В Финляндии преобразования на местах шли значительно медленнее. Общественные реформы и национальное движение во многом основывались на культурных традициях, сложившихся в эпоху шведского владычества. Тем временем российская администрация зорко следила за общественностью Финляндии, немедленно вмешиваясь, если проявление национальных чувств принимало политическую окраску. Основанием считалось подозрение, что эти чувства коренились в сепаратизме и в ностальгическом стремлении вновь присоединиться к Швеции. По этим причинам после Боргоского сейма 1809 г. финляндский сословный сейм был вновь созван лишь в 1863 г. /80/
Присоединение к России
/80/ Боргоский сейм 1809 г. осуществил надежды как новых властителей Финляндии, так и ее четырех сословий. На сейме Александр I впервые выступил под высшим титулом завоеванной им страны – титулом великого князя, – торжественно приняв почести и присягу от всех четырех сословий и ответив им заверением в своей благонамеренности как правителя. Такое распределение ролей следовало средневековому ритуалу смены правления, применявшемуся во всей Европе вплоть до 30-х годов XIX в. Стороны подтверждали свою готовность соблюдать существующие законы и государственный порядок, что для Финляндии означало, прежде всего, сохранение лютеранской веры, шведской модели судопроизводства и особых сословных привилегий. Еще в первый год Финской войны население Финляндии дважды присягало России по требованию оккупационных властей. В своем выступлении на сейме Александр по-французски поблагодарил жителей страны за их повторную присягу и в заключение пообещал сохранить прежнюю конституцию.
Упоминание императором действующей конституции впоследствии приводилось финскими правоведами в качестве доказательства официального признания Финляндии как государства – тем более что в речи императора на закрытии сейма фигурировала благосклонная фраза о том, что страна отныне «занимает место среди наций». Текст был опубликован и получил широкое распространение, что усилило долгосрочный эффект речи и подготовило почву для дальнейших ее интерпретаций. В действительности выступление Александра сводилось к нескольким коротким любезным фразам, которые в современном смысле не могут быть истолкованы как заявление о собственной государственности. При этом членов сейма попросили лишь о «несложных советах» в вопросах обороны Великого княжества, его налогообложения, денежной системы и управления.
Независимо от точного смысла речи государя на сейме присоединение Финляндии к России означало, что и старая, и новая центральная власть впервые признала внешние границы Финляндии, а также ее административный статус как особого Великого княжества. В течение тех 600 лет, когда Финляндия принадлежала шведской короне, страна постепенно становилась интегрирован- /81/ ной частью государственного целого, развиваясь и меняясь в органическом взаимодействии с западной половиной королевства. Иногда, в период войн или других переходных периодов, восточная половина королевства управлялась как отдельная область, но в XVIII в., когда внутренняя консолидация Швеции усилилась, все государство управлялось при помощи единого и централизованного аппарата.
В России соответствующей управленческой традиции не было, поэтому император, вместе со своим главным советником графом М. М. Сперанским, не видел причины разрушать шведские общественные структуры в завоеванной Финляндии. В целом экспансия России на Запад в XVII и в XVIII вв. характеризовалась тем, что присоединяемые области получали возможность сохранить свои формы управления и культуру. В Финляндии начала первого десятилетия XIX в. российские власти проявляли активный интерес к тому, чтобы обновить российскую администрацию по шведскому образцу, то есть, скорее, надеялись, что Россия сможет развиваться по финской модели. Этого не произошло. В то же время для Финляндии возникла уникальная возможность сделаться государством в государстве – с тем, чтобы более ста лет спустя, в водовороте Первой мировой войны, наконец, разорвать связь с Россией и объявить себя независимой республикой. Развитию Финляндии как государства в государстве в большой степени благоприятствовало то, что союз с Россией стал началом длительного мирного периода, который в истории получил название Pax Russica – «русский мир».
