Читать интересную книгу "Роль России и Романовых в Великой Войне 1914-1918 гг. - Олейников Алексей Владимирович"

Все это в комплексе привело к потере русскими войсками в значительной степени своей боеспособности и управляемости, что и показали события лета-осени 1917 г.

Все это наложило более чем существенный отпечаток на кампанию 1917 г. — последнюю военную кампанию России в Первой мировой войне.

Разработанный в декабре 1916 г. временно исполняющим обязанности начальника Штаба Верховного Главнокомандующего генералом от кавалерии В. И. Гурко совместно с генерал — квартирмейстером Штаба Верховного Главнокомандующего генерал-лейтенантом А. С. Лукомским стратегический план кампании предусматривал перенос основных усилий Действующей армии на Румынский фронт и Балканы. На Северном, Западном и Юго-Западном фронтах Ставка отказывалась от масштабных операций.

Верховный главнокомандующий Император Николай Второй поддержал этот план. Но из руководителей фронтов с планом Гурко-Лукомского согласился лишь А. А. Брусилов. Главнокомандующие войсками Северного и Западного фронтов категорически воспротивились балканскому направлению, и принятый план был компромиссом.

Главный удар в летней кампании 1917 г. должен был наносить Юго-Западный фронт, добившийся наибольших результатов в 1916 г. и традиционно наиболее успешный из всех фронтов австро-германского фронта (11-й и 7-й армиями в направлении на Львов, вспомогательный удар — 8-й армией в направлении Калущ-Болехов). На Румынском фронте русским 4-й и 6-й армиям совместно с румынскими 1-й и 2-й армиями предстояло разгромить противника в районе Фокшан и занять Добруджу, русской 9-й армии — сковать противника в Карпатах. На Северный и Западный фронты возлагалось нанесение вспомогательных ударов на участках по выбору главнокомандующих.

Русские войска оперировали на 4 театрах военных действий (ТВД): Прибалтийско-Белорусском, Галицийском, Румынском и Кавказском. Со второй половины 1916 г. русские ограниченные воинские контингенты действовали и на Западноевропейском, Балканском, Персидском ТВД.

Прибалтийско-Белорусский ТВД.

Данный ТВД, традиционно являясь вспомогательным, тем не менее прикрывал важнейшие стратегические направления и контролировался войсками Северного и Западного фронтов.

Особое значение имели двинский и якобштадский плацдармы: сосредоточение русских войск на левом берегу р. Западной Двины сковывало значительное количество германских войск. Продвижение противника к Двине давало ему возможность все время держать войска Северного фронта в напряжении, т. к. переправа немцев выводила их на режицкое направление, ставя в тяжелое положение Двинскую группу войск. Вследствие повышенной стратегической важности якобштадского участка фронта плацдарм был укреплен.

В рамках Летнего наступления на ТВД активно действовали 5-я армия Северного фронта и 10-я армия Западного фронта.

Главнокомандующий Северным фронтом генерал от инфантерии Н. В. Рузский исходил из того, что его фронт прикрывал пути к столице и, кроме того, имел такие стратегически важные пункты, как Рига, Двинск и Якобштадт. Кроме того, войска фронта занимали по отношению к армиям противника к северу от Полесья выгодное охватывающее положение.

Наступление из юго-восточной части Рижского плацдарма на участке ж/д. Эккау-Нейгут представлялось оптимальным, так как оно прорывало железнодорожную линию Крейцбург-Митава и выравнивало линию фронта. Дальнейшее наступление в направлении к г. Бауск было бы прямой угрозой не только флангу, но и тылу Якобштадтской и Двинской групп противника. Этот участок являлся на всем фронте Рижского плацдарма единственно удобным для развертывания больших сил и для действия артиллерийских масс. Командующий фронтом считал, что столь выгодное для наступления стратегическое положение было бы крайне желательно использовать. Важнейшими объектами ударов Северного фронта являлись районы таких железнодорожных узлов как Шавли и Вильно.

