Читать интересную книгу Мужчины не ее жизни - Джон Ирвинг

— Может, увозит на уроки тенниса, — сказала Марион.

Но в последнее время свидания Теда с миссис Вон не продолжались больше часа.

— А на прошлой неделе я его туда возил всего один раз, — доложил Эдди Марион.

— Он с ней почти закончил, — сказала Марион. — Я это всегда знаю.

Эдди полагал, что миссис Вон живет в особняке, хотя дом Вонов, находившийся на той стороне Джин-лейн, что ближе к океану, был скрыт высоким забором. Идеальные, размером с горошину камушки, которыми была отсыпана скрытая, исчезающая вдали подъездная дорожка, были всегда свежеразровнены. Тед неизменно просил Эдди высадить его из машины у начала подъездной дорожки. Может быть, Теду нравилось ходить на свои свидания по этим дорогим камушкам.

По сравнению с Тедом Эдди О'Хара был в любовных делах неоперившийся птенец — начинающий, делающий первые шаги, но он быстро узнал, что наслаждение предвкушения почти не уступает лихорадке любви; что же касается Теда, то Марион подозревала, что для него предвкушение гораздо сильнее. Когда Эдди был в объятиях Марион, шестнадцатилетнему мальчишке такое допущение казалось невероятным.

Они каждое утро занимались любовью в собачьей будке; когда там ночевала Марион, Эдди оставался с ней до самого рассвета. Им было все равно, что и «шевроле», и «мерседес» припаркованы перед домом на виду у всех. Им было все равно, что их каждый вечер видят в одном и том же ресторане в Ист-Гемптоне. Марион с нескрываемым удовольствием смотрела, как ест Эдди. Еще ей доставляло удовольствие прикасаться к его лицу, или рукам, или волосам — хоть бы и на виду у всех. Она даже ходила с ним к парикмахеру, чтобы сказать, сколько подстричь или где остановиться. Она стирала его вещи. В августе она начала покупать ему одежду.

Иногда случалось, что выражение лица Эдди во сне так щемяще напоминало ей Томаса или Тимоти, что Марион будила его и вела (сонного) к какой-нибудь конкретной фотографии, чтобы показать ему, каким он вдруг представился ей. Потому что кто может описать выражение, которое вызывает у нас воспоминание о тех, кого мы любили? Кто может предугадать, какой хмурый взгляд, улыбка или растрепавшиеся волосы незамедлительно пошлют узнаваемый сигнал из прошлого? Да кто может хотя бы оценить силу ассоциации, которая сильнее всего проявляется в мгновения любви или в воспоминаниях смерти?

Это происходило невольно: что бы Марион ни делала для Эдди, она вспоминала все, что делала для Томаса и Тимоти; и еще она становилась сосудом тех наслаждений, которых, как она это себе представляла, не получили ее погибшие сыновья. Пусть и на короткий миг, но Эдди О'Хара вернул к жизни ее мертвых мальчиков.

Хотя Марион было все равно, знает ли Тед о ее отношениях с Эдди, для нее оставалось загадкой, почему Тед ничего ей не говорит, хотя ему наверняка все было известно. Он, как и всегда, был приветлив с Эдди, к тому же в последнее время Тед проводил с ним больше времени.

Взяв с собой охапку плохо увязанных рисунков, Тед попросил Эдди свозить его в Нью-Йорк. Для поездки на сто миль они взяли «мерседес» Марион. Тед направил Эдди в свою художественную галерею, которая находилась то ли на Томпсон неподалеку от перекрестка с Брумом, то ли на Бруме неподалеку от перекрестка с Томпсоном — этого Эдди не мог вспомнить. Доставив рисунки, Тед пригласил Эдди пообедать в ресторане, куда как-то водил Томаса и Тимоти. Тед сказал, что мальчикам ресторан понравился. Эдди он тоже понравился. А вот неловкость он испытал на обратном пути в Сагапонак, когда Тед сказал — он благодарен Эдди за то, что тот стал таким хорошим другом для Марион. Она была так несчастна — замечательно, что она теперь снова улыбается.

— Он так и сказал? — спросила Марион у Эдди.

— Именно так, — доложил Эдди.

— Странно, — заметила Марион. — Я ждала, что он скажет что-нибудь ехидное.

Но Эдди не услышал в словах Теда никакого «ехидства». Правда, один раз Тед что-то сказал относительно физического состояния Эдди, но Эдди не понял, намекал ли этим Тед на то, что ему известно о ежедневных и еженощных упражнениях Эдди с Марион.

