Пока Вибеке наводила на кухне порядок, позвякивая посудой, в крошечной спальне Лунд прокручивала на компьютере ролик из последних новостей. Она изучала Троэльса Хартманна — медленно, кадр за кадром, секунда за секундой.
4
Среда, 5 ноября
Хартманн прибыл в Управление полиции в самом начале десятого и сразу направился в кабинет Лунд, где и уселся напротив нее и Букарда в свете яркого зимнего солнца, падающем в узкое окно. Жесткая, бдительная Риэ Скоугор сидела рядом с ним, не пропуская ни слова из сказанного.
— Вчерашний инцидент произошел по вашей вине, — заявил Хартманн. — Этого не случилось бы, если бы мы не медлили с заявлением. Но мы пошли вам навстречу, а ваши люди проболтались.
Это была политика. До дела Бирк-Ларсен Лунд удавалось избегать ее. Так что теперь она чувствовала себя на чужой территории. Но ей было интересно.
Шеф нагнулся, поймал взгляд Хартманна, произнес со значением:
— От нас утечки не было. Я гарантирую это.
— А водитель сознался? — предположил Хартманн.
Лунд качнула головой:
— Нет, и не сознается. Он этого не делал.
Лицо с плакатов, красивое, задумчивое, доброжелательное, исчезло. Троэльс Хартманн начинал злиться.
— Постойте. Вчера вы сказали…
— Вчера я сказала, что мы его подозреваем в совершении убийства. Так и было. Больше мы его не подозреваем. Так ведутся расследования. И именно поэтому мы просили вас не разглашать информацию о деле.
— Но вы по-прежнему считаете, что нашей машиной кто-то воспользовался?
— Да.
— Вероятно, ее украли, — добавил Букард.
— Украли? — Такой вариант не обрадовал Хартманна. — Когда вы собираетесь сделать заявление?
— Еще не сейчас, — сказала Лунд. — Нам хотелось бы подождать.
— Подождать чего? — спросила Риэ Скоугор.
Лунд пожала плечами:
— Водитель был ранен. Мы надеемся, что сможем сегодня с ним поговорить. Посмотрим, что он скажет…
— Если наша машина была украдена, — перебила ее Скоугор, — пресса должна узнать об этом как можно скорее.
Лунд сложила руки на груди и посмотрела на Хартманна, не на его помощницу.
— Нам было бы проще, если бы преступник думал, что мы подозреваем кого-то другого.
— Мы больше не можем играть в ваши игры, — сказал Хартманн. — Риэ составит пресс-релиз. — Он обратился к Букарду: — Вам пришлют проект. Это окончательно. Как только…
Лунд передвинула свой стул так, чтобы сесть прямо напротив него.
— Я буду крайне признательна вам, если вы немного подождете.
— Ничем не могу помочь.
— Ваше заявление может серьезно навредить нам…
Глаза Хартманна зажглись гневом.
— Мне уже нанесен вред. И чем дальше, тем ущерб будет больше. Букард…
Шеф кивнул.
— Как я сказал, проект заявления вам предоставят. Если найдете ошибку, сообщите нам. И больше не желаю ни о чем слышать.
— Я понимаю.
— Тогда все. — Хартманн поднялся. — Мы закончили. До свидания.
Но Лунд еще не закончила. Она встала и пошла за ними в коридор. Хартманна и Скоугор она догнала, когда они подходили к спиральной лестнице.
— Хартманн! Хартманн!
Он остановился, обернулся без улыбки.
— Только выслушайте меня…
— Журналисты ведут себя так, будто подозреваемый — я. — Хартманн ткнул себя пальцем в грудь. — Будто это я убил девушку.
— По телевизору вы сказали, что будете сотрудничать…
— Мы сотрудничали, — сказала Скоугор. — И смотрите, к чему это привело.
Лунд стояла перед Хартманном, яркие глаза горели, умоляли.
— Мне нужна ваша помощь.
Скоугор потянула Хартманна за рукав:
— Троэльс, мы опаздываем.
— Лунд?
Из диспетчерской выглянул Свендсен, один из сотрудников отдела, крикнул ей:
— У вас посетители.
Она попросила Хартманна:
— Одну минуту, пожалуйста. Дайте мне всего одну минуту.
Две фигуры в конце длинного коридора. Высокий крупный мужчина, грубые черты, широкие бакенбарды, черная кожаная куртка. Женщина в бежевом матерчатом плаще, каштановые волосы, милое лицо омрачают растерянность и страх. Он мял в руках черную шапку. Они ждали — и боялись того, что ждали. Женщина смотрела на стены из черного мрамора и цеплялась за руку мужчины.
Лунд прошла к ним, деловитая, быстрая. Обменялась с парой несколькими словами, потом повела по коридору в свой кабинет, мимо стоящих у стены Троэльса Хартманна и Риэ Скоугор.