Но любое наступление летом 1917 г. фактически представляло собой покушение с негодными средствами. Рузский Н.В. считал Двинск и Ригу двумя особенно распропагандированными гнездами. Например, переброшенный оттуда на Юго-Западный фронт 7-й Сибирский армейский корпус настолько разложился, что люди отказывались идти в атаку, а одного ротного командира подняли на штыки. Армия, по словам Н.В. Рузского, представляла собой сборную милицию, в составе которой много элементов пользовалось первым удобным случаем для брожения и пропаганды. Боеспособными войска оставались только там, где еще сохранилась вера в начальников и спайка командного состава с солдатской массой. На Северном фронте близость очага революционной пропаганды — Петрограда, — активная деятельность фронтовых агитаторов особенно сильно подрывали боеспособность войск.

Во всех армиях фронта проходили многочисленные митинги, на которых солдаты обсуждали вопрос о переходе в наступление и не желали начинать активные боевые действия. В 5-й армии отказывались наступать многие полки. В конце июня командование сообщало о полном падении дисциплины в армии, отсутствии осознания долга, что затрудняло перегруппировку войск, необходимую для предстоящей операции, подготовку плацдармов и т. п. «Все это, — говорилось в донесении штаба 5-й армии, — заставляет сказать, что армия… к наступлению совершенно не готова… Во многих частях настроение крайне возбужденное»[118].

В такой обстановке и началось наступление.

Войска 5-й армии Северного фронта генерала от инфантерии Ю. Н. Данилова должны были перейти в наступление на участке Медум-Скирна, нанося главный удар в общем направлении на Вильно.

8-го июля после сильной артиллерийской подготовки перешла в наступление ударная группа 5-й армии у Якобштадта: 13-й и 14-й армейские корпуса, усиленные резервами (1-й армейский корпус) и артиллерией. Было создано значительное превосходство над противником: 6 русских дивизий наступали против 2-х германских дивизий Двинской группы.

В этой ситуации наиболее рельефно высветилась вся картина падения боеспособности русской армии.

С одной стороны, разный уровень боеспособности соединений и частей привел к тому, что одна часть войск сражалась, а другая бездействовала. Так, 22-я пехотная дивизия (приданная 13-му армейскому корпусу) и 120-я пехотная дивизия 14-го армейского корпуса отказались наступать (в 120-й дивизии в атаку пошел только один батальон), 182-я пехотная дивизия бежала с поля боя (дивизия загонялась на плацдармы оружием, когда же по ее частям был открыт артиллерийский огонь, то они начали беспорядочную стрельбу в своих). В то же время 36-я, 18-я и 70-я пехотные дивизии сражались достойно. Особо отличились 280-й и 72-й пехотные полки. Последний захватил 1 тыс. пленных.

Фактически только две дивизии из шести были пригодны для наступательной операции, т. к. и 36-я пехотная дивизия, взявшая две линии неприятельских окопов, наступая на третью, повернула назад.

С другой стороны, размежевание внутри русской армии привело к появлению ударных частей и частей «смерти». Именно они стали средством прорыва в то время, когда основная масса армии, разлагаясь, утрачивала боеспособность. В составе ударных батальонов собрались бойцы, верные долгу и желающие воевать. Они служили примером верного исполнения присяги для остальной части полка или дивизии.

10 июля после сильной артиллерийской подготовки ударная группа 5-й армии Северного фронта у г. Якобштадта достигла некоторого тактического успеха, но обычные войска не поддержали успех ударников, отказались продолжать наступление и вернулись на исходные позиции.

Повсеместным явлением в летней кампании 1917 г. на Русском фронте было то, что, когда ударные части достигали тактического успеха, обычные войска не поддерживали успех ударников, отказываясь продолжать наступление и возвращаясь на исходные позиции. Это привело к гибели элитных частей.

Ударные части вначале действовали успешно. Так, в бою 10-го июля отличился 279-й пехотный Лохвицкий полк (70-я пехотная дивизия 14-го армейского корпуса 5-й армии), бывший на острие наступления ударной группы Северного фронта: «Роты, несмотря на потери, прошли первую линию и докатились до второй, ведя рукопашный бой с отступавшим противником, беря пленных и пулеметы»[119]. В бою 10-го июля 279-й пехотный Лохвицкий полк потерял почти 1,1 тыс. человек: «Полк проявил исключительную доблесть. Люди шли беспрекословно. Все были на своих местах»[120]. Трофеями полка стали до 90 пленных и 4 пулемета противника.