Белкин в этот момент поднял на меня глаза и сосредоточился.
— Его искать не надо. Он есть. На заводе, в Луховицах, — ответил я, и по кабинету прокатилась волна удивления.
— Вы о чём говорите? — спросил зам. Белкина.
— Я вам говорю о совершенно иной концепции, которую пока никто не предложил.
В своём выступлении я обозначил основные преимущества двухместного многоцелевого самолёта. «Платформа» нового МиГ-29, которую чисто случайно решили собрать, имеет все задатки стать им.
— Лётчику одноместного истребителя приходится действовать в крайне напряжённой обстановке. При этом управлять вооружением. Большие скорости, малые и предельно-малые высоты, возможность работы по надводным объектам — это всё в перспективном комплексе, который сделан на базе МиГ-29М.
— Мы ещё не «научили» его работать по надводным целям, — поправил меня зам. Белкина.
— Это не составит большого труда, — вступил в разговор Меницкий.
Белкин показал мне жестом, чтобы я продолжал.
— Раз мы расширяем ударные функции, значит, и нагружаем при этом лётчика. Для большей эффективности должен быть второй член экипажа.
— Один лётчик уделяет основное внимание пилотированию машины и навигации, а второй работает с вооружением. А там можно и подумать о разведывательных функциях или постановке помех, — подхватил мою идею Меницкий.
— У нас есть самолёт с двойным управлением, который ничем не уступает нашему корабельному варианту, — присоединился и тот самый инженер, который работал над самолётом во время нашей командировки в Крыму.
Он довёл, что ещё месяц назад на заводе были закончены работы над «спаркой» МиГ-29. По его описанию, я понял, что это прообраз МиГ-29КУБ или МиГ-35. А может, и «мини-МиГ-31».
— Идея хороша ещё и возможностью унификации производства. Наши Мки и планировавшийся М2 ничем отличаться не будет от «корабелок». Складное крыло, усиленное шасси и гак не в счёт. Не говоря о том, что не нужно делать отдельные учебно-боевые самолёты для тренировок личного состава на корабле, — рассказал один из главных конструкторов.
— А что вы собираетесь делать с лишним пространством? Что если понадобится одноместный истребитель с базированием на земле? — опять возмутился заместитель Белкина.
— Туда встанет дополнительный бак на 360–400 литров. Больше топлива не помешает, — ответил я.
— Ерунда какая-то. Ваше стремление во что бы то ни стало сесть на корабль продиктовано моральными соображениями. Такой способ почтить память Ивана Швабрина может обернуться проблемами, — продолжил зам.
— Оно продиктовано в первую очередь интересами страны и фирмы.
Заместитель генерального конструктора недовольно цокнул языком, но его мнение поддержки не нашло.
Белкин внимание на это не обратил. Его больше удивило, что о ходе подобной работы не докладывалось ему на совещаниях. Инженеры и представители завода в Луховицах пожимали плечами. Они утверждали, что обо всём докладывали, но никто особого внимания не обращал.
— Почему и я о нём ничего не знаю? — удивился Федотов, который тоже такие вещи обязан был контролировать.
Сдаётся мне, что кто-то внутри нашей фирмы не хотел появления этого самолёта.
— Александр Васильевич, мы не считали нужным постоянно напоминать. В документах он шёл как учебно-боевой. Готовился как обычный МиГ-29УБ. В процессе создания подходы менялись и нас постоянно теребили. Поставьте это! Снимите с него-то и поставьте на другой самолёт. Вот и собирали из чего есть.
Ну, всё как всегда у нас в стране.
— И он облётан? — спросил Байрамов.
— Да… Хотя, скорее нет. Руление, пробежки сделали, а в воздух только пару раз поднимали, — ответил инженер с завода.
— Хм, вы всё ещё мечтаете о посадке на палубу, Сагит? Он даже не летал толком. А времени у нас нет, — продолжил стоять на своём заместитель генерального конструктора.
Белкин встал и начал ходить по кабинету. Он гордо держал перед собой курительную трубку, готовясь поджечь табак внутри.
Обсуждение перешло в стадию споров, где громче всех высказывался зам. Белкина. Странный тип! Очень уж он рьяно ратует за отказ от корабельной тематики.
— Решение принято. Кому ещё здесь неясно? — громко произнёс заместитель.
