Читать интересную книгу Сын охотника на медведей. Тропа войны. Зверобой (сборник) - Джеймс Купер

Привыкнув к разным приемам кулачных боев, распространявшихся в ту эпоху по всем владениям колонистов, Гарри Непоседа, независимо от своей гигантской силы, получил в этой борьбе очевидный перевес над своими многочисленными врагами. Индейцы отнюдь не отличаются ловкостью в гимнастических упражнениях, и неповоротливость их была на этот раз единственною причиной продолжительности сражения. Никто до этой поры не получил опасных ран, хотя некоторые хромали, и один из индейцев, выброшенный за дверь могучею рукою своего противника, лежал ничком на платформе. Сам Генри Марч был изрядно помят и собирался с духом.

Перемирие при подобных обстоятельствах, чем бы оно ни было вызвано, разумеется, не могло долго продолжаться: слишком тесна была арена борьбы и слишком велика опасность какой-нибудь вероломной уловки. Несмотря на невыгоду своего положения, Непоседа первый возобновил боевые действия. Руководствовался ли он при этом сознательным расчетом или же все, что произошло потом, было лишь плодом закоренелой ненависти к индейцам, этого мы сказать не можем. Как бы там ни было, он яростно устремился вперед и в первую минуту всех разметал. Он схватил стоявшего рядом с ним гурона за пояс, приподнял над платформой и швырнул в озеро, словно ребенка.

Несколько секунд спустя та же участь постигла двух других, причем второй сильно ушибся, натолкнувшись с размаху на своего товарища, барахтавшегося в воде.

Оставалось еще четверо врагов. Гарри Марч, снабженный лишь тем оружием, каким одарила людей сама природа, надеялся легко справиться в рукопашной схватке и с этими краснокожими.

– Ур-ра, старый Том! – закричал он богатырским голосом. – Дикари падают в воду один за другим. Скоро я всех их отправлю на съедение щукам!

Произнося эти слова, он со всего размаха ударил в висок еще одного индейца, который, падая в воду, уцепился за своего товарища, стоявшего на краю платформы. Удар в живот заставил другого индейца изогнуться наподобие раздавленного червя, и таким образом у Непоседы осталось только два полноценных противника. Впрочем, один из них был не только самым высоким и самым могучим среди гуронов, но и наиболее опытным воином, закаленным в боях и долгих походах. Он полностью оценил гигантскую мощь своего неприятеля и поэтому берег силы. Вдобавок наряд его как нельзя лучше соответствовал условиям подобного поединка, ибо на теле у него не было ничего, кроме повязки вокруг бедер. Он стоял теперь на платформе, словно нагая и прекрасная модель для статуи. Даже для того, чтобы только схватить его, требовались ловкость и недюжинная сила. Гарри Марч, однако, не колебался ни одного мгновения. Едва успел он покончить с одним врагом, как немедленно обрушился на нового, еще более грозного врага, стараясь столкнуть и его в воду. Борьба, завязавшаяся между ними, была ужасна. Движения обоих атлетов были так стремительны, что дикарь, который уцелел последним, не мог никак вмешаться, даже если бы у него и хватило для этого смелости. Удивление и страх сковали его силы. Это был неопытный юнец, и кровь стыла в его жилах, когда он видел бурю страстей, разыгравшуюся в такой необычайной форме.

