— Может быть, — кивнул Тревайз. — Но в конце концов ты таки уничтожила этот шедевр, рассмотрев его со всем вниманием. Широкая кисть опустилась на холст и зачеркнула все чудесные мельчайшие оттенки цветов и нежные сочетания форм и образов. И сделала ты это мгновенно, когда под угрозой оказалась жизнь маленького гермафродита, в то время как опасность для нас с Пелоратом и тебя самой тебя на это не подвигла.
— Нам, чужестранцам, немедленная гибель не грозит, а вот Фаллому, мне показалось, наоборот. Я была вынуждена выбирать между роботами охраны и Фалломом. И, не имея в запасе времени, я выбрала Фаллома.
— Неужели это так и было, Блисс? Быстрый подсчёт и взвешивание в пользу одного и другого разума, стремительное вынесение приговора по делу столь сложному и важному?
— Да.
— А я тебе вот что скажу. Дело может быть совсем в другом. Рядом с тобой был ребенок, обреченный на смерть. Тебя охватило инстинктивное чувство материнства, и ты спасла дитя, тогда как раньше ты лишь просчитывала степень риска, которому подвергались трое взрослых.
Блисс залилась легким румянцем.
— Возможно, нечто подобное и было, но не в таком карикатурном виде. За этим тоже стояли вполне рациональные причины.
— Интересно! Если за этим стояли вполне рациональные причины, ты же должна была сделать другой вывод. Этому ребенку суждено было встретить судьбу, неизбежную в его обществе. Кто знает, сколько тысяч детей было убито, чтобы поддерживать постоянно число жителей, которое соляриане считают оптимальным для своего мира.
— Не совсем так, Тревайз. Ребенок был бы убит из-за того, что оказался слишком молод для наследования. А это произошло потому, что его родитель умер преждевременно, потому что я его убила.
— В тот миг, когда мы стояли перед выбором — убить его или погибнуть самим.
— Неважно. Я убила его родителя. Я не могла стоять рядом и смотреть, как по моей вине убивают ребенка… И потом, это даст возможность изучить сознание такого типа, какой никогда прежде не изучался Геей.
— Сознание ребенка.
— Он недолго останется таким. Он разовьёт мозговые преобразователи. Они дают солярианам такие способности, каких Гея достичь не может. Одно лишь поддержание тусклого света и включение механизма открывания двери полностью меня истощило. Бандер же мог снабжать энергией всё своё поместье, настолько же большое и сложное, как город, который мы видели на Компореллоне, — и делал это даже во сне.
— Следовательно, ты смотришь на этого ребенка как на важный вклад в фундаментальные исследования сознания.
— Да, пожалуй.
— Я так не думаю. Мне сдаётся, на борту у нас появилась опасность. Большая опасность.
— Какая опасность? Фаллом может отлично приспособиться — с моей помощью. Он разумен и, похоже, уже немного привязался к нам. Он ест, когда мы едим, ходит за нами, и я/мы/Гея можем получить знания неоценимой важности, исследуя его мозг.
— А что, если он родит детеныша? Ему не нужен партнер — он сам себе и муж и жена.
— Пройдёт ещё много лет, пока он достигнет половой зрелости. Космониты живут столетиями, а соляриане не горели желанием увеличивать свою численность. Задержка воспроизводства, вероятно, генетически заложена у всех них. У Фаллома ещё долго не будет детей.
— Откуда ты знаешь?
— Я не говорю, что знаю. Просто пытаюсь рассуждать логически.
— А я говорю тебе, что Фаллом может оказаться опасным.
— Ты не знаешь этого наверняка. И ты как раз рассуждаешь без всякой логики.
— Я чувствую это, Блисс, безо всяких на то причин. Ведь это ты утверждаешь, что моя интуиция непогрешима.
Блисс нахмурилась и смутилась.
59
Пелорат задержался у двери рубки и робко заглянул внутрь. Казалось, он пытается понять, сильно занят Тревайз или нет.
Руки Тревайза лежали на пульте, как всегда, когда он входил в контакт с компьютером. Смотрел он на обзорный экран. Пелорат решил, что Тревайз таки занят сильно, и стал терпеливо ждать, стараясь не шевелиться, чтобы не помешать.
Наконец Тревайз заметил Пелората. Правда, посмотрел он на него довольно-таки отрешенно. Глаза его смотрели отстраненно, взгляд блуждал. Как будто во время контакта с компьютером он видел, думал, жил несколько иначе, чем обычно.
Однако он медленно кивнул Пелорату, словно образ друга, с трудом проникая в сознание, произвел наконец какое-то воздействие на те участки мозга, что отвечают за распознавание зрительных образов. Затем, спустя мгновение, он отнял руки от пульта, улыбнулся и вновь стал самим собой.
— Боюсь, я оторвал тебя от дела, Голан, — извиняющимся тоном проговорил Пелорат.
— Ничего страшного, Джен. Я просто производил проверку готовности к Прыжку. Теперь мы готовы, но я думаю, что выжду ещё несколько часов, на всякий случай.
— Разве случайности имеют к этому какое-то отношение?
— Да нет. Это всего лишь поговорка, — улыбаясь ответил Тревайз, — хотя от случайностей никто не гарантирован, по крайней мере, теоретически. Ну, что стряслось?
— Могу я сесть?
— Конечно, но давай лучше пройдём в мою каюту. Как там Блисс?
— Прекрасно. — Он откашлялся. — Она снова спит. Она должна выспаться, ты же понимаешь.
— Естественно. Гиперпространственный разрыв. Понимаю.
— Верно, дружочек.
— А Фаллом?
Тревайз устроился на кровати, предложив стул Пелорату.
— Помнишь те книги из моей библиотеки, которые ты распечатал через компьютер для меня? Сказки и предания. Он читает их. Конечно, он слабо понимает галактический, но, кажется, ему доставляет удовольствие произносить слова вслух. Но… почему-то я говорю о нём в мужском роде. Почему бы это, как ты думаешь?
— Возможно, потому, что ты сам мужчина, — пожал плечами Тревайз.
— Может быть. Он страшно умный, знаешь ли.
— Я просто уверен в этом.
Пелорат замялся.
— Я вижу, тебе не очень-то нравится Фаллом.
— Ничего не имею против него лично, Джен. У меня никогда не было детей, и я, в общем, никогда не питал к ним особо нежных чувств. А у тебя вроде бы были дети, насколько я помню?
— Сын. Знаешь, это такое удовольствие — иметь сына, особенно когда он ещё маленький. Может быть, именно поэтому я невольно считаю Фаллома мальчиком. Это возвращает меня на четверть века назад.
— У меня нет никаких возражений из-за того, что он тебе нравится, Джен.
— Ты тоже полюбишь его, если только попробуешь отнестись к нему непредвзято.
— Думаю, что да, Джен, и в один прекрасный день я, может быть, попробую.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});