В развитие событий на материке 30 мая решительно вмешалась императорская Ставка. Ею был отдан приказ командующему Квантунской армией быть в «готовности к отражению наступления Красной Армии в Маньчжурии и Корее». Согласно приказу, штаб генерал-лейтенанта Ямады «должен провести по всей территории Маньчжурии мобилизацию, передислокацию войск, укреплять оборонительные позиции, дооборудовать тыловые аэродромы. Для обеспечения четкого управления войсками, срочно привести в боевую готовность все наличные средства сообщения и связи».
Командующий японскими экспедиционными войсками в Китае генерал-лейтенант Окамура получил приказ «немедленно отправить в Маньчжурию четыре пехотных дивизии и части усиления; перебросить из Хунани, Гуанси и Цзянси части охраны железнодорожных и шоссейных коммуникаций в Центральный, Северный Китай и Маньчжурию».
Утром 31 мая министр иностранных дел Того сообщил премьер-министру Судзуки, что встреча экс-премьера Хироты с послом Советов Маликом назначена на 3 июня. Поэтому оба первых июньских дня он намерен посвятить подробным консультациям с ним по предмету возможных аспектов предстоящих переговоров. Судзуки задал «первому дипломату» Японии только один вопрос: «В каком качестве намерен предстать Хирота в посольстве Советов?» Вопрос для Того получился неожиданным. В итоге предметной дискуссии, собеседники сошлись во мнении, что это будет визит «заинтересованного частного лица».
Помимо дискуссий в первые два дня июня Хирота встретился с министром иностранных дел и 3 числа. Того дважды в течение разговора предупредил экс-премьера о том, что его встретит, скорее всего, прохладное отношение с советской стороны, но тот не должен отчаиваться по такому случаю. Он, «первый дипломат» Японии, до сих пор так и не получил официальное приглашение из Москвы для «взаимных консультаций», хотя неоднократно ставил этот вопрос в течение двух последних месяцев.
Вечером того же дня Хирота прибыл на дачу посла Малика в район Хаконэ, куда выехало советское посольство из-за массированных налетов американской авиации на Токио. Выдавая себя за искреннего многолетнего друга Советского Союза, бывший посол Великой Империи в Москве заявил о желании Японского правительства достигнуть взаимопонимания со своим северным соседом для «сохранения стабильности на Дальнем Востоке». Этому, дескать, достойно послужило бы долгосрочное соглашение между «великими державами». Но посол Советов прямо заявил «навязчивому гостю», что он не уполномочен в создавшихся условиях вести с кем бы то ни было неофициальные переговоры. Японское правительство должно обратиться по этому вопросу непосредственно в наркомат иностранных дел его страны.
Вернувшись в Токио, Хирота сразу же позвонил Того и доложил о результатах своей встречи с послом Советов в курортном местечке Гера. Результат получился нулевым, но посол Малик не воспротивился продолжить переговоры 4 июня. Только это последнее обстоятельство и удовлетворило как-то премьер-министра Судзуки. И он впервые после 5 апреля понял, что «советское направление» стало теперь решающим. Успех или неуспех в переговорах с Советами и решит судьбу Великой Империи.
Глава IV
План утвержден. Работа продолжается
1
Требование Верховного о завершении сосредоточения войск на Дальневосточном театре военных действий до начала августа значительно прибавило работы Генштабу. Все ранее подготовленные графики переброски личного состава ударных армий, боевой техники и всех средств боепитания фронтов пришлось уплотнить не менее чем на три недели.
Напряжение на восточных железных дорогах нарастало буквально с каждым июньским днем. За сутки 4 июня на Забайкалье прошло двадцать войсковых эшелонов, 5 июня — двадцать два, 6 июня — двадцать четыре. Одноколейная железная дорога на участке Карымская — Борзя — Чойболсан, являясь главной коммуникацией Забайкальского фронта, имела небольшую пропускную способность и была не в состоянии обеспечить необходимый поток войсковых эшелонов.
Ставкой было принято оперативное решение, чтобы моторизованные соединения, а также артиллерийские части на механизированной тяге разгружались на железнодорожных станциях между Чигой и Карымской и далее следовали своим ходом.
Войска прославленных соединений 39-й, 53-й и 6-й гвардейской танковой армий не смущали многодневные маршевые переходы до тысячи и более километров. От Чойболсана в полном составе они выдвигались в районы сосредоточения и развертывания к государственной монголо-маньчжурской границе. В целях лучшей организации переброски войск на протяженном степном маршруте штаб Забайкальского фронта выслал в Иркутск и на станцию Карымская специальные группы офицеров.
