Он снова просмотрел открытые карты и увидел, что по одному из Двух и Пяти Кораблей уже сброшены, — что означало, что вторые Пять Кораблей еще в тасовочной машине.
Или на руках у лорда Мукержи.
Мартинес решил рискнуть.
Он молча сдал себе следующую карту. Это оказались Четыре Корабля, и он их сбросил. Лорд Мукержи, едва взглянув, взял себе карту и тут же скинул ее.
Пять Кораблей. Мартинес принял карту, сбросил Стальной Путь, сдал себе следующую и сбросил.
Он вдруг осознал, что в комнате стало удивительно тихо. Роланд, стоявший среди зрителей, хмурился, а Кассильда, словно защищаясь, прикрыла ладонями выпуклый живот. Красные глаза лорда Па прикрыты мигательными перепонками. Марселла замерла в своем кресле, сжала кулачки так, что побелели костяшки. Терца, сидевшая справа от него, безмятежно улыбалась, скрывая свои мысли, но он видел напряженные морщинки в уголках ее глаз.
Лорд Мукержи получил и сбросил карту. Потом Мартинес сдал себе Угол и сбросил его.
— Беру! — торжествующе проговорил Мукержи.
Он выложил на стол полный Букет Печалей, добавил Угол к своей Точке и Координатам, составляющим Геометрию. С улыбкой, встопорщившей пушистые усы, подтолкнул в груду сброшенных карт второй Низ.
— Игра за мной, я полагаю, — сказал он.
— Принимаю, — сказал Мартинес.
Он перевернул карты, открыв неполную Миграцию, дополнил ее принятым Низом и сбросил Солнечный Сад. По комнате прошелестел дружный вздох.
Мартинес взглянул на Мукержи, у которого вдруг побелела кожа вокруг глаз.
— Предельный расклад, — сказал Мукержи.
Честность вынудила Мартинеса добавить:
— И на костях, как вы помните, выпало шесть, так что лимит удваивается. И я сдавал, так что удваивается еще раз.
Лорд Мукержи оглядел стол и медленно откинулся назад, обвиснув на спинке кресла, как флаг капитуляции.
— А какой был лимит? — услышал Мартинес чей-то вопрос.
И ответ:
— Десять тысяч.
— Чертовски интересно.
— Хорошо играете, — сказал лорд Мукержи. — Ручаюсь, вы нарочно отдали мне это Направление.
— Конечно, — солгал Мартинес.
Мукержи протянул ему руку:
— Вы должны дать мне возможность отыграться.
— Если хотите, нынче же вечером, — предложил Мартинес, протягивая свою. Взрыв рукоплесканий приветствовал их рукопожатие.
— Пойду покурю, — вставая, сказала Марселла.
Мартинес поднялся из-за стола. Голова у него кружилась, и колени были как студень. Терца тоже встала и взяла его под руку.
— Это было потрясающе, — шепнула она.
— Десять тысяч, удвоенные дважды, — выдохнул Мартинес. — За сорок можно купить в столице скромный дворец.
— У нас уже есть скромный дворец.
— Сегодня я вполне мог его потерять. — Он вытер испарину на лбу.
Роланд подхватил его под вторую руку.
— Точный расчет, — похвалил он.
— Спасибо.
— Но тебе еще и повезло.
Мартинес покосился на брата.
— Я вообще везучий, — сказал он. Не будь у него удачи, он не стал бы флагман-капитаном, не достигнув и тридцати лет.
— Только не слишком полагайся на везение. — Роланд ехидно глянул на брата. — Ты случайно не решил заменить партиями тинго волнение боя?
— В бою проще. — Мартинес взглянул на брата. — Хотя нет, это не так.
— Знаю.
У Мартинеса мелькнула мысль:
— А не на наши ли деньги играл Мукержи?
— Хочешь сказать, на деньги «Чи Девелопмент Компани»? Нет. Он просто парадный президент — доступа к фондам у него нет. Он даже жалованья не получает.
Мартинес поднял бровь.
— О, — пояснил Роланд, — мы расплатились с ним акциями. Если «Чи Девелопмент Компани» преуспеет, он преуспеет вместе с ней.
— Как бы ему не пришлось продать часть акций после нынешнего вечера.
Роланд покачал головой:
— Он может позволить себе много таких вечеров.
— Хотела бы я знать сколько, — заметила Терца и погладила Мартинеса по плечу. — Мне надо укладывать Гарета. Ты в порядке?
— Неплохо бы выпить.
— Ни в коем случае, — предостерег Роланд. — Тебе сегодня еще играть.
Мартинес протяжно выдохнул:
— Пожалуй, верно.
Терца улыбнулась ему и пошла искать сына. Мартинес вместе с братом прошел в бар, заказал себе апельсинового соку и залил им лед в бокале.
Роланд заказал шампанского.
