ты прав: я и ты – ужасная идея.
Чарли легко провел языком по ее губам. Дора резко вдохнула.
– На самом деле я сказал «плохо», а не «ужасно». И если бы мы хотели других результатов, то да, это было бы правдой. Мы будем тянуть в разные стороны, хотя хотим одного и того же.
Он прав. Она чувствовала притяжение между ними. Ее тело нетерпеливо, интуитивно реагировало на то, что он предлагал.
– Я хочу еще, Дора.
Она молчала, ее мысли метались в унисон пульсу. Снова хотелось отрицать, солгать. И да, она хочет Чарли.
Каким образом она навредит себе? Она понимает, что ей предлагает Чарли. У них не будет безответных чувств или невыполненных обещаний. Не нужно думать, что произойдет за пределами спальни или библиотеки. Думать не нужно вообще.
– Я тоже хочу большего.
Его глаза внезапно потемнели.
«Да», – решила она.
А потом его рот накрыл ее губы, и время для размышлений закончилось.
Когда Чарли проснулся, было еще темно. Взглянув на спящую Дору, он почувствовал, как перехватило дыхание. Она лежала на боку, шелковистые волосы разметались по подушке, длинные темные ресницы трепетали во сне. Если бы он не беспокоился о том, чтобы разбудить ее, то погладил бы ее.
Они отправились наверх сразу после полуночи.
Несколько нервных секунд он думал, что смена обстановки может изменить ее мнение о том, что они делают. Но когда они достигли вершины лестницы, она повернулась и поцеловала его так страстно, что он схватил ее на руки и отнес в свою комнату.
Его глаза остановились на ее губах, и он почувствовал, как под кожей пульсирует возбуждение от воспоминаний о том, что произошло и до этого, и после. Она была такой нетерпеливой и раскованной.
Он так сильно ее хотел! Но он не собирался будить Дору. Хотя и не мог лежать рядом, ощущая напряжение в теле.
Ее рука свободно лежала на его животе. Ему нужно пространство, чтобы дышать, думать. Думать, но не задумываться.
Натянув рубашку и брюки, Чарли пошел вниз. Его непреодолимо тянуло в библиотеку.
Некоторое расстояние между ним и красивой женщиной в его постели сейчас просто необходимо.
Чарли выдохнул, успокаивая разум. Он побывал в постелях многих красивых женщин. Но ни одна из них не была в его постели.
Как это удалось Доре?
Его глаза скользили по стенам, уставленным книгами. В библиотеке было прохладно и тихо. Кто бы мог подумать, что всего несколько часов назад они занимались сексом в этой комнате, на этом диване. Трижды.
Три раза!
Почему она оказалась в его постели?
Скорее всего, это нечто «большее», чем обычно. Сгусток потребностей и желаний, которых он никогда ни к кому не испытывал. Какой бы интригующей ни считал женщину, он всегда полагал, что секс решает любую женскую загадку.
Что же такого в Доре, что оставило столько вопросов без ответа?
Взглянув на кресло, он вспомнил, как нашел ее в библиотеке. Она была расстроена тем, что он сказал о встрече с сестрами. Правда, расстраивала ее потеря собственной сестры.
Знал ли он, насколько они близки? Нет, не совсем. Делла была очень закрытым человеком, у них ничего общего. Возможно, с ее стороны это было осознанным решением.
Она исключительно хорошо выполняла свою работу, и, пока Чарли не узнал о ее романе с отцом, он ценил ее профессионализм.
Но, судя по тому, что рассказала Дора, она была больше чем просто родным человеком. Гораздо больше.
Сжав кулаки, Чарли резко встал и пошел в кабинет. Отчет все еще на столе. Он пролистал его.
Как подшутила над ним сама жизнь! Он был полон решимости нарыть компромат и упустил из виду самое главное.
Дору бросили родители.
Ничья дочь.
Так она себя называла.
Грудь словно налилась свинцом. Его родители были несовершенными, но они никогда не оставляли его на воспитание старшему брату или сестре. А мог ли он в возрасте Деллы сделать то, что сделала она для Доры? И делать то, что теперь делала Дора?
Он вспомнил, что она рассказывала что‑то о Делле, которая много работала, чтобы Дора могла следовать своей мечте.
Чарли нахмурился. Конечно, она бросила университет не ради того, чтобы работать официанткой. Еще раз пролистав отчет, он перечитал часть о ее ученой степени. Она изучала вокальное мастерство.
Пение?
Вот это да! Слова, замечания, которые сами по себе ничего не значили, вдруг, как кусочки мозаики, стали складываться вместе, открывая неожиданную картину.
Открыв ноутбук, он набрал ее имя и уставился на экран. Сердцебиение участилось.
Ссылки на блоги, обзоры, видео. Щелкнув по одному, он почувствовал, что во рту пересохло. Дора.
Ее лицо было бледным в лучах прожекторов, и она была немного моложе, с более ярким макияжем, более блестящими волосами, но совершенно точно она. И она пела.
Он почувствовал головокружение, зрение затуманилось, пульс участился. Место выступления ничем не примечательное – какой‑то безымянный клуб в Лондоне.
Но ее голос…
У него перехватило дыхание. Голос был низкий, сильный. Да она не просто талантлива. Она обладает звездными качествами – недосягаемым для большинства людей сочетанием секса и самоуверенности.
И она отказалась от этого ради Арчи. Отказалась от своей мечты.
Сделал бы он то же самое? Пожертвовал своими амбициями?
Он скривился. Вряд ли. Чтобы добиться успеха, иначе говоря, заслужить одобрение отца, он и сестры сражались друг против друга в гладиаторских боях. Главная цель – победа.
И все же вчера все изменилось. Он обратился к ним, и они ответили ему!
Чарли закрыл ноутбук. За окном солнце только начинало пробираться сквозь деревья.
Дора хотела быть частью жизни Арчи здесь и чем больше чувствовала себя вовлеченной, тем более вероятно, что она согласится, чтобы малыш регулярно возвращался в Макао.
При мысли о том, что Дора и Арчи скоро вернутся в Англию, Чарли вздрогнул. Он не хотел, чтобы они уезжали. Сердцебиение участилось. Почему им нужно уезжать так скоро? Или вообще?
Идея забрезжила, начала разгораться, как бенгальский огонь, посылая потоки яркого света в темноту.
Он хочет, чтобы Арчи остался.
Арчи нужна Дора.
Доре нужно чувствовать себя частью семьи.
И, что невероятно, он знает идеальный способ дать ей и безопасность, и семью, столь ей необходимую.
А если получится уговорить ее согласиться с тем, что он задумал, это заставит ее и, следовательно, Арчи остаться в Макао, навсегда.
Арчи начал что‑то бурчать.
Перевернувшись, Дора открыла глаза и засмеялась, когда он схватил ее лицо руками и неуклюже поцеловал.
– Ты весь липкий!
– Извини, это моя вина.