не могу ему помочь.
Гэдж молчал. Что он мог сказать? «А, понятно»? «Ну, я не удивлен»? «Мне очень жаль»? Ничего более вменяемого, кроме этих бессмысленных и дурацких, ничего не значащих фраз ему на ум не приходило.
— Немейник закончился? — спросил он хрипло.
— Да. Он почти и не помогал последнее время. У тебя нет… средства посильнее?
— Можно попробовать настойку пещерного гриба, но она не безвредна, — Гэдж в растерянности потёр лоб. — Нужно подобрать точную дозировку.
Волшебник угрюмо сжал губы.
— Я думаю, тебе стоит взглянуть на него, Гэдж. Чтобы определиться с лекарством.
Эта идея совсем не привела орка в восторг, но возражать он не решился — да Гэндальф и не ждал возражений. Коротко кивнул Гэджу:
— Идем.
Волшебный огонек метнулся во мраке зигзагом, поджёг фитилёк свечи, которую маг тем временем выудил из складок одеяния, и угас. Гэндальф двинулся вперёд по проходу, прикрывая ладонью трепещущее пламя, и Гэдж потащился за ним следом — по узкой, ввинчивающейся в сырой мрак каменной кишке. Пятно света прыгало впереди, освещая тесный тоннель, щербатые ступени, проплешины мха в щелях каменной кладки, своды, облепленные лохмотьями сто лет назад покинутой хозяевами паутины. Впрочем, Гэдж был рад, что волшебник несёт в руках свечу, потому что в темноте здесь было бы совсем неуютно, он это хорошо помнил еще по первому своему путешествию через Лабиринт — через этот загадочный, запутанный, до конца изученный разве что пролазливым Шмыром мир…
— Далеко идти? — спросил Гэдж.
— Нет, не слишком. Если только…
— Что?
Гэндальф внезапно остановился и прислушался. Крепко схватил Гэджа за руку. Задул свечу.
— Тихо!
Гэдж замер.
Они находились, должно быть, где-то у основания Крепости, рядом с одним из переходов к Главной Башне — и там, снаружи, за каменной стеной, кто-то был. Совсем близко. Гэдж внезапно ощутил надвигающуюся опасность, как говорится, шкурой — охватившим его лёгким ознобом, липкой стайкой мурашек, скользнувшей вдоль позвоночника, неприятным покалыванием в кончиках пальцев.
Траин не ходит по лабиринту с фонарем, — внезапно вспомнилось ему, — свет могут заметить в щелях между камнями…
Фонарь можно убрать, свечу — погасить, но предательский запах — острый запах расплавленного воска! — невозможно мгновенно рассеять, затушить, спрятать в карман. А ведь он просачивается в невидимые глазу по́ры камня не хуже света… Что за неведомый имярек находился сейчас там, за стеной? Ощутил ли он невесть откуда взявшийся, витающий в воздухе коварный аромат, понял ли его причину, почувствовал ли рядом чужое присутствие?
Гэджу стало холодно — настолько, что даже онемел кончик носа. И вновь непроглядная темнота окутала его душным покрывалом, и сдвинулись стены, и явилось из ниоткуда знакомое чувство страха — мерзкое, тошнотворное, обессиливающее, как болезнь. Если это один из визгунов, с ужасом сказал он себе, и если он сейчас закричит…
Тишина. Такая, что от напряжения зазвенело в ушах.
И в этой тишине — едва слышный звук. Осторожный, скребущий шорох, похожий на царапанье — Гэджу представилась рука в тонкой кожаной перчатке, проводящая пальцами по поверхности стены словно бы в поисках щели или отверстия; что-то негромко прошелестело и стукнуло, точно из стыка между камнями выпал маленький камешек.
Пальцы Гэджа сами собой скользнули вниз, сжали рукоять кинжала, который он теперь носил на поясе в простеньких кожаных ножнах. Кинжал как будто сам прыгнул ему в ладонь, тёплый, словно ищущий руку хозяина, прильнул к пальцам Гэджа, как верный зверек.
