Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Смотрите, белые овцы Джотто! – Макс указал рукой на, в самом деле, каких-то бесцветных, полупрозрачных в туманной дымке овец, жавшихся впереди к дорожному ограждению, тянущемуся вдоль автострады.
К тому же они показались Марте подозрительно одинаковыми. Когда проезжали мимо она даже специально наклонилась, чтобы получше их рассмотреть, но из отары неожиданно выделилась собака, такая же тощая и бесцветная, по виду, почти не отличающаяся от овцы, и сердито облаяла Марту. Все громко захохотали, кроме неё, ей это показалось нехорошим предзнаменованием. («Сесиль, радость моя, а что если мы вернёмся в Париж?»). Но через минуту, она уже не помнила про странную «овцесобаку», потому что Агнетта легко расцепившись с Джоан, рассказывала ей, как видела ещё девчонкой в Сан-Тропе Мика Джаггера: «Он такой же тощий, как наш Марк. И зубы у него, как у Щелкунчика!» – для наглядности, Агнетта растянула пальцами свой недостаточно большой рот. Чего не сделаешь в 19 лет, чтобы повеселить подругу…
– Кто-нибудь знает, куда мы едем? – Это был типичный вопрос в стиле Макса.
Он, например, считал будильники абсолютно бесполезными для людей вещами. «Будильник мне, конечно, напомнит с утра, что пора вставать, – пояснял Макс, – но кто мне будет напоминать, что его следует заводить накануне?». Его послушать, от будильников, кроме неприятностей, связанных с регрессом в бесконечность нечего было и ждать. А всё почему? Это всё кровь! В его венах благородное вино трепетно суеверных наместников Лотарингии образовывало причудливые водовороты, смешиваясь с самым авантюрным и бродяжьим цыганским брандахлыстом. Иногда, в минуты озарения, его прабабка-цыганка могла предсказывать продолжительность жизни встреченным в лесу кукушкам. Те, кто плохо знали Макса, могли подумать, что таким образом он шутит – обычная шофёрская шутка: «Кто-нибудь знает, куда мы едем?». Но все остальные понимали, что в его голове просто срабатывал один из будильников с кукушкой, который он когда-то давным-давно завёл, но потом про него забыл.
– Моисей дёргал за рукава своих товарищей – на сороковом году странствий, ему вдруг стало интересно то, что давно уже волновало всех…
– Марк мы думали, ты стихи сочиняешь, а ты, оказывается, перешёл на прозу?
Все понимали, что Марк очень талантливый, но почему-то относились к нему снисходительно. Часто с ним разговаривали, как с ребёнком. Вот, и Роберт не упускал случая продемонстрировать «разницу в возрасте».
– Это стихи, просто строфа необычно длинная. – Марк, не смотря на свою щуплость и застенчивость, умел держать удар.
Джоан наградила его восхищённым взглядом своих большущих очков.
– Гомер тоже писал длинной строфой, оттого и ослеп! – Роберт придурковато захохотал и толкнул Макса в бок.
– Ага, а Бетховен писал слишком громкую музыку, поэтому оглох. – Друзья были вполне довольны своим непритязательным остроумием.
– Кретины! – Марк на них не сердился.
– Надо остановиться и что-нибудь съесть. – Агнетта была самой рассудительной во всей компании. – На сытый желудок думается приятнее, правда, Марта?
Правда состояла в том, что Марте, одновременно, хотелось есть, и не хотелось останавливаться, но для запутывания любой ситуации вполне хватало одного Макса, поэтому она, не вдаваясь в подробности своих внутренне противоречивых ощущений, просто согласилась с подругой.
– Я как-то читал один мистический триллер про придорожное кафе. Американский естественно. – Роберт повернулся и для начала посмотрел, как встречный ветер бесцеремонно лезет под юбку Агнетте. Она придавила подол руками, и выразительно посмотрела на него (Марта и Джоан предусмотрительно поехали в джинсах). – Так, там подавали блюда из проезжающих. Одни проезжающие становились едой для других, следующих за ними, которые, в свою очередь…
– Фу, какая гадость! От тебя разве, что-нибудь хорошее услышишь? – Агнетта ткнула Роберта в плечо, чтобы тот развернулся обратно, но ветер опять предательски всколыхнул лёгкий подол её юбки. – Особенное предпочтение хозяин кафе отдавал молодым девушкам с хорошенькими ножками. – Издевательски добавил Роберт, выравниваясь на сидении.
– Не сомневаюсь, что ты сам мечтаешь когда-нибудь открыть такое кафе. – Агнетта смешно надула губки, взяла под руку Марту и прижалась к ней, ища у неё сочувствия и поддержки.
– А что, очень даже символично. – Отозвался Марк, которого, конечно же, никто не спрашивал. – Круговорот дерьма в природе. Американцы просто не боятся натурализации жестокой бессмысленности человеческого существования.
Даже Джоан слегка удивилась…
– Так, значит, мы никуда не едем? Или едем в никуда? – Похоже, будильник в голове Макса теперь реагировал на местоположение даже не минутной, а секундной стрелки. Он посмотрел в зеркало заднего вида на Марка, делая вид, что его по-прежнему интересуют какие-то вопросы топографии, связанные с их нынешним перемещением в пространстве.
