Ксиль и Дэйр ответили одновременно и с одинаковой уверенностью:
– Нет.
– Он подождет.
Бывший целитель развернулся к Максимилиану так резко, что чуть не вывихнул мне руку:
– Если это шанс, Ксиль, то не смей меня останавливать, – произнес он голосом, в котором закипало фамильное бешенство Ллиамат. – Ты не представляешь, что значит для меня дар целителя!
– Он дороже рассудка? – ощерился Максимилиан.
Я невольно отступила на шаг назад, еще, и еще… и неожиданно уперлась спиной в Акери.
«У вас ужасная привычка подкрадываться!» – возмутилась я про себя, едва не прикусив язык от неожиданности.
– Т-с-с, – шикнул на ухо старейшина, придерживая меня за плечи. – Сейчас будет очень жарко… а я голоден.
Прохладные пальцы коснулись моей шеи, и я вдруг ощутила страшную апатию. У меня и до того-то была усталость после слишком близкого общения с Ксилем. Но сейчас апатия буквально связала меня по рукам и ногам, превращая в обычного наблюдателя.
Ксиль с Дэйром ругались по-настоящему. Бывшего целителя чуть ли не трясло от гнева, а Максимилиан шипел, как сердитая гадюка. Я смотрела на происходящее, как на телешоу – вроде бы и ярко, но не вызывает никаких чувств. Акери, обнимающий меня за плечи, щурился от удовольствия. Краем глаза я отмечала это, но почему-то не злилась.
Сильно начало клонить в сон. Слишком сильно и внезапно, чтобы это было простым совпадением.
– Акери, – с трудом разомкнула я непослушные губы. – Вы можете быть очень крутым телепатом… и вообще старейшиной с такой силой, что проще сразу застрелиться… Можете даже затуманить сейчас мне мозги эмпатией. Но если вы обманете нас, и Дэйр потом пожалеет, что согласился на ваше предложение… любезное предложение…
– Ты меня убьешь, – легко продолжил Акери. – Я знаю. Не волнуйся. Ксиль не хочет, чтобы его Силле был обязан мне. И боится, что Дариэль сойдет с ума, если я буду лечить его своими методами. Но я буду осторожен.
-… только играешь со мной в свои игры, из-за которых я потерял все! – сорвался Дариэль на крик.
Лицо у него было измученное и испуганное одновременно. Я подумала, что эта злость на Максимилиана копилась в душе целителя очень долго, и то, что Ксиль сейчас опять попытался решить все за него, просто оказалось последней соломинкой.
– Потерял все?! Из-за меня?! Да я только и делаю, что ношусь с твоими проблемами, истерики гашу! – Максимилиан подался вперед и оступился. Я вздрогнула, внезапно осознав, как сильно князь устал после тренировки. Может, потому он и сцепился с Дэйром…
«Это говорят в нем регены, – безмолвно подсказал Акери, поглаживая мои плечи. В глазах у него появился сытый блеск. – Скоро все пройдет, и Ксиль пожалеет о том, что был так горяч».
Все поплыло перед глазами. Я встряхнула головой, пытаясь сбросить наваждение… Когда мгновенная слабость прошла, Акери уже не было рядом. Он стоял у дверей в зал, крепко держа за руку Дэйра – бледного, с расширенными зрачками и сбившимся дыханием, но решительного, как никогда.
– Только посмей! – выпалил Ксиль, и я не поняла, к кому он обращается.
– Не мешай мне, – коротко, но веско ответил Акери, и я поняла, что это был приказ – от сильного к слабому. – Это для твоей же пользы, – улыбнулся он и шагнул в коридор, утягивая за собой Дариэля. Я только и успела, что поймать взгляд целителя и беззвучно шепнуть:
«Удачи!»
Максимилиан неподвижно стоял на арене. Глаза его были закрыты, и ресницы мелко подрагивали. Дыхания не было слышно вовсе. Я коснулась его руки, но он даже не заметил… как будто все силы, все резервы организма сосредоточились на том, чтобы преодолеть приказ Акери.
Наверное, я могла бы помочь это сделать. Или пойти за Дариэлем и отговорить его, хотя бы попросить подождать и подумать еще раз… но было ли у меня такое право?
Дариэль – целитель. Это не профессия, не хобби… это самая его суть. Если бы у меня отобрали мою магию, что бы я сделала? Разве не то же самое? Не уцепилась бы за верный шанс вернуть дар, пусть и через мучения?
…Стань я простым человеком – сразу почувствую себя обузой. Габриэла из Заокеании не знала, что потеряла когда-то, и все равно ощущала пустоту, пыталась заполнить ее всем подряд – шумными разговорами, излишней опекой над детьми, потаканием любимому мужу…
Но я росла с даром. Пропадет он… лучше тогда мне сотрут память и отправят подальше. Иначе я просто сойду с ума.
Не думаю, что для Дариэля, почти восемь тысяч лет живущего своим даром, ситуация видится в ином свете. Поэтому останавливать его, отговаривать… Это будет нечестно.
– Ксиль… – тихонько позвала я, обнимая своего князя.
Он закаменел, словно в статую превратился. Огромное напряжение исходило от него, как электричество от высоковольтных проводов. А я совсем не умела успокаивать людей и не придумала ничего лучше, чем просто подняться на мысках и прижаться губами к его губам – плотно сомкнутым, будто судорогой сведенным.
Он вздрогнул и резко втянул воздух, распахивая глаза – синие-синие, удивленные донельзя.
Я улыбнулась и взъерошила ему волосы, все еще влажные от крови. В воздухе пахло медью и сыростью выстывших камней.
– Все будет хорошо, Ксиль.
«А если нет, то кто-то получит в морду», – кровожадно додумала я про себя, представляя старейшину.
Плечи под моими ладонями расслабились и наконец опустились. Ксиль вдруг ухмыльнулся:
– Не сомневаюсь.
И это было прекрасным, обнадеживающим ответом и на слова, и на мысли.
Глава 34. Все в твоих руках
Всю ночь я глаз не могла сомкнуть.
Поначалу Ксиль пытался что-то с этим поделать – заморочить мне голову старинными историями, разморить своим теплом, прижимая к жаркому плечу… Но слова пролетали мимо ушей, а жар заставлял вертеться, сбивая простыни. Даже эмпатическое внушение не возымело нужного эффекта, словно невидимая ниточка между мной и Дэйром натянулась до предела и начала мелко вибрировать, готовая в любой момент оборваться.
И это было жутко.
– Как думаешь, что с ним сейчас? – шепнула я, почти касаясь губами гладкой кожи.
Ксиль как-то тревожно перевернулся набок, медля с ответом. Я подняла руку, зарываясь пальцами в мягкие волосы на затылке, чуть влажные после душа и пахнущие медом и молоком. Вот вопрос: кого должен был успокоить этот жест – меня или его?
– Не знаю, Найта, – с запозданием откликнулся Максимилиан.
В его голосе чувствовалась усталость. Не столько от тренировки, сколько от постоянного напряжения, которое не отпускало весь последний месяц. Мы все время куда-то бежали, торопились, пытались совершить невозможное или не дать свершиться чему-то вероятному, но неприятному… Даже я начинала уставать, а ведь груз на моих плечах был не самым тяжелым.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});