился плохой сон. Марго выгребла из кармана куртки шелуху от семечек и кинула ее под сидение. Отряхнув руки, она впилась зубами в куриную ногу.
– Ты женат?
Я думал о том, где по замыслу хитроумного продюсера нас выкинут. Этот самолет мог развить скорость до пятисот километров в час. Мы находились в воздухе уже больше трех часов… Я представил себе карту Побережья, Поволжья и отдаленных окрестностей страны, но все попытки определить наше местонахождение оказались тщетны, ибо я не располагал направлением полета. В иллюминаторах можно было разглядеть лишь методично освещаемое сигнальными огнями крыло, дальний край которого растворялся во мраке. Казалось, самолет залип в смоле, как пчела в меду, а двигатели еще продолжают натужно работать, пытаясь вырвать крылатую махину из вязкого плена… А впрочем, зачем я без толку ломаю голову? Не все ли равно, где я окажусь? Мне что Южный Урал, что Центральная Сибирь, что Приамазонская сельва – повсюду моя стихия, в которой я подобен рыбе в воде. Я полон сил и дерзкой отваги. Желание остаться в глазах Ирэн прежним Кириллом Вацурой, который когда-то с легкостью покорил ее сердце, настолько велико, что в моей душе стало зарождаться чувство сострадания к Морфичеву. Он еще не знает, какая безудержная и безумная гонка ему предстоит! Он беспокоится за мои ноги…
Я склонился над ботинками, которые любезно предоставил мне Морфичев. Отдаю ему должное – ботинки высшего класса! Я затянул потуже шнурки и стукнул подошвами о рифленый пол. Быстрее бы встать на край рампы, пристегнуть карабин с вытяжным фалом и прыгнуть в черную бездну! Быстрее бы в драку!.. Марго толкала кончиком ноги парашютный ранец и лепетала мне про дочернюю компанию в Копенгагене, которую папик отдаст ей, как только она закончит университет. Она не хвасталась, от этой смешной и глупой привычки она избавилась давно, потому что беспрерывно, ежедневно и даже ежечасно хвастать ей надоело. Хвастовство уже не приносило ей удовлетворения, как и регулярно обваливающиеся на нее материальные блага. Она всё уже видела, везде побывала и почти всё испытала. Даже полет на военном самолете и предстоящий ночной прыжок с парашютом ее не слишком волновал. Это было пресыщенное дитя, стремительно теряющее интерес к жизни. Она цеплялась ко мне, пытаясь расковырять мою душу в надежде найти в ней то, что смогло бы ее удивить и заинтересовать. Но я не поддавался, я не хотел кормить собой этого симпатичного вампира. Рядом с ней я чувствовал себя ребенком бедных родителей, которые, расщедрившись, впервые в жизни повели меня на качели. И я волновался, я радовался и удивлялся всякой мелочи – кристалликам льда на стекле иллюминатора, запаху холодной курицы, сидениям, которые откидывались при помощи маленьких рычажков и, конечно, своим новым ботинкам, которые будут с остервенением топать землю, стремительно приближая меня к победному финишу.
– Слушай, а какой сегодня день недели? Вторник? – испуганно спросила Марго и, хлопнув себя по лбу, запустила ладонь в карман курточки. Она вынула оттуда плоскую пачку с таблетками, на которой были нарисованы профиль обнаженной женщины и календарь на месяц, выковыряла одну