– Это стрела для арбалета конца четырнадцатого века.
– Господи! – воскликнул доктор. – Святой Мартин!
– Что такое?
– Я сказал: «Господи и святой Мартин!» Да вы посмотри те, что на ней выгравировано. «Souvenir de Carcassonne, 1932». Эти жулики французы продают такие штуки в маленьких сувенирных палатках. Это настоящий бич для туристов, Хэдли!
– Но, доктор… – начал было сэр Уильям.
Тот взглянул на него с непонятной настороженностью.
– Меня зовут, – заметил он раздраженно, – мое имя, сэр, доктор Ватсон. Да, доктор Ватсон. И если какой-нибудь шутник… – взвизгнул доктор, размахивая своим саквояжем, – если какой-нибудь шутник посмеет сострить на этот счет, я размозжу ему голову! Тридцать лет служу в полиции и только это слышу! И мне надоело! Люди посмеиваются надо мной из-за угла. Они спрашивают у меня про иголки, про извозчичьи кареты и махорку, спрашивают, захватил ли я с собой пистолет. Каждый дурак в форме констебля ждет, когда я закончу свой отчет, чтобы сказать: «Элементарно, Ватсон»…
Лаура Биттон не обращала внимания на эту тираду. Смертельно побледнев, она вскочила и впилась остановившимся взглядом в стрелу. Даже доктор Ватсон прервал свои жалобы и посмотрел на нее.
Тщетно стараясь сохранять спокойный, деловитый тон, она произнесла:
– Мистер Хэдли, я знаю эту стрелу.
– Вы уже видели ее?
– Эта стрела, – отчетливо выговаривая каждое слово, сказала миссис Биттон, – из нашего дома. Мыс Лестером приобрели ее во время туристической поездки на юг Франции.
Глава 7
МАНЖЕТ МИССИС ЛАРКИН
– Да сядьте вы все, ради бога! – вскричал Хэдли. – Не устраивайте здесь сумасшедший дом! Вы в этом уверены, миссис Биттон?
Она с трудом отвела взгляд от блестящего стержня стрелы, опустилась на стул и нервно выхватила сигарету из пачки.
– Я… Вообще-то не скажу… Такие стрелы в Каркасоне продаются повсюду, и их покупают тысячи людей.
– Понятно, – сухо сказал Хэдли. – Но вы действительно купили на память такой сувенир. И где она у вас лежала?
– Честно говоря, даже не знаю. Я уже давно ее не видела. Помню, когда мы вернулись из этой поездки, я наткнулась на нее, когда разбирала багаж, и подумала: «На кой черт мы купили эту ерунду?» Кажется, я просто куда-то ее засунула.
Хэдли взвесил стрелу на руке, затем ощупал острие с зазубринами:
– Миссис Биттон, острие и зазубрины острые как нож. Они такими и были, когда вы купили стрелу?
– Нет, конечно! Они были совершенно тупыми. Ею невозможно было порезаться.
– А сейчас, я вижу, – старший инспектор рассматривал головку стрелы, – острие очень остро заточено. А вот и еще кое-что интересное… У кого-нибудь есть лупа? Ага, спасибо, Хампер. – Он взял у сержанта маленькую лупу и повернул стрелу, рассматривая выгравированную надпись. – Кто-то пытался стереть напильником эту надпись «Сувенир из Каркасона». Гмм… И не похоже, что человек бросил работу на полпути, не надеясь на успех. Первые три буквы почти полностью стерты, – видно, он трудился довольно упорно. Но потом ему как будто помешали, и он не успел закончить свою работу.
С мрачным видом он опустил стрелу на стол. Доктор Ватсон, убедившись, что никто и не думает над ним подшучивать, успокоился, достал из кармана жевательную резинку, снял бумажную облатку и отправил кусочек в рот.
– Что ж, я, пожалуй, пойду, – заявил он. – Больше вы ничего не хотите спросить? Нет смысла объяснять, что с ним произошло. Я не стану обременять вас специальными терминами… Терпеть не могу педантов, – объяснил он обществу. – Прокол чистый, следовательно, стрела была послана с огромной силой. По всей видимости, он умер почти сразу. Кхх! Ах да! В области затылка имеется контузия. Он мог получить ее во время падения с лестницы или от удара каким-то тяжелым предметом. Но это уж ваше дело – определить.
– А как вы определяете время смерти, Ватсон? Здешний доктор сказал, что он умер в промежутке от половины второго до без четверти два.
