– Они прекрасны, – нежно воркует она.
– Клянусь, я не пялился на задницу этой цыпочки.
Я фыркаю, и они поворачиваются и смотрят на лестницу, но надеюсь, что я вовремя втягиваю голову в комнату. Хотя, конечно, они все равно знают, что это я.
– Давай поговорим снаружи, – предлагает ему Джорджия и закрывает за собой дверь.
Увы, развлекательное шоу закончилось.
Я возвращаюсь к своему столу и журналу. Рядом с ним лежит мой блокнот с идеями для ароматов свечей, а также их возможными названиями. Я начинаю читать журнал и чувствую, как мозг отключается.
Почесывая Бинкса за ухом, я говорю своему любимому коту:
– Я так счастлива, что мы с Калебом не такие, как эти двое.
Он мурлычет в знак согласия. Я придвигаю блокнот к себе, вставляю наушники и возвращаюсь к мозговому штурму.
– Ты приготовила ужин? – Мама ахает от изумления и ставит сумку у двери. – Я собиралась предложить заказать пиццу.
Я пожимаю плечами.
– У нас в холодильнике нашлось все, что как раз нужно было израсходовать. – Я вытаскиваю из духовки запеканку и засовываю рукавицы под мышку. Я беру разогретые булочки и начинаю накрывать на стол.
Мама хватает тарелки и, взглянув на меня через плечо, предлагает:
– Почему бы тебе не спросить у соседа, не хочет ли он прийти к нам на ужин? – Он вернулся домой одновременно со мной. Я уверена, что он голодный, а у нас уже все готово. Кроме того, сегодня вечером Джорджия будет с Майклом.
– Тайера? – задаю я глупый вопрос.
– Да, – медленно произносит она, с недоумением глядя на меня.
Я почти спрашиваю зачем, но понимаю, что она просто пытается быть гостеприимной.
– Гм-м, хорошо. – Я колеблюсь, мои пальцы вцепляются в столешницу. – Я у него спрошу.
Она уже берет еще одну тарелку, словно то, что он к нам присоединится, само собой разумеется. Опустив голову, я торопливо бегу по нашей подъездной дорожке к дому Тайера, взбегаю на крыльцо и стучу, поскольку знаю, что дверной звонок отключен до тех пор, пока он его не заменит.
Долго ждать не приходится. Вскоре я слышу глухой стук тяжелых ботинок по полу. Дверь распахивается и… О боже мой.
На нем клетчатая рубашка. Она расстегнута и открывает загорелую, мускулистую волосатую грудь. О господи, я смотрю и смотрю и никак не могу отвести взгляд. Тайер – идеальный образец мужчины. Я силой воли держу руки по швам, иначе бы я не выдержала и ткнула его пальцем, чтобы проверить, настоящий ли он.
– Привет, – устало здоровается он.
– Привет. – Мой голос звучит тише обычного и на октаву выше.
– Тебе что-то нужно? – Он намекает, что я глупо выгляжу, возникнув вдруг на его пороге.
– О, да. Мама приглашает тебя на ужин. Я приготовила запеканку. Ее много, хватит на всех.
Он склоняет голову набок, обдумывая предложение.
– Хорошо.
Я не ожидала, что он так легко согласится. Он застегивает рубашку, и я пытаюсь скрыть свое недовольство, вызванное исчезновением его идеальной груди. Не пялься на него. Я молча ругаю себя. У тебя есть парень. Я заправляю за ухо прядь волос и отступаю, когда Тайер закрывает за собой дверь.
– Запеканка, говоришь? – Кажется, его позабавил мой выбор.
– В холодильнике лежало много всякой всячины, так что запеканка казалась идеальным выбором.
– Любишь готовить?
Я киваю.
– Да, вообще-то люблю. – Я открываю боковую дверь и приглашаю его войти первым, но он настаивает на том, чтобы пропустить сначала меня.
– О, как славно! – Мама хлопает в ладоши. – Я так надеялась, что вы согласитесь с нами поужинать.
Тайер опускает голову.
– Я ценю ваше предложение. В основном я питаюсь «Макдоналдсом» и замороженными продуктами.
Мама хмурится.
– Какой кошмар. Что ж, это не проблема. Можете ужинать с нами в любое время, или Салем будет заносить вам остатки, чтобы вам не приходилось сидеть тут с нами.
– Вы не обязаны этого делать.