Стало чуть легче. Прошла минута, другая, третья…
Царапанье за стеной стихло. Гэджу показалось, словно кто-то едва слышно хмыкнул… Показалось?
Не было ни шороха, ни шума, ни удаляющихся шагов — но неведомым чутьем к орку пришло понимание: опасность наконец минула, отдалилась, ослабла… По крайней мере — сейчас. Он позволил себе отмереть, немного расслабиться, перенести тяжесть тела с одной ноги на другую.
Гэндальф прерывисто вздохнул в темноте за его плечом и осторожно шевельнулся — он был насторожен и напряжен не меньше спутника. Явил себя из мрака едва слышным шепотом:
— Он ушел.
— Кто? — пробормотал Гэдж. — Кто там был, за стеной?
— Неважно. Кто бы это ни был, он ушел, — тем же шепотом повторил маг, но Гэджу почудилось, что Гэндальф встревожен нечаянной встречей куда больше, нежели хотел бы это спутнику показать. — Траин был прав: свет в Лабиринте опасен… Но я хотел добраться до Убежища побыстрее. Ладно, идем.
— В темноте? Как?
— Справимся как-нибудь… Главное — не отставай.
Теперь маг свечу не зажигал. Дальше они продвигались в полнейшем мраке, ощупью — по извилистым тоннелям Лабиринта, и дело пошло значительно медленнее: без света ориентироваться здесь было намного труднее. Приходилось полагаться лишь на осязание и слух, разом обострившийся; глаза настолько уставали от стоящей вокруг непроглядной тьмы, что Гэджу вскоре начали мерещиться там и тут разноцветные пятна. То ли темнота искажала восприятие действительности, то ли воображение играло с орком злую шутку, но ему казалось, что ходы Лабиринта изгибаются причудливо и совершенно бессистемно, образуют неожиданные углы и перекрещиваются друг с другом самым непостижимым образом; лишь однажды попался долгий достаточно прямой участок: наверно, тоннель здесь шел вдоль стены какого-то большого зала. Затем вверх потянулась лестница с десятком выщербленных, почти стертых ступеней. Впрочем, Гэндальф, видимо, знал дорогу наизусть и, на ходу припоминая расположение коридоров и тупиков, вполне уверенно вел Гэджа сквозь мрак: вперед, вправо или влево, выбирая верное направление по каким-то лишь ему ведомым приметам. Иногда он останавливался и начинал чуть слышно бормотать под нос:
— Два поворота пропустить, на развилке — направо… потом налево… после знака на стене. Здесь должна быть лестница… девять ступеней…
— Далеко еще? — прошептал Гэдж.
Волшебник досадливо шикнул.
— Потише, дружище… Ты меня сбиваешь. Не хватало только здесь заблудиться… Так, теперь направо.
Они свернули направо, и сырой камень стен сменился кирпичной кладкой, а под ногами захрустели не то мелкие отломки кирпича, не то крысиные кости.
— Как ты это делаешь? Всю схему Лабиринта держишь в памяти, что ли? — прошептал Гэдж. — Где сколько поворотов, какова длина проходов, куда надо свернуть?
— Разумеется, — небрежно, но не без потаенного самодовольства откликнулся Гэндальф. — Всю, может, и не всю, но эту часть — досконально: потерять дорогу в Лабиринте практически равнозначно смерти. Но не бойся — память у меня отличная, и я никогда не…
Раздался приглушенный звук удара и яростные невнятные восклицания, которые, пожалуй, знатоки изящной словесности сочли бы несколько резковатыми.
— Никогда не забываешь, что в этом месте низкие своды? — невинно полюбопытствовал орк.
— Никогда не забываю, что и мудрый может допустить оплошность, друг мой! — сердито отозвался волшебник. — Береги лоб!