Чингачгук и Уа-та-Уа видели с ковчега все подробности этой отчаянной борьбы. Когда гуроны делали петли на веревках, чтоб опутать Гарри, могиканин схватил свой карабин, но, прежде чем он успел выстрелить, жертва была уже связана. Он мог, правда, убить одного индейца, но, не надеясь завладеть его скальпом, удержался от бесполезного убийства. Не видя никакой возможности спасти своих товарищей, Чингачгук уже хотел было пересесть с ковчега в лодку, доплыть до гор на восточном берегу и отправиться без оглядки в делаварские деревни, но дальнейшие соображения удержали его от этой неблагоразумной меры. Во-первых, можно было наверняка предположить, что гуроны расставили шпионов на обоих берегах, и, стало быть, побег могиканина с его невестой был бы замечен, во-вторых, Чингачгук не хотел оставлять в беде своего искреннего друга, Зверобоя. Уа-та-Уа со своей стороны принимала такое же участие в дочерях Плавучего Тома. Их лодка после прекращения борьбы на платформе находилась от ковчега в пятидесяти ярдах, и Джудит перестала грести, когда узнала о борьбе. Обе сестры встали и старались понять, в чем дело, но все подробности на таком расстоянии не могли быть им известны. Следовало как-нибудь заманить их в ковчег, где, по крайней мере, они были бы в безопасности. Уа-та-Уа появилась на корме парома, начала махать рукою и делать энергичные жесты, приглашая сестер к ковчегу, но все было бесполезно. Они не узнали Уа-та-Уа и не понимали истинного значения ее жестов. Не имея никакого понятия о положении вещей, Джудит удалилась от ковчега еще более на север, то есть на самую широкую часть озера, откуда в случае надобности было удобнее спасаться бегством.
Положение враждующих сторон было теперь так своеобразно, что заслуживает особого описания. Ковчег находился ярдах в шестидесяти к югу от «замка», иначе говоря с наветренной стороны, причем парус был распущен. К счастью, руль не был закреплен и поэтому не препятствовал зигзагообразным движениям никем не управляемой баржи. Парус свободно полоскался по ветру, хотя оба боковых каната были туго натянуты. Благодаря этому плоскодонное судно, которое сидело не глубже чем на три или на четыре дюйма в воде, медленно повернулось носом в подветренную сторону. Ковчег двигался, однако, очень тихо, потому что ветер был не только очень слаб, но, как всегда, переменчив, и раза два парус повисал словно тряпка. Однажды его даже откинуло в наветренную сторону.
Судно медленно повернулось, избежав непосредственного столкновения с «замком», только носовая часть застряла между двумя сваями, выступавшими на несколько футов вперед. В это время делавар пристально глядел в бойницу, подстерегая удобный момент для выстрела, гуроны, засевшие в «замке», были заняты тем же. Обессилевший в схватке индейский воин, которого не успели подобрать, сидел, прислонившись спиной к стене, а Непоседа, беспомощный, как бревно, и связанный, как баран, которого тащат на бойню, лежал на самой середине платформы. Чингачгук мог бы подстрелить индейца в любой момент, но до скальпа и на этот раз нельзя было бы добраться, а молодой воин не хотел наносить удар, который не сулил ему ни славы, ни выгоды.
– Послушай, Змей, если ты действительно Змей! – вскричал Генри Марч среди бессильных проклятий. – Выдерни один кол из палисада, и ковчег сам собою поплывет вперед, а потом потрудись, пожалуйста, доконать этого пучеглазого скота!
Эта речь произвела только то действие, что привлекла внимание Уа-та-Уа на положение Генри Марча. Выставив свою голову в отверстие каюты, она быстро сообразила весь ход дела и сказала тихим, но внятным голосом:
– Отчего же ты не прикатишься сюда и не упадешь на паром? Чингачгук убьет гурона, если тот побежит вдогонку.
