Сложности начались на другой день. Проспав почти сутки и с аппетитом выхлебав миску похлебки, Марусенька спросила у Корунда, кто переодевал ее. Тут-то фокуснику и стало очевидно, что малышка продолжает не узнавать его, ведь в нем изменилось все, вплоть до голоса. Что он мог ответить? Откашлявшись и страшно смутившись, Корунд признался, что переодевал ее он сам. И первый беглый взгляд гномишки, направленный в сторону спрятанного под кроватью меча, заставил его содрогнуться. Гном ощутил себя запертым в клетке с опасным и непредсказуемым зверем. Похоже, Марусенька столкнулась после выморока с чем-то весьма неприятным. Ни от чего он ее не спас, криворукий идиот!
Стараясь говорить ровным голосом, как это делал Грыгарр с новыми монстрами, Корунд пояснил, что не собирается выдавать тайну девушки. Ему нравился Авен, и какая разница, что тот оказался другого пола? Ну, значит для этой маскировки у нее есть веские причины. Гном гнома не выдаст, даже болтушкам-гимнасткам.
Девушка перевела дух и откинулась на подушки. Былая разговорчивость не возвращалась к ней, она говорила какими-то рублеными фразами, но тем не менее, ей явно хотелось выговориться.
— Я и сама не знаю, от кого скрываюсь. Ничего не помню. Не помню своего имени. Но точно знаю, что в выморок меня отправил кто-то очень близкий, кого я считала другом. Очень хочу найти его и посмотреть ему в глаза. Перед тем, как я убью его.
— Не ошибись, девочка, — глухо сказал Корунд, пораженный в самое сердце.
— Никакой ошибки! — горячо, но тихо вскрикнула Марусенька. — Он ударил меня сзади… И знаешь, что со мной потом было? — она коротко, но ярко описала свое пребывание в команде пахарей, нападение орка, убийство гномки, потом еще несколько убийств на пустошах, совершенных не столько по необходимости, сколько в порыве ярости.
— Затем я встретила одного эльфа, набиравшего учеников. Он отказался было учить меня, но я прирезала пару поздних прохожих у него на глазах, разумеется, всего только до выморока. И он меня взял. Гонял несколько недель, как паршивого волчонка, учил жестко. Потом сказал, что я должна показать себя и отправил на дело. Мелкое поручение: вырезать во сне всех домочадцев одного несговорчивого ростовщика… Мне даже драться ни с кем не пришлось — прирезала как овец! Пришлось, правда, покинуть те места. Но эльф дал мне наводку, где и как можно получать новую работенку. Помог замаскироваться. И посоветовал не оставлять свидетелей. Ну вот, а тут ваш цирк подвернулся… удачно!
— Что же… — Корунд с трудом подбирал слова. — Ты теперь меня, как свидетеля, значит?
— Нет! — горячо воскликнула гномишка. — Уж очень ты добрый и фокусы показываешь так здорово! Я тебя не буду, честно! Ты мне… друг.
— Спасибо. Похоже, девочка, для тебя убить стало проще, чем плюнуть, — грустно произнес фокусник, переводя дух.
— Ну да! — на лице Авена-Марусеньки не читалось ничего, кроме открытой гордости своим умением. — Теперь я запросто могу отправить того гада хоть в многократный выморок, хоть в Бездну! Только бы мне вспомнить, кто это! Но не могу, хоть убей!
— А друзья у тебя есть? — попытался перевести разговор со страшной для него темы мести Корунд.
— Не думаю, — отрезала гномишка. — Вернее, я кого-то там считала друзьями, вроде какие-то люди, эльфы. Но друзья не бросили бы меня, верно?
— Кхм-кхм… бывает по-всякому, малышка! — покачал головой гном. — Они могли пострадать не меньше тебя, тоже потерять память, попасть в плен…
— Ну, тогда конечно… — нерешительно пожала плечами гномишка. — В плен, говоришь? Что-то такое было, брезжит в голове! Вроде как нас с тем гадом окружили и хотели в плен взять. Может, он и впрямь в плену?
— Ну вот, он в плену, его продали куда-то…
— Я найду его, даже если мне придется перерезать всех рабов и пахарей на материке! — прошипела Марусенька. — Знаешь… — она подняла на Корунда внезапно наполнившиеся слезами глаза. — Я ведь из-за этого урода потеряла кого-то очень любимого, и тоже не помню кого! Друга или жениха даже! Помню — руки сильные, крепкие, и такая шея, что мне все время хотелось ее коснуться… Может, он теперь тоже где-то… беспомощный. А эта мразь ходит по земле и радуется!
— Так это… — голос Корунда невольно сорвался на прежний тенорок, и ему пришлось закашляться, дабы скрыть оплошность. — Ты сговоренная разве?
— Не-е… точно нет… — глаза гномишки стали мечтательными. — Я бы помнила. Я его недавно встретила и он так в меня влюбился, ну так влюбился, что я… я тоже влюбилась, на всю жизнь, вот! — она слегка покраснела. — Мы не целовались еще даже! Я бы помнила такое, верно?
— Ну… — голос решительно не слушался Корунда. — Думаю да, ты бы помнила. Давай-ка я принесу тебе еще бульона с кухни!
— Можно, — махнула рукой гномишка, падая на подушку. — А я посплю еще, ага? Сил нет совсем… и ты больше не переодевай меня. Ты мне друг, но я все-таки стесняюсь немного.
— Ага, — кивнул Корунд и вылетел из фургона, как ошпаренный.
Навстречу ему между фургонов семенила гордая мадам Бубу и эльф в белой робе, на ходу копающийся в свой объемистой торбе. Корунд нашарил в карманах горсть золота. Эльфу придется заплатить не только за лечение, но и за сохранение тайны. Разумеется, от целителя при тесном магическом контакте с гномишкой не скроется ее пол. В душе фокусника ужас и чувство вины смешивались с восторгом и блаженством. Он нашел свою любимую и узнал, что их чувства были взаимными. И в то же время, он понял, что она не помнит и не узнает его в нынешнем облике. А так же, что после прежитого Марусенька превратилась в бездушную убийцу и рыщет по континенту с целью отправить в Бездну не кого-нибудь, а его же, предателя Сэдди, пославшего ее в тот роковой выморок. Караванщику казалось, что ни один разум не способен вынести подобное испытание. У него кружилась голова и гудело в ушах. Но здоровье и безопасность Марусеньки были важнее всего. Гном с насмешкой посмотрел на свои холеные руки, украшенные аккуратным маникюром, унизанные изящными перстнями. В нем не осталось ни единой мелочи, по которой гномишка могла бы опознать его. И голос, и волосы, и цвет кожи — все изменилось. И еще она любит его. И хочет убить. Здорово!
— Надеюсь, что мы как-нибудь разберемся с этим… потом, — пробормотал Корунд, шагая навстречу целителю.
Глава 50. Двойной пирог
Чад висел уже в прихожей крохотного домишки, затерявшегося в переулках Глудина. На кухне что-то гремело и трещало, и два голоса, доносившиеся оттуда, отнюдь не были дружелюбными и спокойными.
— А ну держи! Скорее!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});