она начнет распространятся по рынку, то только тогда я начну думать об изменении цены. Эй, если ты боишься таких денег, то, может быть, тогда я увеличу свою комиссию?
Эти последние слова он нацелил прямо на Лютца, широко улыбаясь.
— У нас нет права голоса в том, за сколько она будет продаваться, — сказала я, — поэтому мы оставим определение фактической цены для продажи вам, мистер Бенно, но я не согласна на какое-либо изменение вашей комиссии. Эй, Лютц. Если тебе не нужны такие деньги, может, отдашь их мне?
— Как будто я собираюсь отдавать кому-нибудь из вас! — закричал он. — Я был просто немного шокирован такой суммой денег, вот и все!
Лютц крепко прижал карту гильдии к груди. Так как карты гильдии связаны с их владельцем кровью, никто, кроме самого владельца, не смог бы ими воспользоваться. Это совершенно безопасное место для хранения ваших денег.
— Если ты хранишь все деньги в гильдии, то тебе не нужно смотреть на сами наличные деньги, так что все не так страшно, да?
— Черт, я немного завидую, как ты так бесстыдно обо всем этом говоришь, Мэйн.
— Чтоо, бесстыдно?! Это подлоо!
Во времена Урано я откладывала свои деньги в банке. Затем, в этом мире, когда я заработала аж маленькие золотые монеты, а затем потратила почти все на оплату этого волшебного инструмента, поэтому, мне кажется, что я просто уже привыкла к движению больших сумм денег. Я ни в коем случае не стыжусь этого.
Когда я дулся, я протягиваю руку, чтобы вытащить карты гильдии с широко улыбающимся Бенно, рассчитываясь с нашими счетами. Я получаю пять больших медных монет наличными от него, чтобы вернуть свою семью. Лютц делает то же самое, получает монеты для своей семьи, и мы заканчиваем наши сделки.
Несколько дней спустя, когда Лютц пошел за ключом от склада, он вернулся с письмом и довольно большой упаковкой. Точнее, это было не письмо, а деревянная доска, на которой было написано приглашение. В пакете была пара пальто с капюшоном, предназначенные для натягивания на голову, как своего рода пончо.
— Что это такое? — спросил Лютц, нахмурившись на свое разноцветное пончо.
Я просмотрела наше пригласительное письмо. В нем кратко были перечислены время, место и причина собрания.
— Здесь говорится, что мы должны встретиться на центральной площади у четвертого колокола с целью покупки одежды, — сказала я.
— А? Одежды?
— …В нем также говорится, что появились некие люди, которые приходили, чтобы выразить возражения против бумаги, которую мы сделали. В то время как отправитель приглашения хочет встретиться с ними, чтобы обсудить возможное решение проблемы, кажется, что для нас было бы лучше не выделяться, чтобы наше существование не стало известно. Так как наше появление не вписывается в интерьер магазина, то мы должны носить это, когда пойдем на встречу с отправителем.
— А? Что это?! Звучит очень опасно, правда?
Мы вдвоем надели пончо на голову, чтобы их примерить. Они были очень теплые и полностью закрывали нашу одежду. А пока, кажется, лучше всего было бы прикрыть нашу тряпичную одежду. Когда мы поднимем капюшоны, наши волосы и наши лица будут скрыты, поэтому, когда мы будем ходить, мы должны надеть их. Моя заколка кажется очень заметной.
— Я не знаю, действительно ли это опасно, но поскольку мы собираемся встретиться с мистером Марком, как насчет того, чтобы мы заранее отнесли бумагу тронбэй, чтобы мы смогли ее продать, пока есть шанс? О, хотя, может быть, было бы лучше, если бы мы не ходили с ней, когда нас попросили, чтобы мы не выделялись?
Я стала проверять состояние бумаги тронбэй, но Лютц вдруг разозлился.
— Maïne, почему ты такая спокойная?!
— А? Нуу, я в принципе-то уже ожидала, что наш новый продукт, подобный этому, сработает против чьих-то корыстных интересов. Только, думаю, что это произошло немного раньше, чем я ожидала…
- “ Корыстные интересы”?
Лютц нахмурился, повторяя незнакомый термин.
— Какой-то человек (или люди), которые уже имеют права на получение прибыли от чего-то. Мистер Бенно упоминал об этом вчера, помнишь? Что если мы снизим цены, мы создадим проблемы. Если попытаться догадаться, то это могут быть те люди, которые делают пергамент.
— Что же создатели пергаментной бумаги хотят сделать? Наша же бумага сделана из дерева, так что они никак не связаны, верно же?
Если просто посмотреть на сам производственный процесс, то они совершенно не связаны, но как продукт конечного использования, так и уровень клиентуры были абсолютно одинаковы. До сих пор не было ничего, что могло бы угрожать прибыли пергаментных производителей, поэтому внезапное появление ранее неизвестного вида бумаги, вероятно, вызвало у них панику, я так думаю.
— Эмм, так что, если бы никто, кроме них, не мог бы делать какой-либо сорт бумаги, то независимо от того, насколько высоким они выставили бы ценник, у всех все равно не было бы выбора, кроме как купить такой пергамент, если бы они хотели написать какой-нибудь контракт, понимаешь? Но если появится какой-то новый вид бумаги, тогда эта новая бумага сможет переманить некоторых из потенциальных клиентов, разобрался?
— Ах, я думаю, что ты права.
Лютц кивнул, кажется, он все понял. Если появляется новый продукт, который хорош для того же самого, то, конечно же, некоторые клиенты предпочтут новую вещь.
— Если это так, то они уже не смогут получить те же доходы, да? И им бы это не понравилось. Плюс, если мы дойдем до той точки, когда сможем продавать большое количество бумаги, то цена продажи тоже начнет снижаться.
— Хах, правда?
Я нарисовала график на своем листе. Я отметила две линии на осях X и Y, затем нарисовала две пересекающиеся кривые, изобразив простое представления спроса и предложения, а затем принялась объяснять их связь.
— Итак, этот график показывает, как связаны "предложение" и "спрос". Эта кривая линия — “кривая спроса”, а эта — “кривая предложения”. "Предложение" — это количество товара, а "спрос" — это количество людей, желающих его купить.
— Ахх, — ответил он.
— Если существует множество людей, которые хотят купить какой-то товар, а на рынке его недостаточно для