– В самом деле? – удивился полицейский врач. Он вынул большие карманные часы, внимательно посмотрел на циферблат, затем потряс ими около уха и с удовлетворением спрятал. – Кх! Думаю, немного позднее. Да! Хотя это более или менее близко. Он умер приблизительно без десяти два плюс-минус несколько минут. Я заберу тело в морг, чтобы произвести вскрытие, после чего сообщу вам более точные данные. Ну что ж, прощайте. Кхх! – И он поспешил прочь, размахивая саквояжем.
– Но послушайте! – взвился сэр Уильям, когда за доктором закрылась дверь. – Как он может определить с такой точностью? Я думал, что врачи дают больший допуск на момент смерти.
– Но не доктор Ватсон, – решительно пресек возражения Хэдли. – Вот почему я так его ценю. Я не знаю ни одного случая за двадцать лет, чтобы он ошибся больше чем на десять минут. Он говорит, что постоянно занимается в морге физическими измерениями тела после смерти, что очень помогает ему… Тем не менее он старался произвести впечатление… Если мы назовем время смерти в час сорок пять или чуть раньше, думаю, это будет очень близко к точному времени его смерти. – Он обернулся к Лауре Биттон: – Давайте продолжим, миссис Биттон. Предположим, это ваша стрела. Кому было известно о ней?
– Думаю, всем и каждому! Точно не помню, но, скорее всего, я показывала все покупки и сувениры, что мы привезли из путешествия.
– Вы видели ее раньше, сэр Уильям?
– Не уверен, – рассеянно ответил тот, видимо размышляя о чем-то другом. – Наверное. Впрочем, не помню, чтобы я ее видел… Ах да! Теперь я все понял, Лаура. Вы с Лестером уехали в эту поездку, когда я был в Штатах, и я приехал домой после вашего возвращения. Это все объясняет.
Хэдли тяжело вздохнул:
– Нет смысла строить предположения. Мы расспросим обитателей вашего дома… А сейчас, миссис Биттон, думаю, больше мы не будем вас задерживать. Один из стражников проводит вас до такси. А может, это сделает сэр Уильям… И послушайте, старина, – он положил руку ему на плечо, – у вас есть полное право оставаться. Во всяком случае, не думайте, что я пытаюсь от вас отделаться. Но у вас был тяжелый день. Вам не кажется, что для вас будет лучше поехать домой с миссис Биттон?
– Нет, – напряженно возразил сэр Уильям. – Я подожду. Хочу узнать, что вы скажете Эрбору.
– Но как вы не понимаете? Именно это вы и не должны делать! Это все испортит. Мне не хотелось бы вам приказывать…
– Знаете что, Биттон, дружище, – ворчливо предложил генерал. – Отправляйтесь-ка ко мне. Паркер даст вам сигару и бренди, и, если у нас будут какие-нибудь новости, мы дадим вам знать. А мемуары Девере лежат у меня в папке на столе, можете пока их просмотреть.
Сэр Уильям поднялся во весь свой внушительный рост. Когда он обернулся к Лауре, Рэмпоул проследил за его взглядом и был встревожен мгновенно проскользнувшим по лицу женщины выражением дикого ужаса. Этот ужас не был вызван тем, что она увидела. Она выглядела как человек, который вдруг вспомнил о чем-то давно забытом и, пораженный этим воспоминанием, замер с широко распахнутыми глазами. Через долю секунды ее лицо стало прежним, и Рэмпоул подумал, заметил ли что-нибудь Хэдли.
– Думаю, мне вряд ли позволят остаться? – спросила она своим спокойным, четким голосом, хотя ее ноздри нервно подергивались и, казалось, она с трудом дышала. – Понимаете, я ведь могу оказаться вам полезной. – Когда Хэдли с улыбкой покачал головой, она, по-видимому, что-то взвесила в уме, затем пожала плечами. – Ну что ж. Простите мне неприличное любопытство. Я поеду домой на такси. У меня не то настроение, чтобы наслаждаться прогулкой. До свидания, джентльмены.
Она коротко кивнула и в сопровождении своего зятя покинула комнату.
– Гм! – пробурчал генерал Мейсон после длительного молчания. Огонь в камине угасал, и он поворошил дрова кочергой. Затем заметил сержанта Хампера, который стоял, забытый всеми после своего появления с доктором Ватсоном, и, видимо, решил не говорить того, что собрался.