так, без шляпы, в рубашке поверх брюк, он побрел по дороге. Лунный свет едва проникал сквозь густые кроны кажазейр. Свежий ветерок был приятен мастеру. Около получаса он шел, не останавливаясь. Вдруг до него донесся какой-то говор. Разговаривали около дома старых сестер сеу Лусиндо. Слышались плач и причитания. Он хотел узнать, в чем дело, но желание уйти как можно дальше от дома пересилило любопытство. Распухшие ноги болели. Сандалии звонко стучали в ночной тиши. Он ненадолго остановился под огромным мастиковым деревом.
Сюда будто бы являлись души грешные вымаливать милосердие у живых. Грешники, просящие о сострадании. Но он не верил этому. Поговаривали, будто капитан Томас плакал здесь в темные ночи, как негр-невольник. Все это вранье! Вот кто плакал по-настоящему, так это его дочь Марта. Эта мысль вонзилась в него, точно острый нож. Он пошел в сторону реки по просеке, которую старый Жозе Паулино прорубил для своего скота, спускавшегося на водопой. Он вспомнил старого полковника. Вспомнил, как чинил ему шестерни хлопкоочистительной машины и как тот кричал на него. На следующий день он уже не пошел туда работать. Внизу виднелась река. Мастер стал спускаться вниз, ему не хотелось, чтобы его видели в таком состоянии. Как бы не приняли за сумасшедшего. А хорошо бы идти все дальше и дальше. Вдруг он заметил совсем рядом какого-то человека. Мастер хотел незаметно уйти, но передумал, подошел поближе и поздоровался:
— Добрый вечер!
— Добрый вечер; это вы, Жозе Амаро?
— К вашим услугам.
— Видите ли, мастер, я от капитана Антонио Силвино. Дело в том, что его отряд скрывается в Фазендинье и капитан послал меня выведать, где сейчас лейтенант Маурисио со своими ищейками. Говорят, макаки[20] вчерашний день провели в Санта-Розе.
Жозе Амаро вздрогнул при этих словах. Имя Антонио Силвино оказывало на него магическое действие. Это был его мститель — неукротимая сила, внушавшая ужас всем богачам. В человеке, сообщившем ему новость, Жозе Амаро узнал торговца кашасой Алипио.
— Это вы, Алипио?
— Я самый, мастер Зе. Мне нравится капитан. И я не вступаю в его отряд только из-за своей матери и сестры, которая еще на выданье.
— По правде сказать, я ничего не слышал о лейтенанте Маурисио. Кажется, он здорово повздорил с Кинкой из Энженьо-Ново из-за Антонио Силвино. Но был ли он в Санта-Розе со своими людьми, я не знаю.
— Ну, если так, мастер Зе, я пойду; может, где-нибудь мне удастся разузнать о макаках.
Алипио попрощался с шорником. Эта встреча успокоила мастера. Он вдруг понял, что есть на свете человек, которому он может быть полезен. Луна заливала все вокруг мягким светом. Это было безбрежное лунное море. Мастер знал, что лейтенант Маурисио зря не болтает. И если он поклялся убить капитана, то будет неотступно преследовать его со своими людьми, устраивая повсюду облавы. Жозе Амаро хотел помочь Силвино. Он сделает все, что в его силах, чтобы предупредить народного мстителя. Мастер постоял немного в тени ветвистых мимоз. Затем вышел на дорогу. И сразу же столкнулся лицом к лицу с бишейро Салвадором.
— Добрый вечер, мастер Зе. Прогуливаетесь?
— Да, решил немного поразмять ноги.
— А я вот возвращаюсь из Пилара. Только что получил телеграмму с результатами «жого до бишо». Говорят, капитан Антонио Силвино перерезал провода у дороги. И телеграммы долго не поступали. Лейтенант Маурисио сейчас в Пиларе с большим отрядом полиции. Правительство разрешило ему действовать на свое усмотрение. Он не считается ни с кем из местных богачей. Сеньор Кинка из Энженьо-Ново здорово с ним поругался, и его не арестовали только потому, что сеу Аугусто из Ойтейро примчался в энженьо дяди и успокоил лейтенанта.
Мастер Жозе Амаро молча слушал.
— Ну, мне пора идти, до свидания. Сеньор Жука из Санта-Розы выиграл двести милрейсов, поставив на «бабочку». Дона Адриана поставила на «тигра»: ей приснился капитан Антонио Силвино. А я сделал ставку на «оленя»: его не так легко поймать. — И бишейро ушел.
Мастеру следовало бы вернуться и предупредить Алипио, что полицейские в Пиларе. Но он не стал возвращаться. Время уже было позднее, а дома остались больная дочь и расстроенная жена. Все же во всем виновата его жена Синья. Чем он мог помочь дочери, которая была так далека от него? Ведь она была существом слабого пола, неспособным бороться со своим страхом, а сам он никого не боялся. Он медленно брел по дороге, громко стуча сандалиями. Один, совсем один, кругом ни души, ни единого живого существа. У старых сестер сеу Лусиндо горел свет, точно красноватый маяк в безбрежном лунном море. Когда мастер подошел поближе, до него донесся плач. Что там такое? Он свернул на тропинку, которая вела к дому, желая узнать, что означают эти стенания. Послышалось молитвенное пение. Явно отпевали покойника. Он подошел к дому, видневшемуся позади огромного жуазейро. Видимо, там было много народа. Когда он приблизился к окну и заглянул в комнату, чтобы рассмотреть, кто там молится, раздался душераздирающий крик:
— Оборотень! Оборотень!
Поднялась суматоха.
— Да это же мастер Жозе Амаро! — воскликнул человек, стоявший в дверях дома. — Это мастер Зе, дурачье вы этакое!
Люди перестали молиться. Старая Лусинда лежала на циновке, покрытая саваном. Женщины смотрели на мастера со страхом. Дольше оставаться было нельзя. Человек, успокаивавший женщин, обратился к мастеру:
— Они боятся вас.
— Меня?
— Да, вас. Глупые бабы. — И, уже отойдя с мастером в сторону, добавил: — Ходят слухи, будто тут бродит оборотень. Многие болтают, что видели вас. Вот как сейчас. И удирали во все лопатки. Вы же знаете, женщины — трусихи.
Мастер повернул к дому, но грустное пение еще долго доносилось до него. Он шел и думал об оборотне. Ощупывал свое лицо, смотрел на ногти. Почему они меня боятся? В его доме горел свет. Синья не отходила от Марты, стараясь хоть лаской поддержать дочь. Она ждала его.
— Что с тобой, Зека? В своем ли ты уме? Где тебя носит в такую холодную погоду?
Он ничего не ответил и молча направился к своему гамаку.
От свежей кожи, привезенной из Итабайаны, весь дом пропах. Спать не хотелось. Страшная мысль терзала его, причиняя боль. Почему женщины, увидев его в окне, закричали? Может, он так неожиданно появился, что они перепугались? Он вспомнил, что месяц назад встретил старую Лусинду и даже с ней разговаривал. И вот она мертвая. Лежит на циновке, покрытая белым саваном. Смерть не пугала его. Конечно, надо было вернуться к реке и сказать Алипио, что лейтенант Маурисио в Пиларе.