— История начинается в 1731 году, — говорит он. Он делает паузу, оценивая мою реакцию, затем продолжает. — Антуан Жак Мариньи был французским владельцем плантаций, одним из первых в этой части Миссисипи. Ходили слухи, что он был брошенным младшим сыном французского аристократа, который бежал с родины после того, как его авантюры стали слишком темными, чтобы его семья могла их скрыть. В любом случае, он был жестоким хозяином, которого боялись его рабы. Но потом он принял двух гостей, и дикость усилилась. Новоприбывшие сами выглядели как рабы, с чертами лица, не отличающимися от тех, кто прибыл с островов Карибского моря, но они одевались в наряды, чтобы соперничать с самим хозяином, и обедали с семьей на равных. Женщина была необычайно красива. Антуан Мариньи, казалось, был очарован ею, как и его сыновья.
Когда начали появляться первые обескровленные тела, среди рабов были те, кто знал, кто они такие, кто знал таких существ раньше. Эти рабы устроили засаду и попытались убить Кезию и Калеба, как учила легенда: колом, огнем и солнечным светом. Но хотя тела падали, а их костры сжигали существ дотла, пара не могла быть по-настоящему убита. Они поднимались снова, нетронутые, в течение дня. И хотя они предпочитали ночь, Кезия и Калеб спокойно гуляли на солнце. Когда Антуан Мариньи, казалось, не был обеспокоен такой темной магией, рабы по-настоящему испугались.
— Но зачем семье было их развлекать? Наверняка они подозревали, кто они такие?
Я не могу заставить себя произнести имя Антуана, как будто это разрушит чары его истории.
— Отвечая на твой первый вопрос: сначала я полагаю, что семья, возможно, была вынуждена. Эти существа обладали способностью подчинять человеческий разум своей воле. Что касается твоего второго вопроса: через некоторое время, я полагаю, они были настолько очарованы, что их больше не волновало, что это за существа.
Его глаза такие темные, что мне кажется, будто они поглотили свет.
— Некоторые из семьи Мариньи сбежали, когда поняли, что поселилось среди них. Но Антуан Мариньи с женой, дочерью и двумя из трех своих сыновей остался. Антуан видел в их темных гостях возможность получить преимущество в месте, где человеку требовалось каждое преимущество, которое он мог получить. Он думал, что он и его семья будут жить вечно, будут непобедимы. Его жена и дочь, однако, боялись этих существ. Его жена впала в безумие, дочь осталась заботиться о ней.
Антуану и его сыновьям было все равно. Они пили кровь этих существ, и это делало их сильнее других людей, быстрее, умнее. Но это также сделало их более опасными, более жестокими, чем они когда-либо были, — Антуан Мариньи был опасным, и жестоким задолго до того, как он или двое его сыновей выпили кровь.
Его лицо искажается от отвращения.
— Плантация превратилась в оргию крови и насилия. Рабы не могли жаловаться, потому что кто бы их послушал? Другие хозяева не стали бы вмешиваться между одним из своих и его собственностью. Но однажды Кезия и Калеб оказались настолько глупы, что вышли за пределы своих земель и вторглись в земли народа Натчез. Они убили многих и забрали других — женщин — для собственного удовольствия. Это была их ошибка. И их падение.
Я захвачена его историей, не в силах ничего сделать, кроме как просто слушать.
— Вождя натчезов звали Великое Солнце. Его жена, Ацила, была самой могущественной знахаркой племени, потомком другого Великого Солнца. Она знала магию, которой не знали рабы, древние секреты поклонения солнцу, которые правили землей.
В отместку за то, что сделали Калеб и Кезия, Натчезы захватили мужчин семьи Мариньи и выдвинули им ультиматум: если они помогут натчезам захватить существ, им будет предложена магия, столь же мощная, как и кровь существ, и им будет разрешено использовать ее для успеха плантации. Но если они откажутся, сказали Натчезы, семья Мариньи будет уничтожена.