— Тебе не обязательно мучиться, — сказал ему Мартинес и, обернувшись, обнаружил рядом с собой Северина. — Разобрались, что где? — спросил он.
— Да. В бальном зале собирается оркестр. Пойду потанцую.
— Отлично.
— Я слышал, вы совершили подвиг за столом для тинго? Все только об этом и говорят.
Мартинес ощутил, как дрожит в нем струйка тщеславия.
— Вначале я ошибся, — сказал он скромно, — но к концу правильно вычислил расклад.
По дороге в гостиную он пересказал лейтенанту ход игры. Они подошли к Мукержи, беседующему с лордом Па.
— Если геологи ошиблись, конечно, придется все переделывать, — говорил он. — Я уверен, что Кассильда… — Он оборвал фразу и взглянул на Мартинеса. — Лорд Мартинес? Не продолжить ли нам игру?
— Нам, кажется, пока не хватает нескольких игроков, — ответил Мартинес. — Позвольте представить вам лейтенанта Северина. У Протипану он спас империю, а несколькими месяцами позже и меня тоже.
Па уставился на Северина сверху вниз, оттянув мигательные перепонки со ставших неожиданно пронзительными красных глаз.
— Не помню такого в истории, — сказал он.
— Историю пишут не те люди, — пробормотал Мартинес. Те самые люди решили сохранить в тайне вклад Северина в ход войны. Он использовал законы физики, чтобы буквально выдернуть червоточину из-под ноксидской эскадры, а поскольку самое существование империи держалось на червоточинах, связывавших между собой ее части, цензоры предпочли не напоминать публике, что такое в принципе возможно.
— Как бы то ни было, лорд лейтенант, я рад с вами познакомиться, — произнес Па.
— И я, — присоединился Мукержи и, дернув длинным усом, добавил: — Не хотите сыграть партию в тинго?
— Благодарю вас, милорд, но я не играю.
— Не играете в тинго? — ошеломленно моргнул Мукержи. — Чем же вы занимаетесь в офицерских клубах, или как вы их называете — кают-компаниях?
— Лично я по большей части разгребаю груды бумаг, — признался Северин.
— Видимо, нам стоит заняться поисками игрока, — предложил Мартинес, — Я не уверен, что Терца сумеет быстро уложить Гарета.
Он торопился, потому что знал, что Северин, выдвинувшийся из рядовых, не располагает состоянием, нормальным для большинства офицеров. Вполне возможно, что несчастный вынужден жить на одно жалованье. Игра в тинго по высоким ставкам для людей, подобных Северину, была не просто неблагоразумна — невозможна.
Лучше поскорее снять его с крючка.
Па с Мукержи отправились на поиски пятого, и Мартинес стал расспрашивать Северина о длительном рейсе. «Разведчик» несколько месяцев провел в системе Чи, отлавливая астероиды, приспосабливая к гигантским булыжникам аннигиляционные двигатели и направляя их по орбите к Первой Станции червоточины, где их использовали, чтобы уравновесить массы грузовых судов, входящих в систему. Занятие было и нудным, и рискованным, а такое сочетание особенно опасно, но задание было успешно выполнено, и станция примерно на год обеспечена сырьем.
— К счастью, снабжение червоточин взял на себя лунный тягач из системы, — сказал Северин, — так что нас освободили для других дел.
— Вот и отлично. Приключений не было?
— У нас хороший шкипер, — сказал Северин, — с ним и заусенца не обдерешь.
— Я его знаю? — спросил Мартинес.
— Лорд Го Шикимори. Старинный флотский род.
Мартинес задумался, покачал головой:
— Нет, имя незнакомое.
Марселла возвратилась из курительной, смахивая пепел с жакета. Па с Мукержи привели с собой пожилую, потерявшую все клыки торминель по имени леди Уздил.
— Никуда не денешься, придется играть, — обратился Мартинес к Северину. — Простите.
— А я, пожалуй, послушаю музыку, — сказал лейтенант.
— Наслаждайтесь жизнью…
«В самом деле, чем занимается Северин в кают-компаниях? — задумался Мартинес. — Ему, должно быть, не по карману все обычные развлечения офицеров. И, судя по его мундиру, хороший портной тоже.»
Мартинес сел за тинго. Леди Уздил, похоже, линяла — в воздухе было полно седоватой шерсти. Мартинес играл умеренно, то есть то и дело позволял упорно удваивавшему ставки Мукержи вытеснять себя из игры. Зато когда выпадал хороший расклад, держался твердо и сумел кое-что добавить к выигранным ранее сорока тысячам. Лорд Па тоже был в выигрыше, еще больше выиграла Кассильда, и немного — леди Уздил. Мукержи раз за разом проигрывал, упрямо поднимая ставки при плохом раскладе. Хотя он ни разу больше не нарвался на предельный расклад и дворцов в столице больше не терял, но по подсчету Мартинеса за его проигрыш можно было бы приобрести загородную виллу — и не на Ларедо, а в Заншаа.