— И что же получается — все было зря, все было не по-настоящему?
— Что не зря — сто процентов. Эта история пойдет тебе на пользу.
— Это каким же образом, интересно?
— Не знаю. Но пойдет, это точно, — заверила Кира. — А этот Миша… Ну что поделаешь, не вышло у тебя с ним! Насильно мил не будешь, как говорится!
— Но ведь я-то думала, у нас всерьез! Замуж за него хотела! А теперь что?! Мой первый поцелуй произошел не с тем человеком? Мне придется остаться одной на всю жизнь?! — не унималась Вера.
— Уж сразу и одной! Ты слишком много фантазируешь, сестра, вот в чем дело!
— Хочешь сказать, что в наше время не стоит верить в любовь, не надо быть искренней, так что ли?!
— Да нет же. Просто ты внушила себе, что первый мальчик — это обязательно на всю жизнь, что выйдешь замуж за Мишу… наверняка даже имена будущим детям уже придумала, сознайся?
— Ну… Дальше-то что?
— А дальше началась реальная жизнь. Твои фантазии разбились об нее, поэтому ты и страдаешь. Пойми, Верка: люди иногда расстаются. Так устроен мир. Да, это больно, особенно первый раз. И никому бы не хотелось это пережить. Но так бывает! Так случается практически со всеми! И это не значит, что люди плохие, что надо уйти в монастырь или что-то подобное! Ведь даже если мы заводим отношения с самыми серьезными намерениями, то никогда не знаем заранее, как пойдет дело с этим человеком, сможем мы с ним ужиться или не сможем. Миша был твоим первым мальчиком… и только.
— Хочешь сказать, первая любовь — всегда неудачная, так что ли? — хныкала Вера.
— Не хочу! В любовных отношениях нет никакого «всегда», понимаешь? У всех происходит по-своему. А что касается ушастого… Тебе придется смириться с этим разочарованием, оставить его в стороне и жить дальше.
— Но как?! Теперь я смотрю на всех парней с такой точки зрения: похож на Мишу или не похож. Если нет, то, значит, он не правильный, не в моем вкусе! А если похож, то как я смогу с ним быть?! Он же будет постоянно напоминать Мишу!
— Не думай пока о парнях, Вера. Сразу после расставания трудно с кем-то сойтись. Займись пока… ну… самосовершенствованием, что ли. И поменьше думай о том, какая ты бедная-несчастная!
— Да, тебе легко говорить!
— А что, думаешь, я никогда не расходилась с мальчиком?
— Ну… Это…
— Это другое, не как у тебя, да? Тебе сейчас кажется, что твой случай особенный, что он самый ужасный в мире, ага? Так думать очень больно, но при этом и приятно в глубине души. А если я скажу, что с миллионами девчонок такое случалось и случается?
— Какое мне дело до миллионов?! Я у себя одна! И… И… — успокоившаяся было Вера опять начала рыдать. — И Миша бросил именно меня!!! Разве это справедливо?! Разве я это заслужила?! Ы-ы-ы-ы!!!
— Ну знаешь ли что? — Кира разозлилась, встала с кровати, на которой они вместе сидели. — А чем ты заслужила, чтобы он тебя любил, а?
Вера разревелась еще больше, забралась под одеяло: видимо, чтобы насладиться свои горем в одиночестве. А Кира не унималась:
— Может, за то, что он тебе приглянулся, Миша тебя любить обязан? Или за то, что ты на свет родилась? Или за хождение растрепанной, в пижаме, за мотание соплей на кулак, за неспособность ничем занять себя? А?
Круглое, красное, как редиска, лицо высунулось из-под кучи одеял.
— Я с ним не ссорилась… Я ему ни разу не изменила…
— Человек достоин уважения за то, что он делает что-то. А не за то, что он чего-то не делает. Таково мое мнение, — жестко заявила старшая сестра. — А тебе советую перестать жалеть себя и заняться чем-нибудь путным! Хоть танцами, например…
— Танцы надоели. Я уже знаю все, чему там учат!
— Что же ты тогда так «блистательно» выступила на конкурсе?
— Да потому что… Эти девчонки… Из школы «Газаль»… Ну…
— Возьми да пойди в эту школу! Кто тебе запрещает? — Кира всплеснула руками. — Да чего мы, собственно, ждем? Ну-ка поднимайся!
Вера захныкала. Несмотря на сопротивление, она была стащена с кровати и загнана в ванную — привести себя в порядок. Вернувшись в комнату, младшая Созонова обнаружила, что постель убрана, шторы откинуты, форточка открыта, а на стуле лежит танцевальный костюм.
— Надевай! — скомандовала Кира и тут же врубила арабскую музыку, причем на полную громкость.
Напялить на Веру костюм старшей сестре так и не удалось, поэтому она надела его сама и закружилась по комнате, припомнив свои давние, немногочисленные занятия танцем живота.
— Бочку неверно. Тарелку не так, — бурчала младшая, наблюдая за происходящим.
— Ну давай, покажи мне, как надо! — подначивала Кира.
Еще какое-то время Вера отказывалась танцевать — уже только из вредности, — а потом поняла, что ноги сами идут в пляс. Поплыла, поскакала, заструилась, завертелась. Начала вспоминать изученные фигуры: восьмерки бедрами, круги грудью, ключ, волна руками, шаг египетский, волна животом…
Волна животом?!
Да. Волна животом.
Вера повторила ее еще раз. А потом еще и еще. Все получилось. Но как, откуда, ведь она же никогда не умела, ведь она же думала, что никогда не научится, ведь она же считала себя неспособной…
— Кира, Кира! Я же сдалала волну! Смотри сюда! А вот… И вот… Опять… еще раз… Я ее умею!
— О-о-о! Да это чудо! Я же говорила, что расставание обернется для тебя чем-то хорошим! Завтра же записывайся в «Газаль»!
На следующий день Вера позвонила в «Газаль», выяснила, что группа второго года обучения как раз сегодня, спросила адрес, взяла спортивные штаны, майку, пояс с монетками и двинула в школу.
Первое занятие прошло еще ужаснее, чем она предполагала. Учениц в зале было немеряно: они стояли не в два ряда, как в районном Дворце спорта, а в пять или шесть. Оказавшаяся почти на самой «галерке», Вера с трудом видела тренера — ту самую отбеленную регистраторшу с конкурса. Тренер тоже, видимо, не сразу заметила Созонову. А как только разглядела, сразу прекратила занятие и громко потребовала, обращаясь через весь зал:
— Монетки снимите, пожалуйста. Да-да, девушка, я к вам обращаюсь!
Обескураженная Вера покорно сняла свое сокровище под шушуканье бывалых учениц, среди которых разглядела кое-кого из победительниц злополучного конкурса. Занятие длилось не час, как во Дворце спорта, а полтора. При этом одна только разминка оказалась такой, что уже через пятнадцать минут после начала у Созоновой язык был на плече. Она кое-как дотерпела до конца урока: ни одну из предлагавшихся тренером умопомрачительных фигур сделать, разумеется, не смогла.
Когда занятие наконец закончилось, Вера без сил рухнула на скамью в раздевалке. Все болело, руки и ноги отваливались, в голове стучало, дышалось едва-едва, тошнило, мутило — словом, так плохо Созоновой не было никогда. Она приготовилась помереть и, вероятно, не померла только потому, что остальные девчонки оперативно оделись и разбежались, а оставаться последней было стыдно: заставишь администратора ждать — того и гляди накричит, выгонит голой или закроет в раздевалке. Кое-как, через силу Вера начала стягивать с себя спортивную форму.