class="p1">— Прекрасно. Значит, и ответите за него. Как только я разберусь с причинами, подробностями и последствиями. До тех пор любые обсуждения могут помешать. Вы же знаете, как опасны слухи.
— Но Великий посол…
— Должен беречь себя. И об этом я позабочусь.
Когда удается хоть немного разобраться с последствиями покушения, солнце задевает круглым боком окаем гор.
Голова гудит от разговоров и беготни. Алексей решает, что нужно подумать о чем-то приятном, и тут же перед ним возникают чудные образы: то тень на стене сложится в человеческую фигуру, то слышится прохладный звон украшений. То в покачивающейся на ветру занавеси видится отголосок ночи, от воспоминаний о которой до сих пор сводит живот и пересыхает во рту. Князь сдается, позволяя себе живо представить те глаза, подведенные черным, которые уже не спутает ни с какими другими. Алексей проводит ладонью по лицу, посмеиваясь над собой. Как мальчишка, ей-богу! Нужно идти к нему. В груди восхитительно жмет от одной этой мысли.
— Михаил! — В дверях показывается рослый воин весьма приятной наружности, чем-то отдаленно напоминающий самого князя. — Идем-ка, поможешь отвести взгляды.
Остается только диву даваться, как же обеспокоен Джахан тем, что парня держат под стражей, а не отдали ему сразу же. Вокруг цитадели весь день снуют люди, которых там быть не должно. Но когда мимо ворот проскальзывает высокая фигура в дорогом плаще, Тени устремляются за ней. Вот теперь путь свободен. Алексею противна сама необходимость играть в прятки в собственном городе, но что уж тут поделать: на что не пойдешь ради такой встречи?
Нужно поговорить. Вопросов накопилось за день достаточно, и мысли все возвращаются к юноше, что до сих пор перемазан в засохшей крови. Да и не только крови. Это тоже хочется исправить, но для излишней заботы, вероятно, еще не время. А вот перепрятать парня надо бы. Многовато оказалось охочих до него рук.
Алексей идет длинными коридорами, минуя женское крыло дворца. Через него безопаснее всего выходить, да и ведет оно почти сразу к храму. К храмам чужаки подходить не любят — что интересного в иной вере? Потайной ход встречает мирной тишиной. Везде бы так.
На самом краю Дырявого мыса есть лестница. Ступени вырезаны прямо в горной породе, и ведут они в глубину пещер. Здесь ютятся комнатушки, которые в разные времена использовали то монахи для своих келий, то правящая семья — как темницу. Но не менялось одно: если размахнуться и ударить по каменному столбу, пусть даже ладонью, гул разнесется по всей столице.
Княгиня чувствует себя этим столбом. Только тронь — и каждый услышит. Княгиня полна бескрайней тревоги и тихого гнева, но для него рано. Не время еще делать поспешные выводы: ни на пиру, когда мужа осыпают вниманием и лестью, ни после, когда он пропадает на всю ночь, ни утром, наполненным звоном стали, когда подрываешься с постели в страхе и сердце готово выпрыгнуть из груди. Его нет. Все еще нет. Жив ли он?
Жив. Руфина, женщина внимательная и верная двору, сразу же докладывает о том, что видела князя в женском крыле дворца. Теперь быстрый и легкий шаг несет княгиню по коридору цитадели. Ее ноги не путаются в слоях юбок, а голова не опускается даже для приветствия стражи. На этот раз они не успеют предупредить князя о визите, и хорошо. Потому что ждала она достаточно.
— Алексей! — Василина сталкивается с ним в коридоре, бегло оглядывая и моментально поджимая губы. Невредим. Чего и следовало ожидать.
Знакомый голос заставляет князя остановиться и обернуться. В груди ворочается неприятное осознание: кое-кто был сегодня плохим мужем. Руки раскрываются, ловя ее и чуть отрывая от пола. Наверное, она извелась вся в беспокойстве, вон, как напряжена, а он даже не вспомнил об этом.
— Все хорошо? — спрашивает Алексей, проводя ладонью по щеке жены и касаясь большим пальцем краешка поджатых губ. Смотрит с нежностью. Она такая красивая, когда злится.
Василина шумно вдыхает, но не может даже сердиться на мужа, когда он после очередной беды не отворачивается, когда не отстраняется и не говорит, как с чужой. Каждый раз боится только этого. Каждый раз этого не происходит.
— Да кому я нужна вообще, когда ты в городе? Все козни достаются только тебе одному. — Щеки княгини вспыхивают алым. Она старается, старается злиться теперь, но никак не может — одного прикосновения хватает, чтобы унять тоску. Василина отступает, теперь касаясь ладонью груди мужа и удерживая расстояние. Она не очень-то любит объятия.
— Вот пусть мне и достаются. — Алексей улыбается светло и мягко. Эта женщина — настоящее сокровище. Может, и стоило бы оберегать ее чуть меньше, не делать ее крыло дворца похожим на хрустальную шкатулку с самым крепким замком, что отпирается лишь изнутри. Но он не может. Всегда будет защищать ее от опасностей и переживаний, пусть и лучше прочих знает, что ей это не нужно. А еще Алексей никогда не станет ей лгать. Он пообещал.
— Ты ко мне сейчас шел? Рассказать, что случилось и что за человек заперт в твоей цитадели? — Василина щурится, с каждым словом возвращая себе позиции хозяйки. О, она прекрасно знает обо всем, что случается в городе, в княжестве и даже кое-где за его пределами.
— Нет, не к тебе, но ты поймала меня раньше. Так что твоя взяла, придется мне раскрыть все тайны и рассказать все до мелочей.
Василина фыркает, закатывая глаза. Алексей смеется, берет ее за руку и уводит дальше по коридору. Рассказывает о проделках посла, о своих подозрениях на его счет. Сообщает о мальчишке, что был послан убить, но вместо этого спас ему жизнь. Василина смотрит весьма выразительно, с легкостью мысленно заполняя пробелы этой истории. Алексей не утаивает, в сущности, ничего, но избавляет ее от лишних подробностей. И княгиня весьма благодарна ему за тактичность. Все же не просто так их спальни в разных концах дворца — некоторые вещи должны оставаться личными.
В цитадели всегда было пустынно. Самое тихое здание в городе и самое защищенное, не считая дворца. Оттого, быть может, здесь спокойнее всего. Василина ловит руку мужа в свои, с каждым шагом усмиряя мысли. Вот только после упоминания ночи нехорошо тянет в груди, тревожно. Княгиня стискивает зубы. Смотрит пристально в серые глаза, когда Алексей снова оказывается напротив. Обо всем этом нужно подумать.
— Не знала бы я тебя так хорошо… — Княгиня касается его щеки и быстро отнимает руку. Видно, как горят глаза князя, как мысли его увлечены чем-то, что ей незнакомо. Алексей выглядел