ошалело раззявивший болтающуюся на одной петле дверь. Так-так, людишки уже пошли пограбливать.
Тут-то Кузьме и развернуться бы домой, но в тот же миг внутри посольства загремело и чей-то нетрезвый голос длинно и цветисто заматерился, а второй, пониже и погрубее, принялся однообразно кричать:
— Кусаться? Вот так ты кусаться? Ах, стерва! Н-на! Н-на! Будешь кусаться, тварь⁈ Н-на!
Кузя мгновенно изменил своё решение и устремился внутрь дома. «Стерва»! Мало ли, вдруг ниппонцев перебили и теперь издеваются над принцессами? Версия была маловероятной, но он должен был проверить.
Крики доносились из подвального помещения. Меч скользнул вдоль уходящей вниз лестницы, мимо распахнутых дверей. Большинство из помещений были подсобками и кладовками, из очередного проёма торчали вывалившиеся пуком навстречу мародёрам мётлы и грабли. Из-за поворота донеслось:
— Ах ты, тварь волшебная! Н-на! Н-на!
Снова закричала девушка. Нет, это была не Сатоми, и даже не Момоко. Но теперь Кузе было всё равно. Твари волшебные вам не нравятся? Ну-ну, поглядим.
За поворотом открылась неприглядная любому нормальному человеку картина. Два неопрятных и не вполне трезвых мужика жаждали немедленной и бурной утехи с лисой (в женском теле, но с безжизненно болтающимися хвостами), запертой в клетке наподобие звериной. Для этих целей они уже спустили штаны и теперь дёргали к себе лису, прикованную на цепь за адамантиевый ошейник. Похоже, что кицунэ сопротивлялась и поначалу пыталась кусаться, за что её подтягивали вплотную к прутьям и били чем ни попадя, пролезающим сквозь решётку. В ход шли молотки, черенки от лопат и какая-то (похоже, специальная) палка с адамантиевым набалдашником. Лиса продолжала отчаянно сопротивляться, цепляясь за прутья дальних стенок.
— А ну, дай я её по пальцам хрясну! — мужик поздоровее выдернул из рук своего подельника адамантиевую колотушку и с удивлением уставился на слегка светящееся лезвие, высунувшееся из собственной груди.
Второй тоже смотрел на это, разинув рот, даже цепь из рук выронил. Перевёл взгляд на невесть откуда появившегося парня…
— Твой напарник и ты — вы оба мертвы, — любезно сказал тот и вспорол второму живот.
Более Кузьма не обращал на душегубцев внимания. Он не стал утруждаться поиском ключей от клетки, а просто перерубил дверные петли и ушки замка и откинул дверь в сторону. Подошёл к лежащей ничком девушке:
— Прошу тебя, только не кусай меня, ты можешь сломать себе зубы.
Лиса то ли всхлипнула, то ли выдохнула — он не понял и присел рядом на корточки:
— У меня нет лечилок. Ты умеешь исцеляться?
Тут она заскулила, тонко-тонко:
— Ты разве не видишь — я не могу-у-у!
— Я вижу адамантий. Ключа нет, но есть я. Отмычки, конечно, не мой профиль, но если необходимо…
В руке у Кузьмы возникла тоненькая пластинка, вошла в фигурную прорезь замка, подстраиваясь, видоизменяясь… Тоненько щёлкнуло, и ошейник остался в руках у меча:
— Ну вот. Если ты не против, я заберу это себе в качестве благодарности. Адамантий нынче редок. И палку с нашлёпкой, пожалуй, тоже возьму.
Лиса поспешно отвернулась в угол, стараясь скрыть покрывшие лицо кровоподтёки.
— Спасибо.
— Ты справишься дальше сама? Исцеления не по моей части. Я, как видишь, больше что-нибудь отрубить. Ты не знаешь — кто-нибудь кроме тебя остался?
Кицунэ дёрнула головой:
— По-моему, все ушли. Но я не знаю точно.
— Ладно, я сам проверю.
Здание ниппонского посольства было не таким уж большим, и основная часть комнат по восточной моде была разгорожена тонкими шёлковыми и бумажными перегородками. Именно что была. Тоненькие рейки переломанных рамок вперемешку с разорванными картинами совсем не сдерживали взгляд. Он шёл по комнатам, изредка останавливаясь, чтобы проверить очередной закуток или шкаф. Никого. Всё пусто.
В одной из опустевших комнат он остановился. Здесь жила она. Окна уцелели, комната не успела пропитаться дымом улицы и хранила её запах. На стене над кроватью чернела наспех выведенная тушью надпись. Закорючки ниппонские. Кузьма постоял напротив, распахнул окно, перекинулся в комариную форму, и выскочил в дымный воздух улицы.
Пока парни летали, я занимался важным и ответственным делом: накладывал пелену безразличия на особняк. Возвращаться к разграбленным пустым стенам мне не очень хотелось — только ремонт сделали! А на одних големов надеяться тоже не резон — больно лакомым стал кусок. Полезет ведь кто-нибудь. Ну, пусть их на клочки порвут — будет это всё лежать, тухнуть…
В общем, решил я сделать особняк максимально неинтересным для кого бы то ни было. Территория большая, одним махом не управишься, поэтому я начал с крыши, потом прошёлся по парадному фасаду, дежурить на котором с этого момента оставались только големы.
К этому времени явился Горыныч. Один. Сказал, что пока всё нормально, но Гидра знает, куда нужно стучаться, если что, и как подать тревожный сигнал.
Кузьма тоже примчался один, хмурый и неразговорчивый. На вопросы отвечал односложно: никого нет, все уехали. Зацепила его, видать, серьёзная ниппонская девочка, кто бы мог подумать.
Прикатил Болеслав с молодой женой и двумя малявками-дочками, испуганно выглядывающими из кабины грузовика.
— Не выгружайтесь! — замахал руками встречающий их Фёдор. — Вас только ждали, начинаем отправку.
И наше малое переселение народов началось. Портал держал Горыныч, а я продолжил закрывать купол пелены безразличия надо всем особняком. К финалу общего перемещения как раз успел и тоже ушёл в Засечин.
ХОЖДЕНИЕ ПО КРУГУ
Молодой и перспективный иранский маг Фарид ар-Рахим ибн Сулейман ибн Абу Бакр Калын, представитель уважаемого аристократического рода, одной из младших ветвей персидской царской семьи, стоял напротив места, которое ему указали как адрес князя Дмитрия Пожарского, и боролся с тем, что его глаза категорически не хотели признавать, что тут есть хоть что-то интересное.
Час назад он наотрез отказался покидать Москву вместе со спешно отбывающим иранским посольством, потому что имел совершенно прямое и недвусмысленное указание от само́й Великой Марварид: находиться неподалёку от князя Пожарского, присматривать за ним и в случае необходимости — помочь. А теперь все его чувства кричали о том, что особняк Пожарских… исчез? Более того, ноги непрестанно подбивали Фарида переместиться куда-нибудь в более интересное место. Он уже три раза возвращался к нужному (третьему по счёту) фонтану — и вот пожалуйста! Опять ушёл к шестому! И не заметил, когда!
Решив временно прекратить эту бессмысленную борьбу и всё хорошенько обдумать, Фарид присел на скамейку и начал смотреть не на то место, где должен был быть дом, а на третий фонтан. Так, по крайней мере, ноги соглашались никуда не