– Надо же, – вновь проскрипело над ухом Берма.
– Я еще спросил, – нервно сглотнув, продолжил Кадван, – не обман ли это, а мадам Гесе ответила, что никогда не сможет одурачить его, ведь Фойерен Алентанс – хитрец.
– Ну вот теперь я узнаю жену Костолома! – рассмеялся налет чик, и Кадван почувствовал, как холодное лезвие наконец отстало от его шеи. Отпустив Берма, неизвестный отстранился на пару шагов. – Ты не очень умен, но на редкость везуч. Хитрец сам нашел тебя. Пойдем выпьем: думаю, нам есть о чем потолковать.
Придерживая ноющий затылок рукой, Кадван осторожно развернулся к незнакомцу. Первое, что он увидел, были сверкающие, будто в них расплавили ртуть, глаза. Второе – правая рука, которая схлопнула складной нож и отправила его под полу потрепанного пальто. На руке этой, поверх черной кожаной перчатки, блеснуло платиновое кольцо с большим темным камнем.
* * *
Император Одельтера Ресильен де Брольи потянул позолоченную ручку и, открыв верхний ящик письменного стола, обнаружил в нем весьма скромное содержание. То были две новые, прежде ни разу не открытые коробки: в той, что побольше, лежали сигары «Шаруту», в другой – спички. Сноровисто подхваченные монаршими пальцами, обе оказались на столешнице; металл звонко ударился о деревянную поверхность – первый раз – когда целая коробка соприкоснулась со столом, и второй раз – когда откинулась крышка.
– При всем моем почтении, Ваше Величество, – полным сочувствия голосом произнес наблюдавший за императором Советник Тайных дел, – с Вашим здоровьем не стоит увлекаться курением.
Ройем хотел добавить «дешевого табака», но понял, что Ресильен внимательно его слушает – даже слишком внимательно. Поэтому граф Исангар передумал. Запнувшись на секунду, он продолжил фразу хоть и не зело уместно, но, по крайней мере, не оскорбительно для Его Величества:
– Только враги сейчас бросились бы наперебой предлагать вам огоньку.
– Огоньку, говоришь? – взвился, вмиг забыв о сигарах, Ресильен. – Мне уже не то что предложили огоньку, мне его всучили самым беспардонным образом!
Советник Тайных дел предпочел потупить глаза.
– Можешь не разыгрывать святошу, мы здесь не за этим, – сказал Государь, разочарованно захлопывая коробку с сигарами и отправляя ее обратно в ящик. – Так чья же работа – все эти сгоревшие жертвы? Кто хочет опозорить нас перед Ассоциацией и сорвать переговоры?
Прежде чем озвучить догадки, Исангар откашлялся.
– Главными подозреваемыми остаются террористические организации: либо оплаченные Империей Цесс, либо независимые. Все они нацелены на подрыв власти государя и установление власти Парламента, – как это сделали в Астериа. Возможно, мы столкнулись с диверсией со стороны Тари Ашш, но рассматривать ли этот вариант всерьез? Ядовитые слабы и малочисленны, они слишком почитают честь, чтобы убивать своих же людей для устрашения противника. Случившееся могло бы оказаться выступлением магов-отступников за их право на убийство… но уж слишком оно не ко времени. И, по моим сведениям, отступники не набрали такую силу, чтобы действовать открыто. Однако в игру против нас – я не могу сказать точно, против Империи, императора или против островов Тари Ашш – могла вступить некая другая чертовщина с магией неизвестного нам толка.
– Да, присутствие сильного колдовства меняет все, – согласился император. – Но что до подпольщиков? У нас есть люди в их партиях? Они могут доложить, набирают ли в ряды террористов магов?
– Лишь около трех человек, Ваше Величество, – помедлив, ответил Ройем. – Партийные стали умнее и изворотливее, и нам очень трудно ввести кого-то в их ряды.
– Тогда поймайте мне главарей!
– Вы уверены, Ваше Величество? Сейчас повстанческие настроения очень сильны. Поймаем одних – придут другие, более непримиримые. Те, о которых мы не будем знать.
Следующие пару секунд безмолвие было единственным, что слышалось в императорском кабинете.
– Мои распоряжения таковы, – отрезал наконец император. – Отныне мы ведем два дела: официальное и тайное. Делайте что хотите, но завершите официальное следствие через неделю. Найдите виновных, решите проблемы с уликами, устройте казнь. Будем молиться, чтобы рецидивы не повторились.
