— Я ведь не… так уж плоха, правда?
— Ну конечно! Просто ты ненавидишь парней. Это типа факт, как то, что небо голубое, а в Арктике холодно.
— Я ненавижу идиотов. Есть разница. Кто ж виноват, что большинство из них — мужчины.
Шарлота заливается смехом.
— А вот и она. Ты вернулась!
Я улыбаюсь — кажется, впервые за несколько дней. Наблюдая за прохожими, Шарлотта помешивает чай со льдом, а я потягиваю воду. Когда мимо проходит девушка с розовыми волосами и в рваных черных колготках, подруга морщит нос. Это та девушка, которая врезалась в меня и сказала, что я сливаюсь со зданиями.
— Фу, Миранда, — с презрением фыркает Шарлотта.
— Что еще за Миранда?
— Та, которая зависает с Раником. Третьекурсница.
Я разворачиваюсь на стуле и смотрю на нее. Она худая, но двигается с удивительной грацией, точно бродячая кошка. И этот образ дополняют высокие, острые скулы и раскосые зеленые глаза. Одета она в черное худи и яркую фиолетовую юбку, а ее розовые волосы ниспадают на плечи. Пока мы наблюдаем за ней, она отчитывает первокурсника за то, что тот выкинул упаковку от чипсов на землю, затем поднимает ее и бросает в мусорку. Парень в ужасе дает деру.
— Она не кажется такой уж плохой, — замечаю я. — Тот, кто защищает природу, не может быть воплощением зла.
— Ошибаешься, — вздыхает Шарлотта. — Она точно сидит на ксанаксе. В прошлом году ее чуть не отчислили за драку с одним из друзей моего брата. А потом кто-то поджег его спортивную сумку, но виновников так и не нашли. Мы думаем, это ее рук дело. Говорят, она чокнутая.
— Говорят, я робот, — размышляю вслух. — Значит, это тоже правда?
Шарлотта кривится.
— Конечно нет, дурашка. Разница в том, что ты не робот, а Миранда явно поехавшая.
Подруга встает и отходит за пудингом. Дожидаюсь ее возвращения и прочищаю горло.
— Шарлотта, ты ведь опытная и разбираешься в поступках парней, верно?
Она хихикает.
— Да? Ну, в смысле, у меня больше опыта, чем у многих. И уж точно больше, чем у тебя. Без обид.
— Само собой, — улыбаюсь я. — Если бы я описала одну гипотетическую ситуацию, которая произошла с… моей подругой — она мне рассказала, — ты смогла бы объяснить действия парня? Его цель?
— Наверное. Зависит от обстоятельств.
Я втягиваю воздух. Стоит попытаться. Я совершенно запуталась, и Шарлотта — моя единственная надежда.
— Допустим, есть парень. И он работает над проектом с моей подругой. Они договорились, что между ними лишь деловые отношения. И даже согласились, что не во вкусе друг друга.
— Ладненько, ситуация уже прорисовывается, — морщит нос моя собеседница.
— А теперь парень начинает… кое-что делать для моей подруги, — выпаливаю я.
— Например? — Шарлотта заинтересованно подается вперед.
— Приносит ей кофе, покупает еду. Предлагает подвезти, переживает о ее самочувствии. Зачем он это делает?
— Затем что она начинает ему нравиться, — смеется Шарлотта. — Это же ясно как день.
К горлу подкатывает холодный комок.
— А что, если девушка — моя подруга — не испытывает ответных чувств?
— Тогда ей нужно быть твердой! — Шарлотта стучит кулаком по столу. — Если вы работаете над проектом, то должны сосредоточиться на нем. Оценки важнее глупой влюбленности парня. Ты должна пресечь это на корню! Вырвать росток, пока тот не стал слишком большим для штанишек! Буквально.
Она шутливо пихает меня, и я закатываю глаза. И все же она права. Нельзя допустить, чтобы наши уроки испортило какое-то увлечение. Обдумав все, я кладу на стол десять долларов.
— Мне пора. Оплатишь счет, ладно?
— Куда это ты так подорвалась?
— Забыла перепроверить цитаты Эдма Дюмона в работе по истории искусств, — на ходу придумываю ложь. — Увидимся вечером!
— Оки-доки! — машет она на прощание.
По дороге в библиотеку я звоню Ранику. И спустя два гудка он поднимает трубку.
— Да?