– Нам это не в тягость. Тарелки на столе. Что будете пить? У нас есть, – она открывает холодильник, – вода, спрайт, диетическая кола и немного пива.
– Я выпью воды. Так поздно кофеин ни к чему, потом буду всю ночь ворочаться.
Она смеется и наливает ему стакан воды.
– Знаете, как бы мне хотелось, чтобы Салем рассуждала, как вы, но эта девушка способна поглощать тонны кофеина и оставаться при этом совершенно здоровой.
– Что я могу сказать? – Я пожимаю плечами и хватаю диетическую колу. – Это благословение свыше.
Тайер наблюдает за мной, в его карих глазах искрится веселье. Он идет за мной к столу, и я почему-то удивляюсь, когда он выдвигает стул рядом с моим и садится. Я ожидала, что он выберет стул с краю.
Мама наливает себе бокал вина, что для нее большая редкость, и присоединяется к нам. Я вглядываюсь в ее лицо и замечаю темные круги под глазами. Интересно, она, как и я, мало спит?
– Спасибо, что пригласили меня в гости, – говорит Тайер, прежде чем мы все приступаем к делу. – Приятно поесть домашней еды.
Мама отмахивается.
– Нам это нетрудно, и еды дома всегда предостаточно.
Это правда. Кажется, я всегда готовлю больше, чем нужно. Особенно макароны – я никак не научусь вовремя останавливаться и каждый раз высыпаю в кастрюлю всю лапшу.
Мы съедаем первые пару кусочков в тишине, а потом мама задает вопрос:
– Откуда вы родом, Тайер? Ваша семья живет где-то поблизости?
Он качает головой.
– Мои родители во Флориде, переехали туда после выхода на пенсию. У меня есть брат в Колорадо. А вот моя бывшая жена почти что в соседнем городе.
– У тебя есть брат? – выпаливаю я.
Не то чтобы мы с Тайером сидели и красили друг другу ногти, ведя долгие беседы о нашей жизни, но это служит напоминанием о том, как мало я на самом деле о нем знаю.
– Угу. – Он кивает и с аппетитом жует.
– Он старше тебя? – Мне любопытно узнать об этом брате, о котором я никогда не слышала. У него дома нет личных фотографий, по крайней мере пока, так что я не могла получить представление о его семейной жизни и родственниках, если не считать его бывшей и сына.
– Нет, – хихикает он, как будто сама идея о том, что брат старше его, абсурдна. – Лейту двадцать шесть.
– Вы часто видитесь с родными? – Я благодарна маме за то, что она перетянула разговор на себя. Я опускаю глаза в тарелку и передвигаю запеканку вилкой с места на место.
– Когда как. Каждую зиму стараюсь съездить во Флориду, чтобы немного пожить у родителей.
– Это мило, – улыбается мама. – Уверена, они всегда рады вас видеть.
Он кивает в знак согласия.
– И они сюда иногда приезжают. Обычно осенью. Они устраивают грандиозное автомобильное путешествие, потому что папа ненавидит летать. – Тайер вдруг смеется. – Вам он скажет, что это мама ненавидит летать, но нет, это все он.
– Мужчины любят обвинять жен в своих заблуждениях. – Осознав свою ошибку, мама бледнеет. – Конечно, не все мужчины, но некоторые…
Тайер криво улыбается.
– Я понимаю, о чем вы говорите.
Ее щеки краснеют.
– Мой муж… он скончался… но он был… – Она замолкает и подыскивает правильные слова, которые можно было бы произнести в присутствии относительно незнакомого человека.
– Не лучшего сорта, – заканчиваю я за нее.
Глаза Тайера мечутся между нами. Я уверена, что он понимает: многое остается недосказанным.
– Я бы сказал, что сожалею о вашей потере, но не уверен, что это уместно.
Я сжимаю губы и стараюсь не рассмеяться.
– О, э-э… все в порядке. Можно выразить соболезнование, можно и не выражать. – Мама редко приходит в такое волнение. – Пойду посмотрю, есть ли у нас какой-нибудь десерт. – Она отодвигает стул и спешит к холодильнику.
Я чувствую на себе взгляд Тайера, но он не осмеливается задать вопросы, только не в присутствии мамы. Не сомневаюсь, что мысленно он подготовит целый список для другого раза. Я продолжаю ковыряться в тарелке, и его большая теплая ладонь ложится поверх моей.