– Они и не повторятся, Ваше Величество. По меньшей мере, в ближайшее время, – задумчиво произнес Исангар. – Кто бы он ни был, он хотел запугать нас и заставить двигаться. Сейчас он, вероятнее всего, залег на дно. Чтобы, пока мы будем разбираться с убийствами, собрать силы для более крупного выступления. Ему уж точно не нужен кровавый след, который с вероятностью в единицу выдаст его с потрохами.
На этот раз государю понравились выводы Тайного советника. Благодарно кивнув Исангару в ответ, Ресильен продолжил:
– Тайное расследование поручаю вести твоему ведомству. Во времени вас не ограничиваю, но найдите и устраните истинную причину всех этих возгораний, самосожжений, самовозгораний и прочего наваждения!
– Слушаюсь, Ваше Величество! Вы составили план, достойный мудрого императора, и я уверен, что впереди у Вас достойное правление.
* * *
В тот вечер в одной из полутемных питейных, затерявшись среди других посетителей, беседовали два непримечательных человека. Правда, беседовали они совершенно особым образом: при помощи телепатии. Обладал ею в тот день только Хитрец, но он мог и читать посторонние мысли, и безмолвно обратиться к собеседнику, – поэтому его умений оказалось достаточно.
«Три тысячи экю, – без зазрения совести изрек Фойеренгер Алентанс, едва только он выслушал рассказ Берма. – Но паспорт будет, как настоящий. При появлении нового образца документ преспокойно заменят в муниципалитете».
«Это же целое состояние! – запротестовал Кадван, припомнив слова отца Ивье. – У меня сейчас нет таких денег. Даже если я буду снова картежничать, я не выиграю тысячу без подозрений!»
По дороге в трактир Кадван успел спросить, не прочитал ли Фойерен его мысли на набережной, и месье Алентанс в ответ утвердительно кивнул. По правде говоря, виной всему были не врожденные умения Хитреца, а чары, на короткий срок наделявшие его телепатическими способностями. Колдовство, надо заметить, осталось на нем с позавчерашнего дня. А гневные суждения Берма звучали среди других людских мыслей столь громко и отчаянно, что Фойерен услышал его через две улицы.
Перед тем как войти в трактир, Хитрец приказал Берму не говорить ни слова. Это было удивительно и ново, и потому Кадвану не сразу удалось построить свои мысли в рассказ. Думать словами всегда сложнее, чем говорить, ведь в любой момент мысль норовит перескочить на что-либо другое. Так, Хитрец рассмеялся в голос, когда парень неожиданно для себя отвлекся на воспоминание о руках своей бывшей невесты. Фойерен мог бы отпустить на счет этого замечание, но сдержался: он и сам мучился головной болью, вызванной отступлением кратковременных чар, а потому был вполовину менее язвительным, чем обычно.
Итак, слушая доводы Берма, Хитрец иногда заходился добродушным смехом; однако со стороны собеседники напоминали более задумчивых выпивох. Ведь торг, который они вели между собой, был бесконечно серьезен.
«Три тысячи, и никак не меньше, – вновь отчеканил Фойерен. – Иначе сделка не состоится».
«Не пойдет. Может, есть другой выход? Залог? – взмолился Кадван. – Но что же мне заложить, кроме своей головы?»
Парень совсем не хотел облекать последнее в словесную форму, но он опять не успел за ходом своих мыслей. Неблагодарное это дело – скрывать что-либо от телепата, вздохнул он.
«Тогда придумаем твоей голове более достойное применение, – усмехнулся Хитрец. Светло-голубые глаза его по-прежнему спокойно и повелительно взирали на Кадвана. – Что же там было?.. Стрелковый полк и выстрелы по рукам и ногам? Это может оказаться чертовски полезным».
У Берма пропал дар речи – и мысленной в том числе.
«Но тот ли ты человек, который заслуживает доверия? – равнодушно, будто он и не выдал только что ничего странного, продолжил месье Алентанс. – Впрочем, мы скоро это узнаем. Сегодня твой счастливый день, юнец: ты попал в Этидо, когда мне понадобилась помощь в одном пустяковом деле. Полагаю, ты сгодишься для того, чтобы поучаствовать в нем, – заодно и покажешь, чего стоишь».
«Долго же придется на вас работать, чтобы отдать эти деньги, – вздохнул книветский дезертир, и в тот же миг его сбивчивые мысли породили новую, пришедшуюся как нельзя кстати догадку: – И я ведь уже не могу отказаться, так?»
«К сожалению. Ты не гражданин Одельтера и находишься на его территории нелегально уже два – я не ошибаюсь? – года. И ничто не мешает мне позвать ближайший патруль, чтобы за скромное вознаграждение сдать тебя властям».