– Я ценю кексы, но я бы покосил и без них.
– Знаю. – Я вытираю миску для смешивания. – Но я была рада их испечь.
Он подходит, берет один кекс и нюхает его.
– Вкусно пахнут.
– С песочным тестом ошибиться невозможно. – Он разворачивает кекс, и я вскрикиваю от страха. – Нужно подождать, когда застынет глазурь! Есть кекс без глазури – святотатство. Кекс без глазури – это маффин!
Он держит его над моей головой.
– Я просто попробую.
Я подпрыгиваю, и меня не заботит, как нелепо я выгляжу. Я так и не приняла душ, а поскольку на кухне жарко от духовки, я не потрудилась надеть рубашку, поэтому я до сих пор в топе для бега. Взгляд Тайера опускается, как будто он тоже в курсе.
При виде огня в его глазах мой желудок сжимается. Я вступаю на опасную территорию, но не знаю, как с нее сойти. Я спотыкаюсь, и рука Тайера быстро опускается мне на поясницу, чтобы поддержать. Наши глаза встречаются, его взгляд горит желанием. Я молода, но не глупа. Он меня хочет. Когда он на меня смотрит, я не дышу.
Поцелуй меня, проносится в мозгу непрошеная мысль. Я хочу, чтобы ты меня поцеловал.
Как будто услышав мои мысли, он опускает руку, в которой держал кекс, обхватывает меня обеими руками и медленно опускает голову.
Поцелуй меня, поцелуй, поцелуй!
Пищит таймер, который я установила, чтобы он подсказал мне, когда остынут кексы, и я тихо чертыхаюсь.
Тайер отходит и прочищает горло. Он ставит украденный кекс на столешницу.
– Ты права. Их нужно покрыть глазурью.
– Д-да, – мой голос дрожит, – я все сделаю.
Он берет бутылку с водой и направляется к двери, не глядя на меня.
– Я схожу в душ. И вернусь за кексами.
– Хорошо. – Мой голос едва слышен и дрожит, но он этого не замечает, потому что уже ушел.
Глава двадцатая
Я выхожу из машины и ору в телефон:
– Что значит – не сможешь поехать? – Слезы щиплют глаза. Я только что вернулась домой, чтобы подготовиться к концерту, а Калеб звонит мне и говорит, что не сможет пойти? Нам через два часа выезжать в Бостон! – Калеб? – Я практически умоляю, я так хочу, чтобы он взял свои слова обратно.
– Блин, прости меня, ладно? Я не знал, что мама…
– Ты не знал, но она знала, что у нас были планы, – хриплю я, и ключи дрожат в моих руках. Я стою возле машины и не могу сдвинуться с места. Я застыла от гнева, печали, от целой волны эмоций.
– Салем, – с раскаянием произносит он. – Я не могу сказать «нет».
Я зажмуриваюсь, и из уголка правого глаза вытекает слеза. Его мама пригласила его на какой-то ужин с выпускниками Гарварда. Я знаю, я знаю, что для него это потрясающая возможность, но это не смягчает мою боль. Я разочарована.
– Ты все равно иди, – настаивает он, несмотря на мое молчание. – Лорен может составить тебе компанию. Или Джорджия. Даже твоя мама.
– Лорен в Нью-Йорке, – напоминаю я. Она уехала со своими двумя сестрами на три дня. – А Джорджия встречается с Майклом.
– Тогда возьми маму, – настаивает он.
– Мама… – Я колеблюсь. – Она в последнее время сильно устает. Это странно. Но я не буду тащить ее всю ночь на концерт, Калеб, и я не поеду в Бостон одна.
– Салем, – он с раскаянием произносит мое имя.
– Я злюсь. – Нет смысла приукрашивать. Он слышит мою боль, она отдается в моих словах. – Это должен был быть вечер для нас двоих.
У нас даже забронирован номер в отеле.
– Знаю, детка. Мне так жаль. Я все равно буду в Бостоне, ты можешь поехать с нами и просто пойти на концерт одна.
– Ты себя слышишь? – возражаю я. – Поверь, я хочу пойти, но я хотела пойти туда с тобой. – Слезы текут рекой. Я икаю и вытираю мокрое лицо. – Ладно, не бери в голову. Я в порядке.
– Салем…
Я сбрасываю вызов, а когда он тут же перезванивает, я отключаю телефон и прячу его в карман. Я даже об этом не жалею.
