– По поводу этой шляпы. – Он поднял с коленей цилиндр и помахал им. – Я думаю, вы это заметили. Когда его нахлобучили на голову убитого, он съехал ему на уши, как котелок комедианта-еврея. Правда, он невысокий, а вы, сэр Уильям, весьма высокого роста. Но у вас довольно узкий и продолговатый череп. Цилиндр не был для вас великоват?
– Великоват? – Последний выглядел смущенным. – Нет, конечно! Нет, он не был мне велик. Хотя постойте! Теперь я вспомнил. Когда я выбирал его в магазине, помню, среди других я примеривал один. Он оказался намного больше моего размера. Но тот, что мне прислали на дом, был точно моего размера.
Сэр Уильям откинулся на спинку кресла. Сначала показалось, что он хотел забрать цилиндр, когда генерал Мейсон взял его у доктора Фелла и протянул сэру Уильяму. Но потом отказался от этой мысли.
– Прошу меня извинить, – с трудом выдавил он, – но, простите, я не смогу его носить.
– Ну, ничего страшного, – с пониманием отозвался доктор Фелл. Он получил цилиндр назад, шлепнул его сверху, так что он сложился, и стал обмахивать плоским кругом, словно веером, раскрасневшееся лицо. – Во всяком случае, пока. А у кого вы заказываете головные уборы?
– «Стилс», на Риджент-стрит. А почему вы спрашиваете?
– Миссис Лестер Биттон, – объявил голос, и часовой распахнул двери.
Миссис Биттон не заставила себя ждать и вошла в комнату уверенной походкой – стройная женщина лет около тридцати, с красивой спортивной фигурой. Хотя при ближайшем рассмотрении ее нельзя было назвать красавицей, но, безусловно, внешность, излучающая здоровье и энергию, делала ее очень привлекательной. Даже в это время года ее лицо, на котором ярко выделялись ясные и спокойные карие глаза, прямой носик и резко очерченный рот, было окрашено легким загаром. Пышные каштановые волосы выбивались из-под маленькой синей шляпки, сшитое по фигуре пальто с пышным меховым воротником облегало полную грудь и крутые бедра… Заметив сэра Уильяма, она слегка смутилась, и ее блестящие спокойные глаза на мгновение омрачились.
– Хэлло! – быстро произнесла она самоуверенным тоном. – Боб не сказал, что вы здесь. Мне жалко, что вы оказались здесь так рано. – Внимательнее присмотревшись к нему, женщина совершенно серьезно добавила: – Вы не созданы для подобных вещей. И это плохо. Постарайтесь воспринимать все поспокойнее.
Сэр Уильям представил ее присутствующим и снова уселся с таким видом, словно хотел сказать: «Видите? Уж эти мне современные женщины!»
Рэмпоул предложил ей сесть рядом с Хэдли. Она опустилась на стул, спокойно всех оглядела, достала из сумочки сигарету и закурила, прежде чем кто-либо успел предложить ей зажженную спичку.
– Значит, вы и есть мистер Хэдли, – констатировала миссис Биттон, хладнокровно изучая лицо старшего инспектора. Затем перевела взгляд на сэра Уильяма: – Уилл рассказывал о вас. – Она еще раз обвела холодным внимательным взором мужчин, на этот раз заметив и доктора Фелла. – А это, видимо, инспекторы полиции. Боюсь, я доставила вам хлопот своим недовольством. Там было так душно, да еще какая-то невообразимая женщина все время приставала ко мне с разговорами. Но не знаю… Даже когда Боб сказал мне… сказал, что это оказался Фил, я не могла поверить.
Несмотря на ее уверенный тон, у Рэмпоула сложилось определенное впечатление, что она нервничает и нарочно говорит так быстро и оживленно, пытаясь скрыть волнение. Она курила, время от времени постукивая пальцем по сигарете и небрежно стряхивая пепел на пол.
Хэдли сохранял бесстрастное выражение лица.
– Вам известны обстоятельства, миссис Биттон?
– Только то, что рассказал Боб. Бедняжка Фил! Хотелось бы мне… – Она помолчала, как будто размышляя о возможном наказании для убийцы, и повела рукой, якобы стряхивая с сигареты пепел. – Но я была возмущена нелепым требованием заполнить эти дурацкие бумаги. Как будто я обязана оправдываться!
