Отбросить большинство мониканских «необходимостей» было проще простого. Хотя бортовые сенсоры «Гексапумы» и были жестоко истерзаны, у Терехова все еще было достаточно высокочувствительных сенсорных платформ, чтоб приглядывать за всем, что происходило в системе Моники. Эти же платформы были в состоянии контролировать состояние выживших компонентов станции и опровергнуть жалобы Тайлера на энергетические выбросы или утечку атмосферы, вызванные бомбардировкой военной составляющей станции «Эройка». Но жалобы на заболевания среди обитателей станции были чем-то иным.
– Я думаю, нам стоит устроить обследование некоторых из этих предположительно больных мониканцев – сказал Терехов спустя несколько мгновений. – Что, возможно, означает, что Лайош чертовски вовремя решил вернуться в строй.
– Сэр, со всем уважением, я не думаю, что предоставлять мониканцам возможность взять в заложники наших людей удачная мысль, – неуверенно произнесла Льюис, – Как только мы пошлем…
– Не беспокойся, Джинджер.
Пробормотал Терехов с булочкой во рту. Затем прожевал, проглотил и прочистил горло.
– Не переживай, – четче произнес он, покачивая головой. – Я и не думал посылать лейтенанта Саркози или Лайоша на «Эройку». Если они подготовят нескольких из их смертельно больных пациентов и отправят их на шаттле сюда, мы тут их и осмотрим. Если откажутся – будем знать, что это была липа.
– Хорошо, сэр, – кивнула Льюис
– Ну а пока, как там дела у коммандера Лигноса с управлением огнем «Эгиды»?
– Есть небольшой прогресс, сэр. – сказала Льюис, сверившись с записями. – Это, конечно, не починка в доке, но, обменявшись запчастями с «Арией», коммандер Лигнос сможет, по крайней мере, запустить свой носовой лидар. Это все еще оставит…
* * *
– Так значит, Тайлер завернул твое предложение обеспечить лечением его больных, не так ли? – сухо сказал Бернардус Ван Дорт. Чуть позже этим же утром, Терехов и он сидели в капитанской комнате для инструктажа, откинувшись в креслах с чашками кофе в руках, и Терехов фыркнул.
– Можно и так сказать, – он покачал головой. – Временами я жалею, что помешал Вам вручить Ваши верительные грамоты как личного представителя баронессы Медузы. В противном случае, весь этот дипломатический хлам был бы сейчас у Вас на тарелке, не у меня.
– Если Вы считаете… – начал Ван Дорт, но Терехов снова покачал головой, на этот раз сильнее.
– Забудьте. Я не для того провел столько лет в МИДе, чтоб не знать, как делаются дела. С той минуты, как Вы откроете рот в качестве официально аккредитированного представителя, дело перестанет бы быть делом отдельного бесконтрольного офицера Ее Величества, от поступков которого она может отбрехаться, если захочет. Мы не можем поставить под удар Тайлера нашу позицию, что я действую независимо от приказов любых вышестоящих лиц. Особенно в свете того, что я уже натворил.
Ван Дорт хотел что-то сказать, но передумал. Как бы он не хотел возразить, но Терехов был прав. Политический опыт самого Ван Дорта на Рембрандте, десятилетия его работы при сколачивании мультисистемного Рембрадтского Торгового Союза и все его усилия при организации референдума о присоединении Скопления к Звездному Королевству – все поддерживало слова Терехова.
Что вовсе не говорило о том, что они ему нравятся.
Он отхлебнул кофе из чашки, смакуя его богатый насыщенный вкус, надеясь, что Терехов не заметил, как он разволновался. Не о политической или военной ситуации здесь, на Монике, хотя и того и другого хватило бы на пару стандартных лет тревог, но о самом Терехове. Капитан был тем клеем, который держал всю эскадру вместе, и бремя командования давило на него тройной силой тяжести. Оно не исчезало. Оно было всегда, постоянно наваливалось на него, и не в силах его офицеров – или Ван Дорта – было облегчить эту постоянную давящую ношу, как бы сильно они этого не хотели. Хотя это, конечно же, не останавливало попытки.
– Что там с силами Бурмона? – спросил он чуть погодя.
