— Идите обедать, — позвала Айрин.
Но Роберт и Метьюз отказались от обеда, сказав, что пойдут к себе, они же так пришли, просто узнать, на них же не готовили, спасибо, конечно, но… попрощались и ушли.
Айрин удивлённо посмотрела на Найджела, тот молча пожал плечами в ответ. Айрин на секунду задумалась и улыбнулась своим мыслям.
— Иди, поешь.
— А… а Мона?
— Ей надо отдохнуть. Потом я, — и тут же поправилась, — ты ей отнесёшь.
Найджел кивнул и сел за стол. От еды он отказаться не мог. Ни при каких обстоятельствах.
Он ел механически, думая о своём, и Айрин невольно любовалась им, его красивыми уверенными движениями. Неудивительно, что Мона так влюбилась, удивительно, что Роберт и Метьюз ещё холостяки. Хотя… кое-что она слышала, и, похоже, там тоже дела на мази.
— Очень вкусно, Айрин, спасибо, — встал из-за стола Найджел. — Я наверх.
— Конечно-конечно. Я потом тоже поднимусь.
И, когда Найджел убежал, занялась неизбежной домашней рутиной.
Когда Найджел вошёл в спальню, Мона полулежала на подушках и кормила малыша грудью.
— Ты вставала? Разве можно…?
— Пустяки, Найдж. Я в полном порядке. Посмотри, он прелесть, правда?
— Конечно, — согласился Найджел, усаживаясь на край кровати.
— Как мы назовём его, Найдж?
— Мы же уже говорили. Что мальчика Чарльзом. Как твоего отца, — Найджел улыбнулся. — Ему будет приятно. И Айрин тоже.
— А тебе?
— Конечно. Чарльз — красивое имя. И… мне нравится твой отец. Если малыш станет таким, будет очень хорошо.
Мона благодарно улыбнулась ему, но возразила:
— Он будет таким, как ты.
— Но, Мона…
На этих словах в спальню вошла Айрин.
— Из-за чего вы спорите? Вы же помешаете малышу.
— Мама, мы решили назвать его Чарльзом.
— Отлично, — Айрин была согласна с любым вариантом. — Но мы об этом уже говорили. О чём вы спорите?
— Ни о чём, — улыбнулся Найджел. — Мона, тебе надо поесть.
— Потом. Ой, вы только посмотрите, Найдж, мама, он жмурится, сладкий мой, конфетка моя, — упоённо заворковала Мона.
И Айрин невольно подумала, что, неужели и она была такой тогда… И Чарльз так же любовался ими… Странно, но она не помнит… многого…
* * *
Всё кончается. И праздники, и выходные, и отпуск. Жалко, конечно, что он с этой суматохой и не распробовал толком такую интересную штуку — отпуск, но… но и хорошо, что всё кончилось, что снова пойдёт день за днём привычно и легко. Работа, школа, дом, уроки, в воскресенье на рынок купить картошки, в большой комнате, чтобы натереть пол, теперь надо мебель двигать, а розы ещё стоят… Вазу он всё-таки купил. Такие деньги уже вбабахали, что ещё полусотня птичкой улетела. А в гостиной стало красиво. Он думал, что в спальне будут стоять, а получилось по-другому, но всё равно — хорошо!
Эркин шёл домой, благодушно поглядывая по сторонам. Как же здорово всё получилось, что они уехали именно сюда, в самый лучший город в России. И что он индеец, ему совсем не мешает теперь, вот здоровско! А что Ряха треплет про вождей и томагавки, так всё равно трепача никто не слушает. Чёрт, всё время забывает спросить у кутойса про томагавк. И про скальп. Узелок, что ли, на память завязать? Или нет, лучше записать и прямо в тетради, и завтра на уроке спросить.
На лестничной площадке между этажами обычная вечерняя компания курильщиков.
— Привет, Мороз.
— Привет.
— Чего так со смены припозднился?
Эркин рассмеялся.
— Пятница сегодня.
— Святое дело, — сразу согласились с ним.
Пятничное пиво у заводских как субботняя баня в Старом городе. И церковь в воскресенье там же. Но туда заводские мало ходят, так что он и здесь не выбивается. Вот на крестины когда зовут — другое дело. Вдвоём с Женей он уже два раза так ходил. Оказалось, не интереснее, чем в Джексонвилле. Только стоишь всё время и слова непонятные. Вроде и по-русски и не по-русски сразу.
— Это по-церковному, — объяснили ему.
Он понимающе кивнул и сразу забыл об этом.
Эркин легко взбежал на свой этаж и вошёл в коридор. Темнеет теперь рано, и детвора вечерами опять носилась по коридору.
Из гомонящей и визжащей толпы вывернулась и ткнулась ему в ноги Алиса.
— Эрик! Ты пришёл!
— Пришёл, — согласился, улыбаясь, Эркин.
— Всем до завтра, я домой! — звонко крикнула Алиса, беря Эркина за руку.