— Я запрещаю тебе со мной заигрывать, — тут же говорю я.
На том конце тишина. Но Раник точно знает, что это я — у него высветился мой номер.
— Я могу заигрывать с кем захочу, — наконец отвечает он.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— У нас деловые отношения, — огрызаюсь я. — Как у учителя и ученика. Я не должна тебе нравиться.
— Нравиться мне? — фыркает он. — С чего ты взяла…
— Я же ясно сказала не симпатизировать мне!
— Ты сказала не пытаться тебя трахнуть, — поправляет Раник.
— Сексом я могу заняться только по взаимной любви. Так что ты не должен мне симпатизировать. Это станет толчком к попытке затащить меня в постель.
Я обхожу конопатого парня, который буквально остолбенел от моих слов, и перевожу дыхание.
— Ты все не так поняла, принцесса, — вздыхает Раник. — Ты мне нравишься как личность, а не как девушка, ясно? Раник Мейсон не влюбляется, блин.
Я ему нравлюсь как личность? Встряхиваю головой, чтобы выкинуть ненужные мысли.
— Тогда перестань за мной ухаживать, — требую я. — Кофе, маффин, поездка. Хватит. Я сама о себе позабочусь. С этого момента я буду отказываться от всего, что не относится к нашим урокам. Тебе понятно?
— Мы даже не можем быть друзьями, да?
Я останавливаюсь посреди дороги.
— Ты хочешь… дружить? Со мной?
— Да, черт возьми! Ты очень крутая, знаешь?
— Я твоя ученица.
— А разве ученики и учителя не могут быть друзьями?
— Я ведь похожа на робота. А еще скучная. И очень наивная.
— Это не так. У того, кто сказал тебе это, опилки вместо мозгов. Ты разве что наивная. Тут не поспоришь. Но это не так уж плохо. Просто тебе надо больше практиковаться.
— Ты хочешь подружиться, чтобы потом затащить меня в постель? — допытываюсь я.
— Нет! Боже, принцесса, как доказать, что у меня нет скрытых намерений? Обещаю, я никогда не попытаюсь тебя трахнуть! Клянусь солнцем и лысой головой Мэтерса. Клянусь… могилой моей мамы, окей?
У меня сердце замирает. Такие слова и серьезный тон несвойственны Ранику. И в его честности не остается сомнений.
— Никогда? — шепчу я.
— Никогда, — подтверждает он. — Со мной тебе нечего опасаться, принцесса. Блин, могу пообещать. Пока дышу, я не предприму попыток с тобой переспать. И даже когда перестану дышать. Словом, обещаю также, что не попытаюсь тебя трахнуть, если стану зомби.
— Какая мерзость, — поморщившись, хихикаю я.
Раник тоже смеется, но робко.
— Это точно. Что ж, раз мы все прояснили, могу я вернуться к подготовке нашего урока?
— Раник! — слышу я в трубке отдаленный мужской голос. — Иди получать свой подарок!
— Секунду, Барбара! — усмехается Раник. — Ладно, я заберу тебя в семь.
— Хорошо.
Он сбрасывает вызов, и мне остается лишь гадать, чему меня может научить мужчина по имени Барбара.
***
Раник
Высадив Элис, я спешу в двести первую аудиторию на психологию. На свое место проскальзываю уже со звонком, и Миранда ехидно улыбается.
— И кто эта милашка?
— Отвали, — ухмыляюсь я.
Встряхнув розовыми волосами, она хихикает.
— Ты никогда не опаздываешь на психологию. Ты ее обожаешь.
— Мне нравится изучать все прелести мозгозавихрений, как и любому другому разумному человеку.
— Ага, как же. Ты опоздал. Давай колись, что за милашка тебя отвлекла? Только не говори, что это та девушка, с которой ты переписываешься. Ой, извини, в смысле тот волосатый мужик.
Застонав, я роняю голову на парту.
— Он такой горя-я-ячий!
Миранда заливается смехом — и замолкает, только когда профессор Грин включает презентацию и бросает на нее укоризненный взгляд. Внимательно слушая лекцию, я кропотливо делаю заметки. Миранда, как обычно, бездельничает, и ведь у нее всегда отличные оценки — где справедливость? После занятия мы устраиваем перекур под деревом на газоне.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Блин, как же жарко! Хотя ноябрь уже на носу, — жалуется Миранда. — Скучаю по Канаде.