Сначала Непоседа хотел положить на обе лопатки своего противника. Он схватил его за руку и за горло и со всем проворством и силой американского пограничного жителя пытался подставить ему подножку. Прием этот не увенчался успехом, ибо на гуроне не было одежды, за которую можно было уцепиться, а ноги его проворно увертывались от ударов. Затем произошло нечто вроде свалки, если это слово можно применить там, где в борьбе участвуют только два человека. Тут уж ничего нельзя было различить, ибо тела бойцов принимали такие разнообразные позы и так извивались, что совершенно ускользали от наблюдения. Эта беспорядочная и свирепая потасовка продолжалась, впрочем, не больше минуты. Взбешенный тем, что он оказался бессильным против ловкости обнаженного врага, Непоседа отшвырнул от себя гурона, и тот ударился о бревна хижины. Удар был так жесток, что индеец на секунду потерял сознание. Из груди его вырвался глухой стон – несомненное свидетельство того, что краснокожий совсем изнемог в битве. Понимая, однако, что спасение зависит от присутствия духа, он снова ринулся навстречу противнику. Тогда Непоседа схватил его за пояс, приподнял над платформой, грохнул об пол и навалился на него всей тяжестью своего огромного тела. Индеец, совершено оглушенный, очутился теперь в полной власти бледнолицего врага. Сомкнув руки вокруг горла своей жертвы, Гарри стиснул их с таким остервенением, что голова гурона перегнулась через край платформы. Секунду спустя его глаза выкатились из орбит, язык высунулся, ноздри раздулись, словно вот-вот были готовы лопнуть. В это мгновение кто-то ловко продел лыковую веревку с мертвой петлей на конце между руками Непоседы. Конец проскользнул в петлю, и локти великана оттянулись назад с такой неудержимой силой, что даже он не мог ей противиться. Тотчас же вторая петля стянула лодыжки, и тело его покатилось по платформе, беспомощное, как бревно.

Противник, освободившись от Непоседы, однако, не поднялся. Голова его по-прежнему беспомощно свисала над краем платформы, и на первых порах казалось, что у него сломана шея. Он не сразу очнулся. Прошло несколько часов, прежде чем он смог встать на ноги. Уверяют, что он никогда до конца не оправился ни телом, ни духом после этого чересчур близкого знакомства со смертью.

Генри Марч обязан был своим поражением той горячности, с какою он сосредоточил все свои мысли на опасном противнике. Пока он боролся с ним, двое индейцев, брошенных в озеро, вскарабкались кое-как на платформу и, соединившись с товарищем, не принимавшим никакого участия в битве, приготовили на скорую руку веревки и опутали ими белого богатыря. Положение мгновенно изменилось. Гарри Марч, уже готовый одержать блестящую победу, которая прославила бы его по всей этой местности из рода в род, был теперь в плену, связанный и лишенный всякой надежды на спасение. Гуроны, пораженные его необыкновенной силой, смотрели на него с уважением и страхом даже теперь, когда он лежал перед ними, бессильный, как баран, обреченный на заклание. Трупы остальных индейцев, брошенных в озеро рукою белого, всплыли теперь на поверхность воды недалеко от платформы, и это обстоятельство еще более увеличило общий ужас.

Чингачгук и Уа-та-Уа видели с ковчега все подробности этой отчаянной борьбы. Когда гуроны делали петли на веревках, чтоб опутать Гарри, могиканин схватил свой карабин, но, прежде чем он успел выстрелить, жертва была уже связана. Он мог, правда, убить одного индейца, но, не надеясь завладеть его скальпом, удержался от бесполезного убийства. Не видя никакой возможности спасти своих товарищей, Чингачгук уже хотел было пересесть с ковчега в лодку, доплыть до гор на восточном берегу и отправиться без оглядки в делаварские деревни, но дальнейшие соображения удержали его от этой неблагоразумной меры. Во-первых, можно было наверняка предположить, что гуроны расставили шпионов на обоих берегах, и, стало быть, побег могиканина с его невестой был бы замечен, во-вторых, Чингачгук не хотел оставлять в беде своего искреннего друга, Зверобоя. Уа-та-Уа со своей стороны принимала такое же участие в дочерях Плавучего Тома. Их лодка после прекращения борьбы на платформе находилась от ковчега в пятидесяти ярдах, и Джудит перестала грести, когда узнала о борьбе. Обе сестры встали и старались понять, в чем дело, но все подробности на таком расстоянии не могли быть им известны. Следовало как-нибудь заманить их в ковчег, где, по крайней мере, они были бы в безопасности. Уа-та-Уа появилась на корме парома, начала махать рукою и делать энергичные жесты, приглашая сестер к ковчегу, но все было бесполезно. Они не узнали Уа-та-Уа и не понимали истинного значения ее жестов. Не имея никакого понятия о положении вещей, Джудит удалилась от ковчега еще более на север, то есть на самую широкую часть озера, откуда в случае надобности было удобнее спасаться бегством.