– А это разве, ни одно и то же? – С сомнением спросила Агнетта.
– Анекдот: «Сизиф на вопрос молоденькой корреспондентки «Вечернего Олимпа» ответил, что больше всего в жизни он ценит стабильность».
– Роберт, я вообще-то не тебя спросила, а Макса! – Агнетта снова хлопнула его ладонью по плечу.
– Вы заметили, она так и липнет ко мне! – Роберт на всякий случай подался вперёд к лобовому стеклу. – Бессознательная тактильная привязанность.
– Ты, специально энциклопедический словарь накануне читал? – Агнетта всегда делала вид, что, в действительности, она тяготеет к натурам утончённым, вроде Марка, а грубоватый цинизм Роберта её тяготит.
– А я сам первый спросил, так что это туда. – Макс показал большим пальцем себе за спину, снова весело посмотрев в зеркальце заднего вида.
Джоан, надо сказать, тоже обрадовалась поводу лишний раз открыто взглянуть в сторону Марка. Но тот уже снова ушёл в себя и сосредоточенно буровил своими печальными глазами далёкие холмы на юго-востоке.
– А по мне, уж лучше ехать в никуда, чем никуда не ехать. – Весело всплеснула Марта. – В этом, по-моему, и состоит прелесть всякого нескончаемого дождя, за окном всё постепенном меняется, кроме него самого. Дождь всё идёт и идёт, и он всё такой же. – Она только теперь поняла, чему удивилась Агнетта. Находясь в движущейся по трассе машине, никуда не ехать, действительно, означало ехать в никуда. Но, с нескончаемым дождём всё приобретало совершенно иной смысл.
– Кстати, что мы будем делать если пойдёт не бесконечный, а вполне обычный мокрый дождь? – (Можно подумать, бесконечный – не мокрый).
– Агнетта, ну, какой дождь? – Роберт почти простонал. – Оторвись от своего маникюра и взгляни на небо – ни облачка.
– Это сейчас, а учитывая то, что мы едем в никуда, случиться может вообще всё, что угодно. Вот, если бы мы и, в самом деле, никуда не ехали…
– Значит, ты всё-таки почувствовала разницу? – За эту, умело подогреваемую в них отчаянную беззаботность, друзья и любили находиться в компании с Максом.
– Вы всё выдумываете, мы едем по дороге, а значит рано или поздно упрёмся в море. – Пиво давно закончилось, и Роберт чувствовал, как мир с каждой минутой сужается до ширины, тянущейся впереди синевато-серой асфальтовой полосы с убегающими в прошлое ярко-белыми отрезками.
– А у нас в Австралии по дорогам можно ездить бесконечно. – Вдруг довольно громко заявила Джоан.
На этот раз даже Марк оторвался от своих холмов.
– Ну, да, – смутилась Джоан, – они все закольцованы.
«Она, наверное, была бы не против и Марка закольцевать, как австралийскую дорогу…» – подумала Марта. А ещё Марта вспомнила про кандалы, ведь все знали, что Австралия когда-то была крупнейшей Британской тюрьмой.
– Нет, это не совсем то, что нужно. – Спокойно прокомментировал Макс, шаря рукой под водительским сидением. – Возвращаться никак нельзя. Марта права, в бесконечном дожде нет возврата к прошлому.
– Ыыыыы! – тяжело заныл Роберт.
– Вот, возьми и успокойся, невыносимое чудовище, – Макс протянул Роберту, заныканную под сидением бутылку пива.
Роберт схватил бутылку, мгновенно откупорил её своими крепкими зубами, и застыл, раздумывая, броситься ли Максу на шею, или…
– Даже не думай. – Упредил Макс, заметив краем глаза взволнованную напряжённость его позы.
– Может, высадим этого алкоголика на ближайшей бензоколонке? – Вяло посоветовала Агнетта. – А то он, чего доброго, начнёт пить наш бензин.
– Для начала, я выпью твою кровь, дорогая! – К Роберту возвращались творческие, а с ними и физические силы.
– Да, кто бы сомневался!
Агнетта познакомилась с Робертом в университете. Она сразу поняла, что имеет дело с «ловким парнем», с которыми, как принято говорить, нужно держать ухо востро. Но это ведь так скучно и утомительно – постоянно напрягать свои маленькие аккуратные ушки. Да, и крови в ней действительно было с избытком. Почему бы, иногда, для профилактики не делать кровопускания, как это было модно в XVIII веке – для обновления женского организма полезно. Роберт со своими крепкими острыми зубами, и немного «трансильванской» внешностью и впрямь был похож на обласканного судьбою вампира-любителя, для которого питьё чужой крови являлось не гнетущей жизненно необходимой потребностью, а лёгким изысканным хобби, вроде дайвинга или тенниса. На том и сошлись.
- Записки из сабвея, или Главный Человек моей жизни - Петя Шнякин - Русская современная проза
- Женские истории пером павлина (сборник) - Николай Беспалов - Русская современная проза
- Zевс - Игорь Савельев - Русская современная проза