Читать интересную книгу "Тео. Теодор. Мистер Нотт - Hashirama Senju"

вас пошло в Отдел тайн, когда Поттер вас позвал?

— Он и не звал никого, — возразил здоровяк. — Мы сами вызвались.

— А защита замка, защита студентов, не может строиться на личной храбрости. Должна быть система! Это я после аврората понял.

— И что ты предлагаешь?

— Каждый староста лучше всего знает свой курс своего дома, правильно?

— Правильно, — Лонгботтом кивнул и нахмурился.

— Авроры ходят тройками, реже — пятёрками, но наши префекты патрулируют двойками.

— Это так.

— Значит, нам нужно организовать патрулирование так, чтобы в случае, если мы ожидаем вторжение, в каждом опасном углу замка были наши ребята, — Тео импровизировал, смешивая все свои представления и знания воедино. — Вот, скажем, в проходе у Бориса Бестолкового, Поттер увидел на своей расчудесной карте, что кто-то там приближается, и мы тут же стягиваем туда четыре тройки наших ребят. Во главе каждой — префект, а кроме него — те студенты, кто хочет и может в этом участвовать.

Невилл задумчиво пересчитал пальцы.

— Двадцать четыре тройки и семьдесят два бойца… — озвучил он. — Здорово ты придумал, Тео!

— Но это на словах так просто, — продолжил Нотт. — Не думаю, что все-все префекты захотят в этом участвовать. Семикурсники с Слизерина — нет, Панси — не думаю, Аббот… ты сам знаешь. Максимум половина.

— Зато четверокурсники тоже рвутся присоединиться к нашему клубу, — жарко возразил Невилл.

— И что они будут уметь?

— Мы умели многое уже на третьем курсе, ты ведь сам организовал клуб самообороны!

— Туше, — признал Тео и улыбнулся. — Но нужно ещё и готовиться. Вообще-то. Вот этим и займитесь по методике Поттера, а я в каникулы уеду на курсы обливатора.

— Я думал, ты хочешь заниматься дипломатией, — удивился Невилл.

— Политикой. Но лицензия обливатора — это лицензия обливатора, — усмехнулся Нотт.

* * *

До Рождества оставалась ещё неделя, а до пятничной постановки пятикурсников — три дня, когда Теодор неожиданно вновь получил письмо. Сова, принесшая его, была рыжей и немного суматошной. Казалось, что это её едва ли не первый полёт — но по размерам она была вполне обычной. Едва ли обучение почтовых сов — хотя во Франции ими испокон веков служили голуби — там отличалось. Задумавшись об этом, Теодор отвязал от лапки совы конверт, и рыжая птица тут же вспорхнула, чуть не опрокинув его стакан с густым кисловатым яблочным соком, даже не дождавшись совиного печенья.

Письмо было запечатано необычным способом — без какой-либо сургучной печати, это был вполне маггловский конверт, заклеенный клеем. Нахмурившись, всё ещё немного сонный Теодор аккуратно прицелился дубовой палочкой и наколдовал «Секо», взрезав конверт по линии отрыва.

Письмо было написано на бумаге размашистым почерком странного вида узкими чернилами.

«Дорогой Теодор! Ты практически часть нашей семьи, и мы с Артуром были бы очень рады видеть тебя на празднике Рождества в зимние каникулы. Надеюсь, это предложение не нарушило твои планы, и ты сможешь составить компанию нам и всем нашим сыновьям и дочерям за праздничным столом. С уважением и благодарностью за чудесного Дерри, Молли Уизли».

Содержимое письма было… необычным. Нет, Джинни намекала на что-то такое — в письмах ей Молли красочно описывала «чудесного домовика» и, видимо, что-то говорила про самого Теодора, так как взгляд девушки за осень из заинтересованного превратился в собственнический. По крайней мере так выглядело. Разумеется, приглашение Теодор предполагал принять.

В конце концов, ссориться с дружной семьёй Уизли ему точно было ни к чему.

Глава 87

Письмо бабушки добралось до него утром в пятницу, двадцатого числа. Вечером должна была состояться «Снежная королева» (и все пятикурсники уже сейчас выглядели взбудораженными, как перед матчем), а на субботу Слагхорн уже раздал всем приглашения на рождественскую встречу своего клуба. Кого-то пригласили впервые, кого-то он, напротив, не приглашал, но Теодору приглашение было выдано в третий раз кряду. В середине осени он пропустил встречу, предпочтя ей обучение Луи полётам, но теперь собирался идти.

«Внук!», — начиналось письмо бабушки. — «Рада читать твоё послание».

Теодор покосился на Паркинсон, что вновь сидела рядом с ним. Та была увлечена собственным письмом, что ей принесла пожилая птица-сипуха. Скользнув взглядом по другим столам, Теодор с неудовольствием заметил, что Поттер, на столе перед которым располагалась большая белоснежная полярная сова, что-то говорил в сторону Джинни, что сидела неподалёку от него. Отсутствие иерархии за столом гриффов приводило к тому, что все студенты каждый раз меняли своё положение, что было неудобно — Тео наслаждался каждый раз, когда их с Джинни взгляды пересекались, но в этот раз она сидела спиной.

«Было бы неправдой сказать, что у меня всё по-прежнему. Здесь, на Лазурном берегу, тоже чувствуется напряжение от происходящего в моём родном Дорсете. Не дважды и не трижды со мной консультировались представители Конфедерации. Весь Континент, всё просвещённое сообщество смотрит на борьбу, что развернулась в Британии.

Я переживаю. С тех пор, как умерла Гестия… буду честна с тобой, внук. Я никогда не ладила с этой вздорной девчонкой, что предпочитала метлу достойным юношам, и пошла рисковать своей жизнью в Аврорат. Но её гибель и прочие переживания. Виктор говорит, что мне нужно сосредоточиться на чём-то, чтобы отпустить её».

Буквы, обычно ровные и прямые, несколько плясали в этой части письма. Теодору вдруг стало стыдно, что он бросил леди Джонс и уехал раньше, чем предполагал, из Франции, ещё и попав в переплёт. В предыдущих письмах она журила его, а теперь поставила в одну строку гибель тётушки и переживания за Теодора.

«Давеча меня навещали Гвенни и Джесси. Племянники твоего покойного деда всё так же возмутительно шумны и глупы, думают только о квиддиче и прочих глупостях. Разговор с ними отвлек меня. Невероятно, как они, уже в почти тридцать лет, не думают и о десятой толике того, о чём мы размышляли с тобой.

Признаюсь, моё общество здесь — книги. В прошлом году ты подарил мне компанию своего наглого эльфа, которого надо отходить розгами за дерзость. Что же, с ним хотя бы можно было обсудить Маркса и Керкьегора, Вольтера и Шопенгауэра, Адама Смита и Эццио Аудиторе. Спасибо, впрочем, и за тот вопрос, что ты прислал мне. Зелье, которым можно удивить самого Слагхорна, эта мысль доставила мне немало удовольствия.

Рецепт этот достаточно уникальный, его мне порекомендовал преподававший в Сорбонне итальянец Борджиа. Как ты понимаешь, он выходец из семьи потомственных отравителей, уходящих родословной в глубины Капитолийского холма. Уверенности в том, что рецептура этого зелья есть в Британии, у него не было, поэтому привожу её отдельным листом».