Особой проблемой для войск Забайкальского фронта являлось стабильное обеспечение водой личного и конского состава, боевой техники и автотранспорта как в ходе сосредоточения и развертывания, так и в исходных к наступлению районах сосредоточения. Вопрос по этому поводу Сталин задал будущему Главкому дальневосточной группировки при вечерней встрече 7 июня.
— Если обеспечение войск боеприпасами, горючим, продовольствием и материально-техническими средствами производится централизованно, то как они будут обеспечены водой, товарищ Василевский? Насколько мне известно, в монгольской степи это проблема не простая?
Генштаб подготовил расчеты и по этому поводу. Маршал Василевский уверенно доложил:
— Ее решают инженерные службы Забайкальского фронта, товарищ Сталин. Пока ситуация далека от нормальной. С прибытием главных фронтовых сил в районы сосредоточения у Чойболсана, потребность в воде возрастет до десяти тысяч кубометров в сутки, тогда как имеющиеся водоисточники дают только две тысячи, одну пятую часть.
Верховный остановился посреди кабинета, искоса посмотрел на собеседника:
— Но в июле температура поднимется еще выше и воды потребуется намного больше? Какие нормы расхода воды взяты Генштабом при расчетах?
— Они сложились практически в войсках, постоянно дислоцированных в Монголии, товарищ Сталин. Нормы таковы: на человека — пять литров, на автомашину — двадцать пять, на танк — сто литров, — маршал Василевский выдержал небольшую паузу и добавил: — Во фронтовой операции примет одновременное участие свыше двух тысяч единиц бронетехники и самоходно-артиллерийских установок, тысячи автомашин и лошадей, более полумиллиона человек личного состава. Эти цифры и приняты в расчет Генштабом. Верховный не изменил прежней вопросительной позы:
— И как будет покрыт расчетный дефицит в воде особенно с началом боевых действий, товарищ Василевский?
Будущий Главком дальневосточной группировки наклонился над рабочей тетрадью, ответил:
— До конца июня на маршрутах следования войск Соловьевск — Чойболсан и Чойболсан — Тамцак-Булак будет отрыто и оборудовано свыше двухсот шахтных колодцев с общим суточным дебитом воды семь тысяч кубометров. Деревянные срубы для двадцати пунктов водоснабжения уже доставлены на маршруты. С переходом войск в наступление водоснабжение их будет организовано «с колес» специальными отрядами соединений. Для транспортировки и хранения воды, наряду со штатными емкостями, намечено использовать подразделения амфибий, понтонные парки, труднозатопляемые поплавки, а также мешки Илошина[27].
Удовлетворившись полученным ответом, Верховный молча прошелся взад-вперед по кабинету и поставил новый, кадровый вопрос:
— А как обстоят дела со штатным укомплектованием вашего дальневосточного Главного командования, товарищ Василевский?
Маршал Василевский ответил:
— Рабочая группа по тылу штатно уже укомплектована. Ее возглавляет генерал-полковник Виноградов. Авиационная группа комплектуется товарищем Новиковым, военно-морская — товарищем Кузнецовым[28].
— А кого вы наметили на должности члена Военного совета и начальника своего штаба?
— Членом Военного совета Главного командования на Дальнем Востоке будет, если эту кандидатуру утвердит Политбюро ЦК, генерал-полковник Шикин, а вопрос о начальнике штаба еще не решен, товарищ Сталин. С товарищем Шикиным вопрос о назначении уже согласован, а вот генерал армии Захаров пока не дал своего окончательного согласия. Он попросил неделю на раздумья.
В середине дня 9 июня, когда генерал армии Антонов докладывал Верховному о ходе передислокации войск с Западного на Дальневосточный театр военных действий в минувшую неделю, Сталин вдруг поинтересовался, на какое число вызваны в Ставку маршал Малиновский и генерал армии Захаров? Начальник Генштаба доложил, что командующий 2-м Украинским фронтом и его начальник штаба должны прибыть в Москву не позднее 10 июня. Тема эта дальнейшего развития не получила, потому что Верховный тут же спросил о... положении войск союзников на Окинаве. Сославшись на информацию главы американской военной миссии генерал-майора Дина, генерал армии Антонов доложил, что упорная борьба за Окинаву еще продолжается и союзники, несмотря на огромное превосходство в силах на суше, в воздухе и на море, никак не могут сломить сопротивление японцев. В разных точках острова продолжаются упорные бои. Союзники несут ощутимые потери.