для вернувшихся героев. Но, сейчас, за что мы выпьем?
— Слишком большой выбор, — сказал Пазел. — Отсутствующие друзья? Наша собственная удача? Подвиг Таши с Нилстоуном?
— За «Чатранд», — вставила Таша.
— За «Обещание», или принца Олика.
— Или за селков.
— В Толяссе все тосты произносятся молча, — сказал Герцил. — О некоторых вещах лучше подумать, чем сказать.
Выбор понравился всем. Они налили бренди в помятые серебряные чашки (стеклянная посуда не уцелела) и выпили его, не сказав ни слова. Затем Таша попросила у Марилы маленький стержень из пиллерса:
— Пойдемте со мной, все вы, и принеси Нилстоун, Герцил.
Они гуськом вошли в ее каюту, в которой Марила ничего не изменила. Таша обогнула кровать, протянула руку и нажала на точку в стене чуть выше уровня глаз. Щелкнула потайная задвижка, и дверь, невидимая мгновением ранее, распахнулась. Внутри находился небольшой шкафчик, пустой, если не считать книги, переплетенной в темную кожу и исключительно толстой.
Таша улыбнулась:
— Привет, старый друг.
Она протянула книгу Мариле: Полилекс, конечно. Но сейчас Таше не была нужна запрещенная книга знаний. Она смотрела на железную пластину, вделанную в стену в задней части шкафа. Это был ржавый, внушительного размера кусок металла с толстой ручкой и маленьким круглым отверстием.
— Присмотритесь повнимательнее, вы можете увидеть очертания выдвижного ящика, — сказала Таша. Так оно и было: выдвижной ящик примерно пяти дюймов в высоту и десять в ширину, почти скрытый ржавчиной. Таша вставила зазубренный конец серебряного стержня в отверстие: идеально подошел. Она повернула его для пробы. — Вы это слышали? — спросила она. — Что-то щелкнуло.
Она ухватилась за ручку и потянула, но безрезультатно. Она глубже вдавила стержень в отверстие и снова повернула его, одновременно потянув за ручку. Она вынула стержень и вставила его задом наперед. Ящик не поддавался.
— Черт возьми! — сказала она. — Я была так треклято уверена.
Герцил осторожно поставил стальную коробку с Нилстоуном на стол Таши (который слегка застонал под тяжестью). «Дай место, Таша». Он встал прямо перед шкафчиком, обеими руками взялся за ручку выдвижного ящика, глубоко вздохнул и изо всех сил рванул ручку на себя. Раздался скрежет металла о металл, и ящик с решительным щелк выдвинулся.
— Дело не в замке, Таша, а в ржавчине. Твой ключ сработал на отлично.
То, что выдвинулось, на самом деле было вовсе не ящиком, а толстой железной плитой. Она выпирала в глубь комнаты на фут с лишком и имела только одну особенность: чашеобразное углубление в центре, размером примерно со сливу.
— Я так и знал! — внезапно воскликнул Фелтруп. — Это сейф Эритусмы!
Марила уставилась на него:
— Какой сейф?
— Я говорил тебе, я говорил тебе! Сейф, о котором говорили в Орфуин-Клубе!
— Я уверен, что ты прав, Фелтруп, — сказал Рамачни. — У моей госпожи было несколько сейфов для Нилстоуна в ее жилищах на берегу, хотя я никогда не знал, что один из них установлен на «Чатранде». Они маскируют силу Камня и затрудняют — хотя и не делают невозможным — обнаружение его врагами. Тебе больше не понадобится этот ящичек, Герцил. Осмелюсь предположить, что никто не сможет украсть Нилстоун из этого места.
Герцил надел селк-перчатки, а Пазел отпер ящичек Большого Скипа. С большой осторожностью Герцил переложил Нилстоун себе в руку. «Глайя, он тяжелый!» — прохрипел он. Камень плотно прилегал к углублению плиты.
Таша пристально смотрела на черный шар, и Пазелу показалось, что она не может отвести взгляда. Затем Герцил плотно задвинул ящик, и Таша моргнула, словно очнувшись ото сна.
Они поместили вино Агарота во внешний шкафчик, завернули в платки и подперли Полилексом. Таша закрыла наружную дверь, и Пазел снова не мог видеть ничего, кроме деревянной стены.
— Рамачни, — сказала Таша, — в этой бутылке еще осталось вино: во всяком случае, два или три глотка. Я могу его использовать. Я могу управлять Нилстоуном.
— Давай поговорим об этом в другой раз, — сказал Рамачни.
— Я знаю, чего ты боишься, — сказала Таша. — Ты думаешь, я буду держать Камень слишком долго и позволю себя убить. Но я не стану так рисковать, обещаю. Я в безопасности.
— Только моя госпожа могла безопасно пользоваться Нилстоуном, — сказал Рамачни. — Продолжай стремиться вернуть ее, а пока забудь о вине. Если мы должны будем обратиться к нему, мы это сделаем. Но я был бы счастливее, если бы эта бутылка никогда больше не касалась твоих губ.
Сверху донеслось слабое ух: деревянный свисток боцмана.
— А, это наш знак, — довольно печально сказал мистер Фиффенгурт. — Идите быстрее на палубу, все вы. «Обещание» готово отплыть.
Пазел почувствовал внезапную боль: он не подготовился к прощаниям. Но если Киришган вернется на этот корабль! Тогда, наконец, Пазел перестанет бояться за него, потому что сейчас Пазел боялся каждый раз, когда они разговаривали, каждый раз, когда селк приближался.
Они поспешили на верхнюю палубу. В свете Красного Шторма они увидели, что «Обещание» стоит рядом, подняв якоря, распустив паруса, но еще не поставив их. Ее ялик пересекал пространство между судами, чтобы подобрать отставших.
Сотни людей вышли на палубу «Чатранда», но было нетрудно заметить среди них немногих оставшихся селков и длому. Здесь были Киришган и Нолсиндар, а также Болуту, принц Олик и горстка масалымских добровольцев. Селки разговаривали с Недой и капралом Мандриком, в то время как Майетт и Энсил смотрели вниз с вантов всего в нескольких футах над их головами. Когда группа из большой каюты приблизилась, принц Олик повернулся к ним лицом, и в толпе воцарилась тишина.
— Итак, мы стоим здесь, — сказал принц. — Охотники на Аруниса, вместе, в последний раз. Вы помните тот день, когда я поднялся на борт, спрятанный в бочке с водой, и капитан Роуз пустил мне кровь своим ножом? Я думал, что мой конец настал, но теперь я буду считать тот день благословенным. Как еще я мог бы повстречать вас?
— Возможно, вам было бы лучше, если бы вы нас не повстречали, ваше высочество, — сказал Пазел.
— Нет, парень, — сказал принц. — Я бы стал беднее, печальнее и погиб бы, скорее всего. Вы спасли меня от этой участи. Вы напомнили мне, что, какой бы отчаянной ни была моя борьба за душу Бали Адро, это всего лишь одно сражение в большой войне за Алифрос. Вы