Я закрываю лицо руками, ключи летят на землю. Меня тошнит, и я еще сильнее расстраиваюсь из-за того, что так драматизирую. Но я так этого ждала! Этим летом у нас с Калебом почти не было времени побыть наедине, и я чувствовала себя растерянной и потерянной. Я думала, что сегодняшний вечер поможет мне восстановить с ним связь, понять, на каком уровне отношений мы находимся при условии, что он уезжает всего через несколько дней. И теперь…
– Ты в порядке?
Ты издеваешься? Последний человек, которого я хочу сейчас видеть, стоит перед моей машиной.
– Фуф. – Я вытираю сопливый нос. – В порядке, – огрызаюсь я резче, чем обычно. Но у меня просто не хватает сил справиться с этой новостью от Калеба, как и с тем фактом, что после того дня на моей кухне между мной и Тайером повисла неловкость.
– Что случилось? – хриплым голосом спрашивает он, пристально глядя на меня. – Кто-то причинил тебе боль? Клянусь богом, если это твой смазливый паренек, то я…
– Он причинил мне боль, но не в том смысле, как ты думаешь, – подтверждаю я и отхожу от него.
– Что он сделал? – рычит он у меня за спиной.
– Это не твое дело, Тайер.
– Ты рыдаешь на людной улице, так что это мое дело.
Я издаю короткий, невеселый смешок.
– Нет, это не так.
– Эй. – Он хватает меня за руку, его хватка достаточно нежна, и я могу вырваться, но я этого не делаю.
– Что? – Я смотрю на него снизу вверх, решительно задрав подбородок.
– Скажи, что стряслось.
– Назови мне хоть одну вескую причину, почему ты требуешь ответа, – протестую я. Я догадываюсь, что мое лицо красное и все в пятнах от слез, но я не собираюсь прятаться.
– Потому что ты мне небезразлична.
Черт возьми, я попросила его назвать вескую причину, и он ее назвал.
– Сегодня вечером я должна была пойти на концерт со своим парнем, но он позвонил и сказал, что не сможет. Вот и все. Я плачу из-за ерунды. – Я опускаю взгляд и пожимаю плечами, словно это не имеет большого значения.
– У тебя есть право расстраиваться, Салем. – Его голос мягче и нежнее, чем обычно. – У тебя есть право чувствовать. Никто и никогда не может заставить тебя думать иначе.
Я вытираю свежие слезы.
– Это просто жесть, – объясняю я. – Я так этого ждала! Это моя любимая группа, и мы собирались провести ночь в городе.
Он оглядывает меня, его челюсть дергается.
– Я тебя отвезу.
Ошеломленная, я растерянно моргаю.
– Что ты сказал?
– Я тебя отвезу, – повторяет он.
Это ведь невозможно, чтобы я неправильно его расслышала?
– Я… ты собираешься отвезти меня на концерт? В Бостон?
– Конечно. – Он пожимает плечами, его рубашка туго натягивается на мускулистых руках и груди, – У меня все равно нет других дел.
– У тебя работа, – напоминаю я.
– Я владелец компании, поэтому решения принимаю я. Возьму завтра отгул. Проведем остаток дня в Бостоне и вернемся домой вечером. Я отвезу.
– Ты серьезно.
Это утверждение, но он все равно отвечает.
– Да. У тебя оба билета?
Я киваю.
– Да, он отдал мне оба.
– Хорошо. – Он отпускает мою руку и делает пару шагов назад. – Когда нам выезжать?
– Через два часа.
– Ладно, – кивает он. – Встречаемся у моего фургона.
– Это происходит на самом деле?
Не могу поверить, что Тайер врывается, как рыцарь в сияющих доспехах, и спасает положение. Это слишком чудесно, чтобы быть правдой.
– На самом деле, – подтверждает он. – Ты этот концерт не пропустишь.
На глаза снова наворачиваются слезы, хотя и предыдущие еще не подсохли.
– Спасибо.
– Не нужно меня за это благодарить.
– Нужно, поверь мне, – настаиваю я, немного задыхаясь.
Он кивает и медленно отходит.
– Увидимся через два часа.
Глава двадцать первая
Я в фургоне Тайера. Мы едем в Бостон. Вместе.
Я щиплю себя за руку, и, конечно же, это реальность.
Кондиционер обдувает меня холодным воздухом, но я ничего не имею против, а на радио Рок-станция. Кожаный салон каштанового цвета, теплый и прочный, как сам Тайер. Он ведет машину, держа одну руку на руле, на его глазах солнечные очки, которые я ему подарила, и это заставляет меня улыбаться каждый раз, когда я на него смотрю.