Однако Александр I не намеревался дать Великому княжеству Финляндскому какую-либо особую автономию в разрастающейся империи. Об этом свидетельствует длинная титулатура императора, приведенная во вступлении к Фридрихсгамскому мирному договору 1809 г. Кроме титулов Императора и Самодержца Всероссийского, а также, в частности, Царя Астраханского государь именовался «Великим Князем Смоленским, Литовским, Волынским, Подольским и Финляндским». Важно было не то, какими именно территориями правил Александр, а многообразие его титулов. Целью императора было создание финского управления, которое было бы неразрывно связано с Россией, но из-за некоторых, частично случайных факторов дело остановилось на административном решении, которое имело скорее противоположный эффект.
Спренгтпортен, после своего назначения на пост генерал-губернатора Финляндии в декабре 1808 г., разработал предложе- /82/ ние о создании финского Правительственного совета, который бы полностью подчинялся лицу, занимавшему его собственную должность. Однако Спренгтпортен вызывал всеобщую неприязнь как бывший перебежчик и неуживчивый человек. Летом 1809 г. его сменил на этом посту генерал М. Б. Барклай де Толли, в недавнем прошлом руководивший завоеванием Финляндии, а впоследствии отличившийся в войне против Франции. Ранее Барклай де Толли однозначно выступал против особого финского Правительственного совета, но как генерал-губернатор он осознал, что в управлении страной такой совет мог бы играть благоприятную роль. Для финского Правительственного совета был создан особый устав, имевший большой приоритет. Он был утвержден императором в августе 1809 г.
Устав был разработан накануне созыва Боргоского сейма финским комитетом во главе с Якобом Тенгстрёмом, епископом Абоским. В тексте чувствовалось перо Михаила Сперанского, влиятельнейшего министра. В уставе упоминались два административных решения, передававшие власть от генерал-губернатора Правительственному совету, который в 1816 г. был переименован в Императорский сенат Финляндии. Еще в 1808 г. Сперанскому было поручено докладывать императору о состоянии дел в Финляндии в обход генерал-губернатора, и министр позаботился о том, чтобы такой порядок был закреплен в уставе. Чтобы облегчить бремя Сперанского по разработке устава, в 1811 г. была учреждена особая должность финского государственного секретаря, обязанностью которого было составление докладов при поддержке Комитета по делам Финляндии, находившегося в Санкт-Петербурге. Такое решение настоятельно рекомендовал финский советник Александра I Густав Мориц Армфельт, в прошлом фаворит Густава III. После того как Сперанский впал в немилость, Армфельт в 1812 г. стал первым, кто получил вышеупомянутую должность, благодаря чему он смог провести в жизнь много выгодных для Финляндии идей.
Свобода генерал-губернатора была ограничена также другими средствами. По уставу он являлся председателем Сената, состоявшего из двух отделений – департамента юстиции и департамента экономики. Однако Сперанский проследил, чтобы генерал-губернатор не имел права голоса в гражданских делах, которых у администрации страны было более чем достаточно. Поэтому на практике в компетенции генерал-губернатора оказался лишь контроль над вооруженными силами Великого княжества. Впро- /83/ чем, генерал-губернатор обладал правом снабжать предложения Сената своим письменным заключением, из-за чего в дальнейшем государь, принимая решение, зачастую предпочитал руководствоваться предложениями генерал-губернатора.
В 1812 г. такое разделение труда еще более закрепилось особым предписанием о должности генерал-губернатора. При этом возникла двойственность: в генерал-губернаторской канцелярии преобладали русскоязычные чиновники из «российской» Финляндии, в то время как члены Сената набирались из среды не владевших русским языком чиновников, происходивших из «шведской» Финляндии. Конечной целью было создание в Финляндии новой русскоязычной элиты, но эти попытки не удались, будучи слишком неуклюжими. В результате лишь двум первым генерал-губернаторам довелось председательствовать в Сенате – Барклаю де Толли и Штейнгелю, причем в своих выступлениях оба обращались к Сенату по-французски.
В том, что завоеванные империей территории управлялись прямым подчинением государю, не было ничего необычного. Однако Финляндия была единственной, кроме Польши, частью державы, о делах которой монарху докладывал особый государственный секретарь. Таким образом, учреждение должности государственного секретаря в 1811 г. во многом способствовало тому, что управление Великого княжества уже на ранней стадии получило особую форму и страна мало-помалу стала развиваться от провинции к государству. В 1811–1812 гг. были также проведены другие важные реформы в области управления, имевшие сходные задачи.