Вдвоём они подошли к своей двери, и Алиса, подпрыгнув, шлёпнула ладонью по звонку, а Эркин достал ключи и открыл дверь.
В прихожей их встретила Женя своим неизменным:
— Ну, молодцы, у меня всё готово, мойте руки.
— Я за уроки, — попробовал перебить её Эркин.
— Поешь сначала, — безапелляционно изрекла Женя и позвала: — Андрюша, есть будешь?
— А как же! — вышел в прихожую Андрей. — Привет, брат, заждались тебя, больно долго пиво пьёшь.
— Сколько надо, столько и пьёт, — сразу вклинилась Алиса.
— А тебя не спрашивают, — ловко дёрнул её за косичку Андрей.
— А ну хватит, — грозно скомандовала Женя. — всем руки мыть.
В ванной Алиса сосредоточенно и очень серьёзно вымыла руки и отошла от раковины, исподлобья следя за Андреем. Обычно она с визгом отскакивала и уворачивалась от его брызг, но сегодня молча отодвинулась подальше. А, когда Эркин и Андрей вымыли и вытерли руки и уже выходили, Алиса сзади ухватила Андрея за рубашку.
— Чего тебе? — обернулся Андрей.
Алиса молча удерживала его, пока Эркин не вышел, а потом захлопнула дверь и, приперев её собой, уставилась на Андрея ярко-синими холодными глазами.
— Эрика не трожь, — тихо и очень серьёзно сказала она. — За Эрика зоб вырву.
— Чего? — опешил Андрей.
— Зуб на крест кладу, — Алиса укусила себя за ноготь большого пальца.
Андрей оглядел её сверху вниз и присел на корточки, чтобы их лица оказались на одном уровне.
— Ты это серьёзно, Алиска? Таким словом не кидаются.
— А ты меня за шушеру не держи. За Эрика…
— Я тоже, — серьёзно перебил её Андрей и протянул ей руку. — Мир, племяшка. Мы своих никому не выдадим.
— А своего и не замай, — так же серьёзно ответила Алиса, отвечая на рукопожатие.
Из ванной они вышли, держась за руки. Женя пытливо оглядела их, но ничего не сказала. И Эркин будто ничего не заметил.
Быстро поев, Эркин так же быстро поцеловал Женю в висок и ушёл в маленькую комнату делать уроки. На столе лежали тетради Андрея, значит, он письменные не закончил, и поэтому Эркин сел на диван учить обществоведение. Но вошедший через минуту Андрей сказал:
— Давай ты лучше письменные, а я поучу.
Эркин поднял на него глаза и улыбнулся.
— Ничего, справлюсь. Не столько я выпил.
Андрей покраснел.
— Ты того…
— Того-того, — Эркин наклонился к учебнику и, уже читая, закончил присловье: — И даже этого.
Андрей кивнул и сел за стол.
Тишина шелеста страниц и шуршания пера по бумаге, незаметно текущее время. Сочинение на английском оказалось сложнее, чем предполагал Андрей, и теперь, то и дело чертыхаясь шёпотом, он рылся в словаре и в учебнике. И закончил как раз, когда Эркин отложил учебник и встал потянуться.
— Уф-ф!
— Написал?
— Ага. Почитаешь?
— Давай. Ну, ты и накатал, — Эркин уважительно покрутил головой.
Андрей самодовольно ухмыльнулся.
Прочитав сочинение Андрея, Эркин внимательно посмотрел на него.
— Слушай, Джинни по-другому говорила. Не боишься впоперёк писать?
— Это ж сочинение, а не пересказ. Мысли мои, я за них и отвечаю. А ты не согласен?
— С чем? — Эркин пожал плечами. — А не всё ли тебе равно, как оно там по правде было? Да и, может, ничего такого и не было, а этот… Диккенс всё придумал.
— Ну и что? Она думает так, а я иначе.
Эркин усмехнулся.
— Спорим, Тим напишет, как она говорила.
Андрей рассмеялся.
— Тут и спорить нечего. Либо по её слову, либо по учебнику. Тим поперёк не пойдёт. Ладно, давай ты теперь пиши.
— У меня изложение, — уточнил Эркин, садясь к столу. — Мне ни с кем спорить не надо.
Андрей вытянулся на диване с учебником обществоведения и углубился в чтение. Обществоведение и история давались ему легко, но он этой лёгкости не доверял и потому вчитывался особо внимательно. Эркин работал с привычной сосредоточенностью, и уже тоже привычно не замечая времени. И потому вздрогнул, когда вошла Женя.
— Эркин, иди, поцелуй её на ночь.
— Уже так поздно? — вскочил он на ноги. — Иду, Женя.
Андрея не звали, и он остался лежать, ограничившись тем, что подмигнул им обоим сразу двумя глазами.
Алиса мужественно боролась со сном, дожидаясь Эркина. И, когда он склонился над ней, удовлетворённо вздохнула.