В своей мастерской рядом с телефоном Тед прикрепил список с полудюжиной имен и номеров — это были его регулярные напарники по сквошу, которые (как Марион сообщила Эдди) были единственными друзьями Теда мужского пола. Как-то днем, когда один из регулярных напарников Теда сообщил, что не сможет прийти, Тед попросил Эдди поиграть с ним. Эдди прежде говорил, что вдруг обнаружил у себя интерес к сквошу, но еще он признался Теду, что игрок он даже хуже, чем начинающий.

В сарае рядом с домом Коулов на чердаке над тем, что служило двухместным гаражом, по чертежам Теда был оборудован сквош-корт почти стандартного размера. Тед жаловался, что городской регламент не позволяет ему увеличить высоту крыши (поэтому потолок корта был чуть ниже стандартного), а одна из стен корта (из-за мансардных окон на выходящей к океану стороне сарая) была неправильной формы, и игровая площадь этой стены была заметно меньше противоположной. Такие особенности формы и размера давали Теду неоспоримое преимущество, когда он играл с непривычным человеком.

Вообще-то никакого городского регламента, запрещающего Теду поднять крышу, не существовало; но он сумел сэкономить изрядную сумму, и необычность корта, обустроенного по его собственным чертежам, радовала его. Среди местных игроков в сквош у Теда была репутация непобедимого, если игра шла в его необычном сарае, где летом было ужасающе жарко (при плохой вентиляции), а зимой, поскольку сарай не отапливался, невыносимо холодно, и мячик превращался в настоящий камень.

Перед их единственным матчем Тед предупредил Эдди о необычности корта, но Эдди до этого только раз играл в сквош, а потому корт в сарае был для него так же труден, как и любой другой. Тед заставил его побегать из угла в угол. Сам Тед занял место в центре площадки на Т, и ему ни разу не понадобилось сделать более чем полшага в сторону. Эдди, вспотевший и запыхавшийся, не набрал ни очка, а Тед даже не раскраснелся.

— Эдди, ты сегодня похож на мальчишку, который будет крепко спать ночью, — сказал ему Тед, когда они закончили пять геймов. — Но тебе, может, так или иначе нужно отоспаться.

Тед шлепнул Эдди по заднице ракеткой. Может, он «ехидствовал», а может, и нет, докладывал Эдди Марион, которая больше не знала, что ей думать о поведении мужа.

Более насущной проблемой для Марион была Рут. Летом 58-го года у четырехлетней девочки были более чем странные привычки в том, что касалось сна. Она могла проспать всю ночь и спала при этом так крепко, что пробуждалась в том же положении, в каком и заснула, и все так же идеально укрытая. Но следующую ночь она могла проворочаться всю напролет. Она могла улечься поперек нижней части своей двухъярусной кровати и засунуть ножки между прутьев решетки; тогда она просыпалась и звала на помощь. Хуже бывало, когда ее попавшие в решетку ножки вплетались в какой-нибудь ночной кошмар — Рут просыпалась, убежденная, что на нее напало чудовище, схватило своими страшными лапами и держит, не отпускает. В этом случае девочка не только звала на помощь, чтобы ее освободили из решетки, ее после этого нужно было нести в родительскую спальню, где она засыпала, рыдая на кровати с Марион или Тедом.

Когда Тед снял было решетку, Рут стала выпадать из кроватки. Внизу лежал коврик, так что падения не причиняли ей вреда, но девочка, дезориентированная, как-то раз забрела из своей спальни в коридор. Но с решеткой или без нее, Рут преследовали кошмары. Короче говоря, у Эдди и Марион не могло быть ни малейшей уверенности в том, что их сексуальные упражнения не будут прерваны в самое неподходящее время. Девочка могла проснуться с криком или же молча появиться у кровати матери, отчего занятия любовью в хозяйской спальне для Эдди и Марион были сопряжены с известным риском, да и для Эдди, блаженствующего в объятиях Марион, рискованно было заснуть в этом положении. Но когда они занимались любовью в комнате Эдди, находившейся довольно далеко от спальни Рут, Марион беспокоилась, что не услышит крика или плача девочки или что Рут придет в родительскую спальню и испугается, не найдя там матери.

Поэтому, если они выбирали спальню Эдди, то им приходилось по очереди выходить в коридор и прислушиваться. А когда они лежали в кровати Марион, Эдди, заслышав звук ножек девочки, топающих по полу ванной, нырял с кровати вниз. Один раз он пролежал на полу с другой стороны кровати голым полчаса, пока Рут наконец не уснула рядом со своей матерью. И тогда Эдди на четвереньках выбрался из спальни. Перед тем как он открыл дверь в коридор и на цыпочках прокрался в свою комнату, Марион прошептала: «Спокойной ночи, Эдди». Рут, судя по всему, еще не успела уснуть, потому что (сонным голосом) повторила вслед за матерью: «Спокойной ночи, Эдди».