— А я что? Ой, девчонки! — Вера догадалась, в чем проблема. — Думаете, меня смутит эта история? Да ладно вам! Может, я тут и самая молодая, но откуда берутся дети, уже знаю!
Реконструкторши расслабились.
— Так вот, народ, — Наташа продолжала. — На балу наша пара уже целовалась при всех! Говорят, они остались на турбазе после слета, не хотели расставаться! Впрочем, ладно, вы это все и без меня знаете. А что касается конкурса исторических костюмов…
Вечером Созонова не находила себе места. Она изводилась сама и изводила всех: то расстраивалась непонятно из-за чего, то обижалась на глупости, то отказывалась говорить об обычных вещах… Больше десяти минут не могла усидеть на одном месте: все дергалась, дергалась, как будто что-то искала и не могла найти, да бегала к компьютеру каждые полчаса и что-то разыскивала в Интернете.
— Объяснишь, что случилось? — спрашивала Кира в пятый раз.
— Ничего, — получала она тот же ответ, что и в предыдущие четыре раза.
С пол-одиннадцатого Вера уже не отходила от компьютера. Шарила по привычным сайтам, царапала что-то одновременно в своей затертой тетради и гипнотизировала вглядом зеленый цветочек ICQ, говорящий о том, что Щ-159 тоже сейчас сидит за компьютером.
На улице парило. Дома было душно, открытые окна не помогали. Кира в шестой раз задала свой вопрос, получила ожидаемый ответ и легла на кровать, попросив не включать музыку. Часы показали одиннадцать. Вера ждала.
Пять, шесть, семь минут двенадцатого… Девушка тупо сидела перед экраном. Миша не слал ей привета, не здоровался, не спрашивал, как дела. Восемь, девять, десять минут… Так долго он ни разу еще не задерживался. Вера легла головой на стол, закрыла глаза, тщетно пытаясь вдохнуть полной грудью и вслушиваясь в тиканье ходиков. Поднялась, взглянула на часы. Четверть двенадцатого. Щ-159 ей не пишет. Тихо встала, сходила на кухню. Вернулась с большой кружкой чая. Сидела, пила. Ничего. Ушла снова, взяла бутерброд. Двадцать шесть, двадцать семь, двадцать восемь… В одиннадцать тридцать он ушел в оф-лайн.
Это не был кратковременный обрыв связи. Вера прождала еще минут десять, но Щ-159 не вернулся. Видимо, он ушел спать.
Ушел спать, первый раз за все время не написав Вере ни строчки.
На другой день Миша вообще целый день не появлялся в Интернете. Созонова дергалась как рыба на сковороде.
— Что за патологическая влюбленность? — злилась старшая сестра. — Прекрати метаться по квартире! Я, думаешь, не слышу, как ты охаешь? Мешаешь мне читать! Тебя, Верка, нельзя к парням пускать. Дуреешь ты от этого.
— Отстань! Не понимаешь…
— Понимаю я! Тупая, думаешь? Ну нет его в Сети, так позвони! Чего трястись-то?
Вера застонала:
— Не могу, Кир! Понимаешь, не могу! Боюсь! Стесняюсь!
— Что за глупости? — Сестра отложила «Солдата Швейка». — Он твой бойфренд или где? Ты же раньше звонила. Звонила спокойно. Я помню.
— Да… Раньше. Теперь не могу. Вдруг некстати? Вдруг не обрадуется? Вдруг нагрубит? Или скажет, что я достаю его… Нет, страшно. Лучше еще подожду. Лучше пусть он первый.
Этот вечер тоже прошел в бесплодном сидении перед экраном. Пользователь Щ-159 в Сети так и не появился.
Возник он лишь на третий день. Вера снова гипнотизировала экран монитора, ерзая попой по табуретке. Наконец не выдержала и сама написала в аську «Привет!». «Ну привет», — отозвался Щ-159. За неоригинальным «Как дела?» последовали вкрадчивые вопросы о том, почему Михаил совсем не шлет Вере компьютерных весточек. Ответ был: «Опять начинаешь? Не зли меня!» Следуя совету, девушка поспешила перейти к главному вопросу: «Кто такой граф Лорис-Меликов?». «Сподвижник Александра II» — сразу же высветилось на мониторе. «А еще?» — набрала Вера.
Щ-159 (22:05:27 26/07/2008)
Ну меня так называют.
Щ-159 (22:05:56 26/07/2008)
А в чем дело?
Щ-159 (22:08:33 26/07/2008)
Эй! Ты здесь?
— Ой, Верка, Верка, что с тобой?! Живот болит?
Кира подбежала, обняла сестру, согнувшуюся на табуретке пополам.
— Ну-ка глянь на меня! Ты вся красная! Что за фигня?! Не молчи!!!
— Ничего не болит…
— Что случилось-то? Ты из-за рыжего? Ну? Из-за рыжего? Что он там пишет?
Щ-159 (22:09:48 26/07/2008)
Алло!
Щ-159 (22:10:35 26/07/2008)
Вера, где ты??????
— Он что-то сказал тебе?
— Нет, Кира, нет! — Вера перестала краснеть и начала бледнеть. — Только не вмешивайся, прошу тебя, не вмешивайся, пожалуйста!
— Бросай его на фиг, сестра! Он сживет тебя со свету! Слышишь?
— Постой… Отойди… Я сама… Ты не лезь, ты не лезь только!
— Гнать таких в шею!!! Придурок! Приду-у-у-урок!!!
— Не надо… Пожалуйста…
Тут зазвонил телефон.
— Не подходи, Верка! — крикнула Кира.
Но где там! Младшая сестра молниеносно ухватила свой мобильник и умчалась с ним в санузел — не хотела, чтобы слушали.
— Але…
— Здравствуйте, сударыня! Вы меня, честное слово, заинтриговали! Откуда знаете про графа Лорис-Меликова? Не извольте запираться!
— Твои подружки рассказали, — равнодушно ответила Вера.
— Ну так я и думал! Экие болтливые барышни нынче пошли! Не то что в нашинские времена, при государе Павле Петровиче…
— Еще от них я знаю про Светланочку, — сказала Вера просто и как будто даже жалобно, как будто доносила на разносчиц клеветы.
На том конце провода замолчали. Задумались, вероятно.
— …что ты с ней целовался всю неделю, — уточнила Созонова.
На том конце хмыкнули — приняли к сведению.
— …и потом еще остался с ней пожить, — добавила девушка, стараясь быть спокойной.
Она замолчала, ожидая реакции парня. Начнет извиняться, оправдываться? Скажет, что его оболгали? Признается и предложит расстаться?
— Так, — сказал Михаил. — Все понятно. И дальше что?
— В смысле — «что дальше»? — опешила Вера.
— Да. Я целовался. Со Светой. И что теперь будет?
— Я тебя не понимаю, Миша…
— Что теперь будет, я спрашиваю? Что ты намерена предпринять? — В голосе парня послышались агрессивные нотки, он переходил в контратаку. — Истерику устроишь? Будешь плакать? Материться? Пожалуешься на меня маме? Скажешь, что между нами все кончено?
— Мне… было… очень больно…
— Сожалею.
— Но, Миша!..
— Что?
— А как же… я?..
— Тебя там не было.
— Понятно… Значит… Вот так…
— Да, вот так. А ты что думала? Думала, я буду оправдываться? Не буду я оправдываться ни фига, так себе и запомни! Я тебе не собственность, между прочим!
— Никто не говорит, будто ты собственность! — выкрикнула Вера, и слезы, так долго сдерживаемые, наконец потекли из ее глаз.