Женщина на мгновение задержала на них взгляд, потом пошла дальше.
— Троэльс, нам пора, мы опаздываем, — повторила Скоугор.
Лунд вернулась к ним, направила взгляд на Хартманна. Он был потрясен видом супругов.
— Троэльс…
— Это были?..
Лунд кивнула, молча смотрела на него.
— Если я подожду, это поможет?
— Да.
— Откуда вы знаете? — сказала Скоугор.
— Я знаю, что, если заявление будет выпущено, наши шансы уменьшатся. — Лунд вздохнула, пожала плечам. — А у нас их и так мало.
— Хорошо. — Он не смотрел на Скоугор, которая буравила его злыми глазами. — Но только до завтра. А затем… Лунд…
Она слушала.
— Завтра, — закончил Хартманн, — мы заявим о своей непричастности к делу. Что бы вы ни говорили.
В кабинете Лунд, рядом с нетронутыми чашками с кофе, сидели Тайс и Пернилле Бирк-Ларсен.
— Мы получили предварительное заключение судмедэксперта, — говорила Лунд, — но он еще не закончил работу. Похороны…
— Нам нужно уехать отсюда, — перебил ее Бирк-Ларсен. — Сегодня после обеда мы забираем мальчиков на побережье. Эти чертовы репортеры… — Он посмотрел ей в лицо. — И ваши люди все время приходят в квартиру. Пока мы в отъезде, делайте там что хотите.
— Если вы даете согласие…
— Что они с ней делают? — спросила Пернилле.
— Какие-то дополнительные исследования. Я точно не знаю. — Ложь, к помощи которой она частенько прибегала в подобных случаях. — Мы сообщим вам, когда ее можно будет забрать.
Мать ушла в себя, подумала Лунд. Погрузилась в воспоминания. Или в картины, которые ей рисует воображение.
Снова отец:
— Куда Нанну отправят?
— Обычно тело забирает похоронное бюро. Вы можете выбрать…
Пернилле вынырнула из транса:
— Что с ней произошло? — Прерывистый вдох. — Что он с ней сделал?
Лунд развела руками:
— Нам придется подождать окончания экспертизы. Я понимаю, что вы хотите знать. Это…
Казалось, что Тайс Бирк-Ларсен готов закрыть уши руками.
В дверь постучали. Сотрудник из дневной смены. Извинился, попросил какие-то документы из стола Лунд. Документов нужно было много, Лунд отвлеклась, помогая их найти. И не заметила, что дверь осталась открытой.
А Пернилле заметила это. И что через коридор приоткрыта еще одна дверь — в комнату, где хранились материалы по делу. Она посмотрела в эту узкую щель… Шок.
Фотографии на стене. Пара лодыжек, стянутых полоской черного пластика. Израненные ноги на металлическом столе патологоанатома. Мертвое лицо Нанны, покрытое синяками, глаза закрыты, опухшие фиолетовые губы. Сломанный ноготь. Майка, разорванная в нескольких местах. Стрелки, указывающие на детали, на ссадины и порезы. Круги, выделяющие пятна крови. Заметки, описывающие повреждения. Ее тело, повернутое боком, ноги связаны. Лежащее на столе, неподвижное.
Пернилле поднялась.
Едва дыша, с колотящимся сердцем, она пошла к двери, Тайс за ней.
Задетый полой плаща, со стола упал карандаш. Лунд оторвалась от документов, увидела, что происходит, в ярости вытолкала полицейского прочь, крикнула ему вслед:
— Дверь за собой закрывайте!
Обернулась к ним:
— Простите.
Они стояли в немом ужасе, высокий мужчина и его жена. За пределом слез, за пределом чувств.
— Мне очень жаль, — произнесла Лунд; ей хотелось закричать.
Одной рукой он сжал край стола, другой вцепился в пальцы жены.
— Думаю, нам надо идти, — выговорил Тайс Бирк-Ларсен.
Они пошли по коридору как два привидения, потерявшиеся между мирами, рука в руке, не ведая, куда идут.
— Звоните мне в любое время, — крикнула им вдогонку Лунд, ненавидя себя за то, что ничего другого сказать им не могла.
Ректор Кох была слишком занята для разговора с полицией.
— Мне нужно привести гимназию в нормальное рабочее состояние, — сказала она. — И мы готовим панихиду, я должна написать речь.
— Речь не о том, что нужно вам, — сказала ей Лунд.
Они стояли в коридоре возле класса Нанны. Входили и выходили школьники. Оливер Шандорф, заметила Лунд, держался неподалеку от них, явно подслушивая.
— Неужели вы считаете, что наша гимназия каким-то образом причастна к преступлению?
Подобные заявления притягивали Майера, как магнит притягивает гвоздь.