– Это всего лишь обыкновенная формальность. Вы же понимаете, мы должны допросить всех, кто находился здесь во время трагедии. Мы пригласили вас первой, – Хэдли улыбнулся, – потому что хотим как можно скорее закончить с рутинной частью расследования.
– Разумеется, я понимаю. Мне приходилось читать детективные рассказы. – Она внимательно оглядела всех. – А когда был убит Фил?
– Через минуту мы к этому подойдем, миссис Биттон, – улыбнувшись и изящно взмахнув рукой, заверил Хэдли. – Если не возражаете, давайте по порядку… Прежде всего, смею предположить, что вы не впервые посещаете Тауэр? Естественно, вас интересуют… э… исторические ценности музея?
– Вот типичная манера джентльмена задавать вопросы. – Она одобрительно кивнула и перевела взгляд на сэра Уильяма: – Полагаю, Уилл уже рассказывал вам обо мне. Он считает, что я не испытываю никакого интереса ко всяким заплесневелым руинам и подобным вещам.
Услышав выражение «заплесневелые руины», генерал Мейсон оскорбленно нахмурился.
– Мадам, – вынув сигару изо рта, горячо вмешался он, – если не возражаете, я напомню вам…
– Да, да, разумеется. – Она одарила его сияющей улыбкой и снова посмотрела на Хэдли: – Однако Уилл ошибается. Представьте себе, мне нравятся памятники старины вроде Тауэра. Мне нравится воображать наших предков, сражающихся на турнирах в средневековых латах и с этими копьями, если только рядом не бубнит гид, перечисляя бесконечные исторические даты и биографии. Я не смогу отличить одного короля от другого. Да и зачем мне это нужно? Все это давно прошедшие времена, как говорит Лестер. Но я хотела объяснить вам, почему я сюда пришла. Собственно, я пришла не для того, чтобы посетить музей. А просто для прогулки.
– Для прогулки?
– Боюсь, мистер Хэдли, – дама окинула его холодным, критическим взглядом, – что вы недостаточно много ходите пешком. А это пошло бы вам только на пользу. Помогло бы держать себя в форме. У Лестера появляется брюшко, поэтому я всегда беру его с собой на прогулки, если удается его уговорить. Мы с ним только вчера возвратились из похода по Западной Англии. А сегодня я решила пройтись от Беркли-сквер до Тауэра.
На этот раз ей удалось уколоть Хэдли, хотя, казалось, она этого не сознает. Но старший инспектор только кивнул.
– Конечно, Лестер заупрямился и наотрез отказался от прогулки. Он такой заядлый консерватор. Видите ли, его крайне огорчает состояние страны. По утрам начитается газет, а потом весь день тяжко вздыхает и горестно размышляет о нашем будущем, пока не начнет болеть печень. Прошлым летом мы с ним отправились в туристический вояж по югу Франции, и он постоянно обсуждал эти темы и портил мне настроение… Так что сегодня мне пришлось пойти сюда одной. И, уже оказавшись здесь, я подумала: «Ну, раз уж я добралась до музея, стоит его посмотреть».
Подробно и с нотками неудовольствия объяснив причины своего появления в Тауэре, она снова приняла независимый вид.
– Понятно. Вы помните, в какое время вы пришли в Тауэр?
– Точно сказать не могу. А это важно?
– Я предпочел бы услышать ответ на свой вопрос, миссис Биттон.
Она слегка насторожилась:
– Думаю, в час или чуть позднее. В закусочной у ворот я съела сандвич и там же приобрела билеты на посещение трех башен: белой, розовой и зеленой.
Хэдли кинул взгляд на генерала Мейсона. Тот сказал:
– На посещение Белой башни, Кровавой и зала Королевских регалий. Туда вход только по билетам.
– Мм… понятно. Вы использовали эти билеты, миссис Биттон?
Она сидела, поднеся сигарету к губам. И вдруг ее дыхание стало учащенным, но это продолжалось лишь секунду. Затем ее губы слегка изогнулись, и Хэдли, сохраняя невозмутимое выражение лица, взял со стола карандаш.
– Я заходила взглянуть на Королевские регалии. Вот уж не думала, что они такие… – она подыскивала подходящее слово, – такие ослепительные. Но для меня они выглядели как стекляшки. Впрочем, думаю, все это подделка.
Лицо генерала Мейсона приобрело кирпичный оттенок, а из его уст вырвался странный звук. Затем он с трудом овладел собой, выдавая свое возмущение только яростным попыхиванием сигарой.