— Но не в такой же степени!.. И когда закончишь мыть, избавься от него. Я хочу с тобой поговорить.
— Что ты этим хочешь сказать — «избавься от него»? — спросила Блисс с внезапной враждебностью.
— Я не имел в виду «выкинь его через шлюз». Я хотел сказать — отведи его в свою каюту. Усади в уголок. Я хочу поговорить с тобой.
— Всегда к вашим услугам, — холодно произнесла Блисс.
Некоторое время Тревайз смотрел ей вслед, пытаясь успокоиться, а потом прошел в рубку и включил обзорный экран.
С левой стороны в виде темного кружка со светлым серпиком сбоку красовалась Солярия. Тревайз положил руки на пульт, входя в контакт с компьютером, и обнаружил, что раздражение мгновенно улетучилось. Для полноценной связи мозга и компьютера необходимо было спокойствие, и условный рефлекс связал между собой прикосновение к контактам и успокоение.
Вокруг корабля до самой планеты не было никаких искусственных объектов. Соляриане (а скорее роботы) не желали или не могли преследовать их.
Ну и прекрасно. Теперь он мог выйти из тени Солярии. В любом случае, если продолжать удаляться от планеты, тень исчезнет, поскольку видимые размеры Солярии на расстоянии уменьшаются по сравнению с более далеким, но и более крупным её солнцем.
Он дал компьютеру команду вывести корабль из плоскости эклиптики, так как это давало возможность более безопасно перейти в режим ускорения. Так они быстрее достигнут области, где кривизна пространства будет достаточно малой для осуществления Прыжка.
И, как часто бывало в таком случае, он принялся наблюдать звёзды. Они словно гипнотизировали его своей спокойной неизменностью. Все их истинные смещения и вращения исчезли благодаря огромному расстоянию, превращавшему их в простые пятнышки света.
Одно из этих пятнышек могло быть солнцем, вокруг которого вращается Земля, — тем Солнцем, под лучами которого зародилась жизнь и по чьей милости развилось человечество.
Наверняка, если Внешние миры вращались вокруг звёзд, бывших яркими и удаляющимися представителями звёздного семейства и тем не менее не включенных в компьютерную карту Галактики, то же самое могло произойти и с Солнцем.
Или только солнца Внешних миров отсутствовали на карте из-за какого-то древнего договора, согласно которому они были предоставлены самим себе? Может быть, Солнце Земли есть на карте Галактики, но ничем не отличается от подобных ему, но не имеющих на своих орбитах пригодных для обитания планет?
В конце концов, в Галактике насчитывалось около тридцати миллиардов солнцеподобных звёзд, но только у одной из тысячи имелись подходящие для обитания планеты. В радиусе нескольких сот парсеков вокруг корабля могли находиться тысячи таких обитаемых планет. Неужели придётся по одной прочёсывать эти солнцеподобные звёзды в поисках таких планет?
А может, то первое и главное Солнце находится даже не в этом районе Галактики? Мало ли где непоколебимо уверены, что Солнце — одна из их ближайших звёзд? Что именно они были первопоселенцами?
Тревайзу нужна была информация, но её до сих пор не было.
Он сильно сомневался, дало ли бы даже самое тщательное исследование тысячелетних руин на Авроре какую-нибудь информацию о местоположении Земли. Ещё сильнее он сомневался, что можно было выудить такие сведения у соляриан.
И потом, если все сведения о Земле исчезли из огромной библиотеки на Тренторе, если никаких воспоминаний о Земле не осталось в коллективной памяти Геи, то, похоже, найти сведения на затерянных мирах космонитов шансов было маловато.
А если ему посчастливится всё-таки найти земное Солнце и, следовательно, Землю, не заставят ли его даже не понять, что он нашёл? Не абсолютна ли самооборона Земли? Не непререкаемо ли её стремление оставаться неприкасаемой?
Что же он искал? Землю? Или изъян в Плане Селдона, который, как он думал (без особых на то причин), ему удастся обнаружить на Земле?
План Селдона работал уже пять столетий и мог в конце концов привести человечество в спокойную гавань (так говорили, по крайней мере) в океане Второй Галактической Империи, более могущественной, чем Первая, более благородной и свободной — и всё-таки он, Тревайз, проголосовал против неё, за Галаксию.
Галаксия должна была стать единым колоссальным организмом, в то время как Вторая Галактическая Империя, как бы велики ни были её размеры, оставалась бы не более чем союзом индивидуумов микроскопического размера по сравнению с ней самой. Вторая Империя могла бы быть ещё одним примером того типа союзов индивидуальностей, какие человечество основывало с тех пор, как стало человечеством. Вторая Галактическая Империя могла бы стать величайшим и лучшим из таких союзов, но всё равно оставалась бы не более чем ещё одним членом в их ряду.
А для того чтобы Галаксия — пример организации абсолютно другого типа — превзошла Вторую Империю в совершенстве, в План должна была вкрасться ошибка, нечто такое, чего не предусмотрел сам великий Гэри Селдон.
Но если Селдон что-то упустил, как мог Тревайз поправить дело? Он не был математиком; не знал ничего, абсолютно ничего о тонкостях Плана; более того — не мог бы в этом ничего понять, даже если бы ему объяснили.
Он знал только о наличии допущений: во-первых, необходимость большого количества людей для расчётов и, во-вторых, их неведение относительно результатов этих расчётов. Первое допущение не могло не быть аксиомой, если учесть, как велико население Галактики, а второе стало аксиомой, поскольку только адепты Второй Академии знали детали Плана и при этом старательно держали их при себе.
Следовательно, должно было существовать ещё одно неизвестное допущение — само собой результирующееся, причем настолько, что его нигде не упоминали и даже не думали о нём, хотя оно могло оказаться ложным. Это допущение, если оно было ложным, могло бы изменить генеральный вывод Плана и привести к тому, что Галаксия стала бы более предпочтительным вариантом, чем Империя.
Но если это допущение было таким очевидным и таким само собой разумеющимся, что о нём даже не упоминали, как оно могло быть ложным? А если никто не упоминал о нём, не думал о нём, откуда Тревайзу знать, что оно вообще существует, или иметь хоть какое-то понятие о его природе, раз уж он предположил, что оно существует?
Был ли он тем самым, кем его считала Гея — с безошибочной интуицией? Действительно ли он знал, как правильно поступить, даже не понимая, почему делает это?
Теперь он занялся посещением всех космонитских планет, которые ему были известны. Верный ли путь он избрал? Здесь ли ответ? Ну хотя бы начало ответа?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});