дорожке, проходящей мимо деревьев, Ава обычно пробегала за двадцать пять минут.
Полицейская машина пристроилась за женщиной сразу, как только она выбежала с улицы Фейхтвангера на бульвар. Поначалу Ава не обратила на неё внимания, но кроме седана, других транспортных средств на дороге не было. Через два километра она остановилась, делая вид, что хочет отдышаться, машина тоже замерла, между ними было около пятидесяти метров. На ней стоял знак округа Саус-Лейк, но Ава не обратила на это внимания. Стоило женщине побежать, и авто тронулось вслед за ней.
— Так дело не пойдёт, — сказала себе Ава, и решительно развернулась обратно. — Какие-то проблемы, офицер? Я слишком вызывающе одета?
Патрульный, сидящий за рулём, покраснел. На вид ему было лет двадцать пять, русые волосы, серые глаза, небольшой шрам на правой щеке и клочок волос под нижней губой, претендующий на бороду. Он вылез из машины, поправляя пояс с пистолетами, нерешительно улыбнулся.
— Офицер Эвертон Кардозо, мэм, прошу прощения. Мне показалось, что за вами кто-то следит, но этот человек свернул вон в тот дом.
Ава посмотрела в том направлении, куда указывал полицейский, почувствовала руку на своей шее, и потеряла сознание.
* * *
— В пять пятьдесят на углу Фейхтвангера и Люмьеров, — сказал безликий собеседник. — Патрульная машина. Не забудь парик и очки.
Оливия всегда знала, который час, и могла ошибиться максимум на две-три минуты — это была её способность, которой она гордилась. Наниматель позвонил ровно в пять тридцать три, Олив не знала, мужчина это или женщина, и знать не хотела. Два дня назад она набралась духу и потребовала, чтобы женщина, чью личность она собиралась присвоить, осталась жива. Когда Оливия только нашла эту Самойлову, то решила, что просто отключит её на несколько дней, и закроет в собственной квартире, один препарат, известный как «стиратель», обеспечивал амнезию, а релаксант — крепкий и здоровый сон. Нанимателю показалось это слишком рискованным. Борхес пожалела, что вообще сообщила о своих планах, но было уже поздно.
Она быстро собралась, и вышла из своей комнаты. За прошедшие два дня они с Авой почти подружились, и у Оливии были её отпечатки, ключ-карта от апартаментов на четвёртом этаже, скан тела в полный рост и образцы голоса, смеха и дыхания. Парик, очки и накладки — у Самойловой грудь была меньше, а таз — шире.
Оливия добралась до угла бульвара за стадионом, ошибиться было трудно — в это время в субботу разве что патрульные машины ездили по пустым улицам. Она нырнула на заднее сиденье, человек в полицейской форме протянул ей очки.
— Пригнись и не высовывайся, — сказал он.
Борхес так и сделала. Незнакомец сидел как на иголках, и периодически смотрел на часы. В шесть пятнадцать он достал инжектор, и впрыснул что-то себе в шею. Повернулся.
— Приготовься.
Ава появилась через несколько минут, она бежала красиво, было видно, что занимается не первый день и даже месяц. Машина тронулась, медленно следуя за бегуньей. Через некоторое время Самойлова остановилась, словно пытаясь восстановить дыхание, но на самом деле она, судя по взглядам, что-то заподозрила. И когда патрульный снова тронулся за ней, развернулась и бросилась к ним, Борхес едва успела упасть на сиденье.
— Какие-то проблемы, офицер? — послышался её голос.
Полицейский что-то пробубнил, а потом открыл заднюю дверь, и впихнул Самойлову в машину.
— Переодевайся, — приказал он. — Чего смотришь, стягивай с неё всё.
Оливия стянула с бесчувственного тела тайтсы и майку, отметив, что грудь у Авы хоть и маленькая, но крепкая, натянула на себя, переобулась, нацепила очки и парик.
— Что дальше? — спросила она.
— Беги, — ответил полицейский, глядя на дорогу. — До порта и обратно.
— А она?
Офицер обернулся, его верхняя губа чуть дрожала.
— До порта и обратно, — повторил он.
Борхес выскочила из машины. Она вообще мало чего в этой жизни боялась, но в серых глазах увидела смерть.
* * *
— Представляешь, заказал с улитками, а привезли с мидиями, — Эфраим поставил перед Филипой миску с едой, подцепил палочками лапшу. — Везде бардак, но так даже лучше. Прости, были срочные дела, но ещё несколько дней, и я буду практически свободен. Открывай рот.
— Я не хочу есть, — тихо, размеренно и очень спокойно произнесла она.
Но Эфраима было сложно обмануть.
— Ты всё ещё злишься.
— Я не злюсь, — сказала Филипа. — Я в бешенстве.
— Понимаю, у тебя есть вопросы, и сейчас я готов всё объяснить. Но ты не ела уже двое суток, давай, Пиппа, тебе нужно подкрепиться.
Девушка от злости была готова лопнуть. Кресло раскладывалось в кровать, и она пролежала на ней в этом подвале практически неподвижно, только один раз Эфраим ослабил фиксатор на одной ноге, чтобы приспустить с неё штаны и надеть памперс. Это было унизительно, она с удовольствием попыталась залепить ему коленом в предательскую рожу, но не дотянулась. На вторые сутки Филипа не выдержала и заснула, мечтая, что никогда больше не увидит противную физиономию с бородкой, желание, увы, не сбылось.
— Отвали.
— Я, между прочим, ради тебя всё это делаю, — Эфраим рассеяно засунул еду себе в рот, начал жевать, — перца маловато, надо доложить.
— Геллер, — прошипела девушка.
Это подействовало — её бывший приятель ненавидел свою фамилию.
— Человек, с которым тебя видели на приёме в «Тайли энтерпрайз», мой клиент, точнее, друг мисс Фернандес. И так получилось, что ты сейчас против него, а я не мог допустить, чтобы ты пострадала. И выпустить тоже не мог — Нина распорядилась продержать тебя здесь до субботы. В общем, я сделал всё, что он просил, и уйду от Фернандесов, возникнут небольшие сложности, это займёт ещё два-три дня, но потом я смогу тебе помочь.
— Хватит болтать.
— Прости. Я добрался до твоего файла только три часа назад, и это хорошо, там есть дополнение за вчерашний день и эту ночь. Вот, смотри.
Маг нацепил ей на палец комм-кольцо, на экране на потолке, где все эти два дня транслировались главные каналы острова, появились пиктограммы.
— Ты ведь уже всё проглядел? — подозрительно спросила Филипа.
— Да, и хочу сказать, с тобой плохо поступили. Непорядочно
Сначала девушка не поняла, о чём он говорит, но потом увидела своими глазами.
В ведомостях, в которых отмечали выплаты наёмникам, в поле женщины, которую они с