Его голос изменился, стал медленнее и более болезненным, и когда он продолжает, я понимаю, что он больше меня не видит.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Семья Мариньи совершила ужасный поступок. Они подписали соглашение с натчезами, но потом предали их. Они пошли к Кезии и Калебу и рассказали им, что задумали натчезы. В ту ночь твари набросились как на рабов, так и на натчезов, обезумев от ярости и мести. Они сожгли кварталы рабов и деревню Натчез, в которой жило Великое Солнце — выжили только Ацила и горстка других. Они сожгли поля и леса, оставив только особняк, стоящий посреди разрушений.
У натчезов, которые сделали все возможное, чтобы заключить мир, не осталось иного выбора, кроме как использовать свою самую мощную магию для защиты своей земли и народа.
Натчезы заключили союз с Сэмюэлем, одним из рабов, который знал магию крови. Они надеялись, что их собственная связь с землей в сочетании с магией крови Сэмюэля сможет ограничить силу существ и удержать их в одном месте. Но для того, чтобы по-настоящему содержать существ в доме, месте, созданном белым человеком, натчезы знали, что им нужен третий элемент — магия белого человека. Магия, содержащаяся на пергаменте, написана пером и чернилами. Ни рабу, ни Натчезу не разрешалось владеть землей или титулом. Чтобы привязать существ к самому особняку, им нужна была кровь белого человека, которому разрешалось.
Натчезы выследили старшего сына Антуана Мариньи, который сбежал после прибытия Кезии и Калеба. Они убедили его вернуться. Затем они использовали его кровь, чтобы навсегда связать дом с именем Мариньи на документе.
Натчезы атаковали. Они поместили Кезию и Калеба в дом, под дом. Магия натчезов текла между солнцем и землей, и их способность владеть ею ослабла, как только существа оказались внутри дома, построенного и принадлежащего белым людям.
Именно тогда вмешался Сэмюэль, сплетя магию крови с магией натчезов, чтобы связать двух существ на месте. Наконец, дверь была запечатана, и вместе с ней вступила в силу заключительная часть связывания, магия на деле. Антуан Мариньи и его младшие сыновья были уничтожены, но его жена и дочь продолжали жить. Завещание Мариньи гарантировало, что особняк останется семье, независимо от того, унаследован ли он женщиной или мужчиной. До тех пор, пока дом принадлежал живому владельцу фамилии Мариньи, по браку или происхождению, связанному с кровью, капавшей на этот документ, привязка будет оставаться прочной. Но если дом когда-нибудь выйдет за пределы семьи, привязка будет снята, и существа внутри смогут освободиться. Были Натчезы, которые поклялись защищать связующее, точно так же, как Сэмюэль поклялся от имени своего народа. Как хранители документа, семья Мариньи стала хранителями привязки, якорем, к которому была привязана магия. Но натчезам не суждено было долго продержаться под властью Франции. Довольно скоро связывание стало единственным бременем семьи Мариньи.
Когда его глаза находят мои, они пустые, выжженные, полные боли. — Это то, что лежит под твоим домом, — просто говорит он. — Два самых опасных и кровожадных существа, которых когда-либо знал мир. Они не мертвы, Харпер. Их нельзя убить. Они являются…дремлющими. Им нужна только кровь, чтобы вернуть их к жизни. Они не могут искать ее, пока они все еще связаны в подвале, и пока двери, запечатанные кровью, остаются закрытыми, они не могут убежать. Раньше дверь просто нельзя было открыть. Теперь, когда связь разорвана, никакая магия не помешает кому-то открыть ее, и ничто не помешает Кезии и Калебу уйти, как только они выпьют крови, чтобы восстановить свои силы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Мои пальцы сжимают сиденье скамейки достаточно крепко, чтобы оставить следы. Старое дерево кажется якорем нормальности. — А сны?
Мой голос звучит хрипло для моих собственных ушей.
— Сны — это трюк Кезии. Она использовала его на протяжении веков, на женщинах, которые жили в этом доме
Его лицо искажается.
— Возможно, ты слышала рассказы о безумии в семье Мариньи. Это не слухи, и они не преувеличены. Кезия шепчет тем, кто находится в доме, особенно женщинам. Она умоляет их. Не одна сошла с ума, пытаясь заглушить ее голос.