— Это мне решать, — тихо сказал Белкин.
— Простите, Анатолий Ростиславович. Вы же сами сказали, что вопрос закрыт окончательно?
— Ну, значит, не закрыт. Поторопился. С кем не бывает, верно, Васильевич? — закурил Белкин, обращаясь к Федотову.
— Так точно, товарищ генеральный.
Анатолий Ростиславович подошёл к окну, задумчиво всматриваясь в него.
— Насколько вероятно посадить этот самолёт без тренировок? Время у нас только на облёт и перегон, — спросил Белкин.
— Это невозможно, Анатолий Ростиславович, — вновь вклинился заместитель.
— Не у вас спросили, Борис Николаевич, — высказал ему Меницкий.
Не первый день в КБ МиГ, а только сейчас я услышал, как зовут этого заместителя по фамилии Паклин. Тип скользкий, и с каждым выступлением он мне всё больше противен.
— Александр Васильевич, что скажете? — спросил Белкин Федотова.
— Думаю, что Сергей Родин и Сагит Байрамов в состоянии сами ответить.
Белкин посмотрел на меня и выпустил дым.
— Слушаю вас, Сергей. Вы предложили, вам и ответ держать.
Конечно, я был готов хоть завтра сесть на палубу. Сагит тоже. Но мы тренировались на одноместных самолётах, которые были к этим посадкам приспособлены. Здесь же «кот в мешке». И не факт, что концепция двухместного истребителя, о которой я сказал, впечатлит Министерство обороны.
— Ввиду того что времени у нас нет, предлагаю пропустить этап тренировок на НИТКе, — ответил я.
Ох, что тут началось! Возмущения, смешки, вздохи и остальные проявления несогласия со мной от руководящего состава. Молчал только Федотов, довольно улыбающийся. По его подмигиванию мне было понятно, что он сказал бы то же самое.
— Тише! — крикнул Белкин, прекратив споры. — Стойки выдержат?
— Они усиленны. Подобный образец взлётно-посадочных устройств стоял на лаборатории, которая взлетала и садилась на тренажёр ещё два года назад, — ответил инженер с Луховицкого завода.
Белкин задымил. Понимаю, что сейчас он решает для себя важную дилемму. Если нам дадут «зелёный свет» и ничего не выйдет, Анатолий Ростиславович рискует не только должностью, но и репутацией фирмы.
— Родин, Байрамов — завтра, чтобы были в Луховицах. Работаете с этим… «гадким утёнком», который появился ниоткуда. Мы займёмся организацией. Времени мало, товарищи.
Выходит, Белкин идёт ва-банк. Берёт на себя ответственность, продолжая тратить ресурсы конструкторского бюро на корабельный истребитель.
После заключительных слов, Анатолий Ростиславович отпустил всех. Я заметил, что среди всех серьёзных лиц инженеров и конструкторов, была очень довольная физиономия. Нетрудно догадаться, что это был товарищ Паклин.
— Сагит и Сергей, задержитесь, — позвал нас Белкин.
Как только из кабинета все вышли, генеральный конструктор заговорил с нами.
— Сами понимаете, что риск очень большой. Если не получится, меня снимут с должности.
— За что? — воскликнул Байрамов.
— Много провалов мы допустили в последнее время, Сагит.
Анатолий Ростиславович был спокоен, но видно, что ему это давалось не так уж и просто.
— Вариант только один — посадить самолёт на палубу. Это нужно для нашей фирмы. Так, мы покажем состоятельность всей линейки модернизированного МиГ-29.
Мы с Байрамовым кивнули.
— Сделаем всё от нас зависящее, чтобы посадить самолёт, — произнёс я, посмотрев на Сагита.
— Идите работать, — пожал нам руки Белкин, и мы вышли из кабинета.
На следующий день, мы с Байрамовым уже стояли в одном из ангаров Луховицкого завода. Инженеры уже вовсю работали с авиационным оборудованием. Со всех сторон звучали разговоры вперемешку с «волшебными словами», без которых ни один самолёт не взлетит.
Двухместный МиГ-29 выглядел сейчас и, правда, как «гадкий утёнок», только что появившийся на свет. Его ещё не покрасили и части фюзеляжа имели желтоватый оттенок с множеством серых вставок. Это те самые части самолёта, выполненные из композитных материалов.