— Правда? Это почему же?
— Не знаю. Приводите, и все тут. — Пришпорив мустанга, она отъехала от него. Ее щеки все еще пылали.
Впрочем, был и положительный момент в этом разговоре. Упоминание о Дженнингсе. Хотя она не так много времени уделяла мыслям о мести, как она предполагала. Хуже того, были дни, когда она забывала мазать лицо лосьоном от солнца, а иногда ей просто не хотелось спать в намазанных свиным салом перчатках. Но если она намерена выполнить свой план, ей надо больше думать о Дженнингсе и лучше заботиться о своей внешности.
Подъехав к Джубалу Брауну, она протянула руку, чтобы забрать у него связку мулов.
— Спасибо, что подменил меня. Теперь я их возьму.
— Я могу еще немного их подержать.
Ну и ну. Фокс спрятала улыбку и задержалась возле него.
— Так ты едешь домой, чтобы принять участие в войне?
— Может быть. Похоже, на востоке мне больше никто не рад. Он имеет в виду, что за ним охотится полиция, подумала Фокс. Сколько же ему лет? Двадцать? Двадцать пять? Некоторым мужчинам не суждено дожить до старости.
— А ты и вправду считаешь, что помогать мистеру Эрнандесу для тебя унизительно?
— Он негр.
— Он старый человек, у которого ревматизм.
— Если он не справляется с делом, пусть сидит дома.
— Если бы это было правдой, он бы с тобой согласился. Но это неправда. Мы с мистером Эрнандесом считаем, что он справляется. Дело в том, Браун, что все мы здесь — команда. Если кому-то из нас требуется помощь, остальные обязаны подставить плечо.
— Но я же так и поступаю, разве нет? Так почему же вас все время тянет читать мне нотации?
— Потому что мне жаль, что я тебя ударила, — ответила Фокс, глядя перед собой. — Иногда это единственный способ завоевать внимание мужчины.
— Я знаю и другие способы.
Она посмотрела на него так холодно, что улыбка моментально слетела с его лица.
— Вам лучше забыть о том, что я женщина, мистер Браун, а то я ненароком могу вас убить или зарезать.
— Я просто хотел сказать…
— Я знаю, что ты хотел сказать, и, будь любезен, оставь свои добрые слова при себе.
Потом Фокс подъехала к Ханратти и спросила:
— Все в порядке?
— А в чем дело?
Черт возьми, сегодня всех мужчин словно какая-то муха укусила.
— Ты не заметил никого, кто был бы похож на индейцев?
— Вы собираетесь прочесть мне еще одну лекцию про наших благородных краснокожих братьев?
Фокс решила быть терпеливой.
— Кроме меня, у тебя самое острое зрение в нашей экспедиции. Я просто спросила, не видел ли ты чего-нибудь.
— Видел нескольких антилоп, пару кроликов и койота.
— Хорошо.
Натянув поводья, она приготовилась поехать в начало каравана, где она будет одна, подальше от этих угрюмых мужчин. Но Ханратти дотронулся до ее рукава.
— Хочу у вас кое-что спросить.
— Я тоже видела кроликов и пару оленей.
— Я индейцев не видел, — осклабился Ханратти. — Но я видел двух человек на расстоянии двух миль отсюда. — Он кивнул на юг. — Они ехали в том же направлении, что и мы, только они были налегке и скакали очень быстро.
— Я их тоже видела. Так что ты хотел узнать?
— Таннер думает, что это мы с Джубалом украли те недостающие три монеты?
Такого вопроса Фокс не ожидала. Она посмотрела на Ханратти с недоумением.
— Не было даже намека на то, чтобы Таннер заподозрил вас в краже монет. Он, как и я, считает, что мы просто их не нашли. Было легко не заметить их в траве.
Ханратти кивнул и надвинул на лоб шляпу.
Фокс не спрашивала, украли ли охранники монеты. За такие вопросы убивают. Конечно же, ни один из них не был так глуп. Фокс сделала глубокий вдох, и в нос ей ударил запах полыни, травы и лошадей.
— Мы должны выехать к озеру. Оно где-то недалеко, за следующим холмом.
— Я поскачу вперед и убью какую-нибудь живность. — Когда Фокс сделала удивленные глаза, он добавил: — На ужин.
— Я бы не отказалась от парочки жирных кроликов.
Она смотрела, как он помчался галопом, вздымая облако пыли. Наверное, им всем не помешали бы такие скачки и погони. Однообразная жизнь и общение с одними и теми же людьми сказывались на их характерах и настроениях. Завтра или послезавтра она позволит Брауну побыть одному, да и Таннеру тоже. Она рассказала о своем решении Таннеру, когда они расположились на берегу озера, окруженного сочной зеленой травой. Для животных это был просто рай.
— Я не возражал бы оторваться от всех и насладиться прекрасной природой.
— Разве вы не считаете, что одна горная цепь похожа на другую, как две капли воды?
Они поднялись на гору, нашли перевал и спустились вниз, потом поднялись на другую гору и снова спустились в долину. Фокс уже не раз ездила этим маршрутом и различала очертания скал и пиков, малозаметную разницу между долинами, у каждой из которых был свой характер. Но большинству людей, особенно таким, как Таннер, выросшим на востоке, горы и долины обычно казались монотонно одинаковыми.
— Почему вы спросили? — Таннер посмотрел на нее так внимательно, словно по ее лицу догадался о ее чувствах. — А вы считаете, что они все одинаковые?
— Да нет. — Она опять совершила ошибку: снова задала ему вопрос, который не следовало задавать. — Но мне показалось, что вы так думаете.
— Здесь поблизости есть рудники? — Он был явно недоволен и не стал отвечать.
— Да, есть. Я как раз планирую остановиться в шахтерском поселке завтра вечером. — Она чуть было не спросила, как он догадался, что здесь есть шахты, но вовремя вспомнила, что он горный инженер. — А как долго вы работали на компанию «Джей-Эм энд Эм»?
— Пятнадцать лет. Гораздо дольше, чем предполагал. Фокс заглянула в свою кружку с кофе и вдохнула аромат жарившегося на вертеле кролика. Ужин, видимо, почти готов.
— А что вы думаете о своем боссе — мистере Дженнингсе?
— Он мне нравится. — Таннер допил кофе. — Он работает хорошо и честно.
Этого Фокс не ожидала услышать.
— По правде говоря, меня это удивляет. Я слышала, что Хоббс Дженнингс — никчемный, нечистый на руку сукин сын.
Таннер повернул к ней лицо, и она заметила, что бледность, вызванная работой под землей, уступила место здоровому загару, который с каждым днем становился все темнее. Сапоги потеряли свой блеск, а штаны были такими же пыльными, как куртка. Он становился таким, каким Фокс предпочитала видеть мужчину. Только он был гораздо красивее.
— От кого вы это слышали? — недовольно спросил он.
— Уже не помню. Слышала, — пожала она плечами.
— Хоббс Дженнингс платит рабочим больше, чем другие владельцы рудников, и заботится о семье горняка, если тот погиб или получил увечье в шахте. Конечно, он заботится об эффективности и прибыли, но он думает и о безопасности труда, чего другие владельцы не делают.