что писать книгу не нужно.
– Она объяснила причину?
– Сначала нет. Приехал какой-то малый на скутере, привез конверт с деньгами и записку: «Спасибо, книгу писать не нужно». И всё. На мои звонки не отвечала. Я поехал к ней, подкараулил у дома, потребовал объяснений. Она сказала, что подумала и поняла, что в книге Георгий все равно не получится, каким был. Она сохранит его в своем сердце. Так она выразилась. Эти блядские штампы заменяют людям мысли. Она, видимо, поняла, что ляпнула что-то не то, и сказала, что я могу писать любую книгу, какую захочу. Только все фамилии изменить.
– Почему же вы не стали ее писать?
– Да кому она на хер нужна?! – Ларионов прервался на стопарь и раздраженно продолжил: – Потратить год или два, а потом таскать рукопись по издательствам до морковкина заговенья? Умолять: хоть прочитайте, суки! А ты кто? Ларионов? Какой такой Ларионов? Вот если бы ты был Донцова!
– Есть Интернет, – напомнил Панкратов.
– Рукописи, поступившие по Интернету, вообще не читают. Нажимают delete в тот момент, когда текст появляется на экране. И даже раньше. А тверское издательство «Колонна пабликейшенс» честно предупреждает: «Дорогие писатели! Присылать нам рукописи не имеет никакого смысла. Мы их не читаем, не рецензируем и не издаём». Ну, их можно понять, Интернет породил чудовищный вал графомании. А нам-то что делать? Возвращаться в советские времена, когда рукописи пристраивали по знакомству с коньяками, кабаками и перекрестным опылением? Слуга покорный. Лучше уж я пойду в гараж.
– Вы сказали, что деньги и записку от Веры Павловны привез молодой человек на скутере, – отвлек Панкратов писателя от больной темы. – Не помните, на каком?
– На желтом. Как канарейка. Марку не знаю, я в них не разбираюсь.
– Молодого человека не запомнили?
– Лет двадцати пяти. Чернявый. Как сейчас говорят, лицо кавказской национальности. Почему вы спрашиваете? Это важно?
– Совершенно неважно, просто к слову пришлось, – отмахнулся Панкратов. – Когда Вера Павловна отменила заказ на книгу?
– С полгода назад.
– И вы сразу ее забросили?
– Да нет, еще некоторое время продолжал. По инерции.
– Вы не могли бы показать мне главы, которые написали? Извините, если моя просьба покажется вам бестактной. С писателями я дел никогда не имел.
– Я не писатель. Я автослесарь. А у писателей есть правило: половину работы не показывают.
– Половину работы дураку не показывают, – уточнил Панкратов. – Вы это хотели сказать?
– Да не обижайтесь, – усмехнулся Ларионов. – Там нет ничего интересного для милиции. Если вы из милиции. Так, беллетристика. И уж тем более ничего, что помогло бы вам прояснить обстоятельства гибели Гольцова.
– Как знать, – возразил Панкратов. – То, что кажется мелочью, может оказаться очень важным. Если передумаете – вот мои координаты.
Он достал из бумажника визитную карточку со своими телефонами и электронным адресом и пристроил ее на видное место к монитору.
Ларионов прочитал вслух:
– «Национальная алкогольная ассоциация. Панкратов Михаил Юрьевич. Советник по безопасности». Какая же это милиция? Это даже не ФСБ!
– Документ прикрытия, – серьезно объяснил Панкратов.
Ларионов рассмеялся.
– Более дурацкого вечера у меня еще не было. Но всё равно спасибо. Развлекли. А то в гараже дичаешь. А знаете, чем работа слесаря лучше писательской?
– А она лучше?
– Кое чем.
– Чем?
– Можно по вечерам напиваться, утром похмеляться пивом, а не накачиваться черным кофе, чтобы заставить шевелиться мозги!
Что автослесарь Ларионов и подтвердил, маханув еще стопарь замечательной водки «Ермак».
Всю дорогу до Москвы Панкратов пытался рассортировать в памяти всё, что узнал о Гольцове. Стало понятно, почему после возвращения из Венесуэлы он так активно включился в политическую борьбу. Пепел Новочеркасска стучал в его сердце. Понятно, почему после ссоры с руководителями предвыборного штаба Ельцина он перешел не куда-нибудь, а в штаб генерала Лебедя, хотя программа Конгресса русских общин, выдвинувшего Лебедя кандидатом в президенты, не очень-то соответствовала его политическим пристрастиям. Но бывают случаи, когда личность человека важнее его слов. Здесь и был такой случай. Для Гольцова генерал Лебедь тоже напрямую связывался с Новочеркасском.
В заключительной главе книги Ларионова высказывалось убеждение, что события в Новочеркасске были таким же переломным моментом, как и «кровавое воскресенье» 9 января 1905 года. В тот день треснул фундамент Российской империи, а 2 июня 1962 года дал первую трещину фундамент СССР. Панкратов поначалу воспринял эту мысль как вольное публицистическое обобщение, но теперь подумал, что Ларионов, возможно, прав. Прошлое никогда не умирает, оно прорастает в настоящее и взламывает его, как слабые побеги взламывают асфальт.
Но это были общие рассуждения. Гораздо больше Панкратова заинтересовали слова Ларионова о курьере на желтом скутере. В разговоре он сказал, что это неважно. Он соврал. Из всего разговора это, может быть, было самое важное.
Неизвестный на желтом скутере привез камнерезу Фролу заказ на надгробие Михалева, которого тот не заказывал. Он же привез Ларионову деньги и записку от Веры Павловны. Такое не могло быть случайностью.
Что ж, теперь было с чем ехать к вдове.
IV
Панкратов хорошо помнил фотографию первой жены Гольцова Барбары Валенсии, юной женщины поразительной, завораживающей красоты. Ему было интересно, кто смог её заменить. Какая она, эта Вера Павловна, прожившая с ним в браке пятнадцать лет? В музее детского дома он видел её снимки с Гольцовым, но не составил о ней никакого представления. Женщина и женщина. Довольно миловидная, с длинными черными волосами, с мягкой улыбкой. Моложе его лет на пятнадцать. Вот, собственно, и всё. Был ли их брак счастливым? Вроде бы да, иначе она не стала бы так убиваться. А там кто его знает, чужая жизнь потемки.
Предварительно он навел о ней справки. Родилась в Новосибирске, в семье военного. Закончила факультет музыковедения местной консерватории, преподавала в музыкальном училище, подрабатывала в филармонии. В девятнадцать лет вышла замуж за артиста драмтеатра. Брак оказался неудачным, через год распался. В двадцать три года вышла замуж за Гольцова и переехала в Москву. Много лет работала в секретариате ЗАО «Росинвест», принадлежавшем Гольцову. После смерти мужа руководит его благотворительным фондом и ведет музыкальные передачи на ФМ-радио «Классика».
Домашний телефон и адрес Веры Павловны Панкратову взял у Ларионова. Он долго не мог сообразить, как представиться ей и как объяснить, почему ему нужно с ней встретиться. У него было удостоверение полковника ФСБ в отставке, иногда он им пользовался, но здесь оно никак не годилось. В конце концов решил ничего не придумывать. Скажет, что ему поручили выяснить все обстоятельства гибели Гольцова и она может ему в этом помочь. Это была правда. Ну, почти правда.
Но