– А ведь это чудесная мысль, черт побери! – воскликнул обрадованный Гарри. – Вот я сейчас же и попробую. Только не мешало бы парому еще подъехать поближе. Брось тюфяк на место, где я должен упасть.
Лишь только он кончил эти слова, гуроны, которым уже наскучило ожидание, сделали залп по ковчегу, но никто не был ранен, хотя несколько пуль проскочило через отверстие в каюту. В это время нос ковчега начал мало-помалу высвобождаться из-за кольев, тогда как корма его ближе подвинулась к платформе. Гарри, следивший за каждой переменой в положении плавучего дома, начал приводить в исполнение свой смелый план и, несмотря на ужасную боль, покатился на край платформы. Попытка отчаянная, но в ней, и только в ней одной скрывалось единственное средство освободиться от неминуемой пытки. К несчастью, при этой операции связанный Марч описал не совсем правильную линию, и его тело вместо того, чтобы попасть на паром, бухнулось в воду. Но Уа-та-Уа предвидела этот случай и заранее позаботилась о спасении Гарри. Лишь только прекратились ружейные залпы, возобновившиеся при падении Гарри, она быстро выбежала на палубу парома и бросила в озеро длинную веревку, которая упала на грудь и шею Марча, так что он ухватился за нее и руками, и зубами. Взятый таким образом на буксир, он, как отличный пловец, безопасно мог проплыть больше мили за ковчегом, который тем временем успел сдвинуться с места и при попутном ветре пошел вперед.
Занятые исключительно намерением убить могиканина, ирокезы до этого времени не обращали никакого внимания на связанного пленника в твердой уверенности, что ему физически невозможно вырваться из их рук. Чингачгук со своей стороны, действуя заодно с Уа-та-Уа, беспрестанно отвлекал своих врагов, выставляя попеременно голову и руки в разных отверстиях каюты. Наконец ковчег мало-помалу удалился на совершенно безопасное расстояние от «замка», и тогда только Чингачгук, употребив неимоверные усилия, поднял на ковчег связанного Марча и при помощи Уа-та-Уа втащил его в каюту, где немедленно обрубил веревки, которыми были скручены его руки и ноги. Ирокезы в свою очередь теперь только поняли, что были кругом одурачены. Раздраженные бессильной злобой, они посылали вдогонку пулю за пулей, но ни одна из них не долетала до ковчега. Таким образом Генри Марч благодаря смелости и уму девушки-индианки был спасен. Но и освобожденный от своих пут, он долго не мог прийти в себя и овладеть своими гигантскими членами.
Ошеломленные непредвиденной неудачей, гуроны (их было трое, четвертый же стоял без движения подле стены) выскочили на платформу и немедленно пересели в лодку, оставленную владельцем «замка» возле палисада. Первою их мыслью было погнаться за ковчегом, в котором, как они думали, хранятся все несметные сокровища старика Тома, включая чудных слонов и других редких зверей. Догнать его на легком челноке не стоило никаких трудов, потому что массивное судно подвигалось медленно, едва заметно. С другой стороны, не стоило никаких трудов и Чингачгуку заряжать свои карабины и посылать пулю за пулей. Весь перевес при этой перестрелке был на его стороне, потому что он мог стрелять из отверстий каюты, защищенный толстыми стенами, тогда как его противники никак не могли укрыться в своей лодке. Учитывая эти обстоятельства, гуроны оставили ковчег в покое и обратили свои жадные взоры на лодку дочерей Хаттера, разъезжавших среди озера. Действуя неутомимо своими веслами, Джудит теперь, как и прежде, не понимала настоящего положения дел и держалась все время в отдалении от ковчега, откуда еще раз бесполезно давали ей сигналы. Вдруг ее глаза остановились на ирокезах, завладевших лодкой ее отца. Они подплывали ближе и ближе с очевидным намерением встретиться с ними. Джудит в свою очередь принялась грести изо всех сил и просила сестру насколько возможно помогать ей.