больше не неподвижно, оно не незыблемое: в потрясающей революции коммуникаций, в этой эре подвижности, расстояние утратило свой абсолютный характер: оно больше не отделяет и не защищает; оно представляется как разрушенное чем-то вроде отсутствия места, как ткань, созданная из сети нематериального обмена. Пространство стремится к тому, чтобы стать все более и более изотропным и, следовательно, приобрести одновременно все более и более морской характер. Расстояние больше не является определяющим.
Понятие островного положения в физическом смысле становится относительным. Так, чтобы добраться с острова Корсика до Парижа на самолете теперь требуется меньше двух часов, тогда как чтобы доехать на автомобиле до того же Парижа из вполне континентального департамента Коррес нужно потратить более четырех часов. Потому в этой новой географии необходимо найти новую интерпретацию островного положения: остров больше не физическое понятие, оно приобрело, в принципе, политический и стратегический смысл.
Государство может быть островным в стратегическом пространстве, и при этом оно необязательно должно быть островом в физическом пространстве. Как раз таково положение и Франции, которая, увеличивая свою активность и укрепляя свои обязательства в различных многосторонних организациях, укрепляет себя как потенциальный стратегический остров, опираясь на свою историю и на те преимущества, которые дает ей обладание современным, интегрированным и независимым ядерным оружием. Мы должны извлечь как можно больше пользы из этого беспрецедентного положения, когда мы можем жить, не опасаясь нападения со стороны наших непосредственных соседей.
Но большая часть наших современников, за некоторым исключением, явно не осознает эту новую ситуацию для нашей очень континентальной нации. Континентальная практика остается слишком укоренившейся в нашем характере, и она мешает правильно понять зов открытого моря, заставляя пренебрегать тем влиянием, которое могла бы оказывать наша страна, если бы она смогла добиться повсеместного присутствия во всем мировом стратегическом архипелаге, который она образовывает вместе со своими заморскими территориями.
Полковник Мишель Гойя (Colonel Michel Goya, «Res Militaris») сам поставил на основании этого совершенно нелицеприятный диагноз, пытаясь извлечь для нашей страны уроки из британского имперского опыта. «…Хорошо видно, что истинная французская проблема будет зависеть главным образом от психологии», — говорил он. «С экономикой, открытой и зависимой от множества потоков, с окружением, в котором непосредственная угроза жизни исчезла, но осталось множество вызовов, Великобритания в 1815 году приступила к завоеванию мира. Будучи в том же положении, мы, похоже, остаемся настолько заблокированными нашими комплексами и нашими раскаяниями, что не можем увидеть, что отход к нашей внутренней безопасности противоречит защите наших подлинных интересов, о которых мы уже даже не осмеливаемся упоминать».
Континентальное пространство, в которое мы намереваемся «заточить» наши устаревшие амбиции, во многих отношениях является слишком неподвижным и, как доказано, слишком тесным для Франции. Если Франция хочет продолжить действовать политически, защищать свои интересы на мировой арене, брать на себя настоящую ответственность, тогда она не должна и не может закрыться в одном единственном регионе.
Ее политический горизонт и так уже выходит за пределы горизонта даже самого европейского континента; так как Франция, в конечном счете, далека от того, чтобы быть просто одной из европейских наций. Она, благодаря всей своей истории и своему влиянию и вопреки всем поразившим ее глубоким кризисам, была и остается мировой державой, аура которой выходит далеко за пределы Европы.
Франция должна снова уделять больше внимания своему морскому горизонту
С учетом выводов, которые логически следуют из этого неслыханного прежде положения стратегического острова, отныне представляется, что будущее Франции лежит на море. Нашей стране нужно выработать настоящее морское и военно-морское понимание, и поощрять, насколько это только возможно, самое глубокое преобразование в этом направлении.
Наша старая страна, которую история столь часто поворачивала к глубинам земли, должна понять, что сегодня, в XXI веке, она будет располагать огромными преимуществами для того, чтобы взять на себя активную роль на море, и гарантировать этим свое предназначение великой державы; было бы по крайней мере досадно, фактически трагично, если она не воспользуется этими преимуществами, не потребует для себя этих привилегий.
В речи, которую он произнес в Палате общин 20 августа 1940 года, Уинстон Черчилль так описывал общие преимущества островного положения Великобритании и ее повсеместного присутствия во всемирном конфликте: «Наше географическое положение, господство на море… позволяет нам получать ресурсы со всего мира и производить оружие любого рода, но особенно наиболее высокоразвитое».
На эту ситуацию очень похожа и ситуация нынешней Франции. Она располагает второй исключительной экономической зоной в мире, так же как и многочисленными заморскими территориями, которые вместе с метрополией образовывают французский мировой архипелаг; и ее военно-морской флот, даже если он и не сравним с гигантской армадой США, все-таки, обладает такими технологиями и средствами, благодаря которым может считаться одним из первых военных флотов в мире.
Эти обязательства охватывают широкомасштабные и сложные меры, включая, например, придание большего значения Заморским территориям Франции, отмеченное в 2011 году, которому не может помешать никакая резолюция ООН, в конце концов, сплоченность, увековечение глубоких связей, которые соединяют французский народ с населением Квебека, с франко-акадцами, с народами Африки южнее Сахары, с Магрибом, Ливаном, Ближним и Дальним Востоком, с которыми французов объединяет язык.
В гармонии с государствами, которые образовывают латинскую дугу, Франция может поддерживать интенсивные двусторонние отношения с государствами Магриба и работать с относительно неофициальным, но динамичным кругом, которым является Союз Арабского Магриба, чтобы усилить свое присутствие в Средиземном море.
С помощью своих обязательств на морях Франция продолжит играть важную роль в Тихом и Индийском океанах, стратегических транзитных пространствах, где она сохраняет свое присутствие, и где ей нужно защищать свои импортные перевозки. Именно через Индийский океан проходит большая часть товаров мировой торговли, среди которых 65 % сырой нефти и 70 % очищенных нефтепродуктов. К этому добавляются 50 % контейнерных перевозок. Фактически 40 % мировой торговли следуют транзитом через Малаккский пролив, и 40 % нефти идут через Ормузский пролив. Операция «Atalante» («Аталанта», военно-морская операция флотов стран Евросоюза для борьбы с сомалийскими пиратами. — Прим. перев.), чтобы назвать только один пример, очень хорошо показывает тот интерес, который проявляет Франция к пространству Индийского океана.
Усиленная своим положением стратегического острова, который сегодня сам располагается в центре ее мирового архипелага, Франция должна в полной мере взять на себя свое предназначение морской державы. Военно-морской флот — вот главный гарант в пользу убедительности нашей силы устрашения, способности удержать потенциального противника от нападения. Реальность нашего положения заставляет нас сегодня поддерживать поле своих миссий и разнообразие своих средств.
Адмирал Пьер-Франсуа Фориссье, в то время начальник штаба ВМС, правильно привлек наше внимание в 2010 году к усилиям, которых требуют поддержание и развертывание полностью эффективного флота, способного к продолжительным действиям. Представляется необходимым не сокращать наши военно-морские силы, если мы хотим продолжить наши международные обязательства