Грегуар Бурмон командовал Флотом Моники. Требование о сдаче Терехова после Битвы у Моники исходило от него, и из тона той горстки сообщений, которыми стороны обменялись с тех пор, становилось ясно, что, он, из-за продолжающейся неспособности добиться этой сдачи, становился все более агрессивным.
Если, конечно, все это не театр, напомнил себе Ван Дорт. Терехов, в конце концов, не единственный, кто ценит «возможность отрицания». Если Тайлер позволит Бурмону исполнить роль жаждущего крови агрессивного вояки, то сам он может выступить в роли политика-миротворца. Ну, или, хотя бы, попробовать. И, если что-нибудь пойдет не так, то он всегда может попытаться уйти от последствий, предложив Терехову Бурмона в качестве жертвенного агнца и отстранить «горячую голову», которая завела дела намного глубже, чем было санкционировано его гражданскими руководителями.
– Все его корабли – то, что можно назвать кораблями – все еще висят на орбите Моники, – ответил Терехов. – Все говорит о том, что они планируют продолжать делать это и впредь.
– Из системы больше никто не улетал? – крайне нейтральным тоном спросил Ван Дорт, но Терехов снова фыркнул, еще резче, чем прежде.
– Нет, – сказал он. – Ну, конечно, это небольшое утешение, учитывая, сколько кораблей уже покинуло систему, прежде, чем я послал адмиралу Бурмону мой небольшой ультиматум.
Ван Дорт кивнул. Это и было настоящим источником беспокойства, действующим на нервы каждому выжившему в потрепанной эскадре Терехова. Правда состояла в том, что угроза Терехова нанести ядерный удар по станции «Эройка» больше была не нужна. «Гексапума», легкий крейсер «Эгида» и старый – и сильно поврежденный – крейсер класса «Звездный Рыцарь» «Колдун» восстановили достаточно каналов управления, чтоб суметь контролировать несколько дюжин новых «плоских» ракетных подвесок, а снабженческий корабль «Вулкан» доставил их эскадре более двух сотен. С этими подвесками, полными МДР, Терехов мог уничтожить все оставшиеся силы Бурмона задолго до того, как они смогут выйти на дистанцию поражения своим оружием.
К сожалению, Бурмон мог этого не понимать. Ну, или не верить, несмотря на доказательства того, что такие же подвески сотворили со станцией «Эройка». Тот факт, что никто вне станции не видел ни технических, ни тактических данных начальной фазы противостояния сейчас работал против Терехова. У Бурмона просто не было точных свидетельств того, что и как сделала мантикорская эскадра. В сущности, было похоже, что все свидетели были либо мертвы, либо находились среди той небольшой горстки выживших, которых шаттлы Терехова подобрали с руин военной части станции «Эройка» и обломков двух, из всех уничтоженных эскадрой, линейных крейсеров.
Говоря за себя, Ван Дорт пришел к заключению, что Терехов, возможно, ни при каких обстоятельствах не стал бы бомбить станцию. По крайней мере, не теперь. Принимая во внимание преимущество в дальности и точности, он скорее разнес бы крейсера и эсминцы Бурмона. Фактически, Ван Дорт склонялся к мысли, что угрозой уничтожения гражданских на станции, Терехов пытался избежать необходимости убить еще больше военнослужащих Флота Моники, так как только этой угрозой он мог удержать Бурмона от провокаций.
Ну конечно, это именно так, Бернардус, сказал себе бизнесмен-политик. И ты хочешь, чтоб это было именно так, потому, что не хочешь верить, что твой друг Айварс действительно способен убить всех этих гражданских.
Но правда состояла и в том, что ни Бурмон, ни весь выживший Флот Моники никогда не представляли реальной угрозы. Настоящая опасность, нависшая не только над эскадрой Терехова, но и над всем Звездным Королевством Мантикора, заключалась в той горстке кораблей, что сбежала в гиперпространство после короткой, жестокой битвы. Настоящей угрозой аннексии Скопления Талботта Союз Моники делали, в первую очередь, его отношения с Управлением Пограничной Безопасности Солнечной Лиги. Ни Ван Дорт, ни кто-либо еще в эскадре Терехова не знали подробностей соглашений или официальных договоров между Моникой и УПБ. Но, скорее всего, эти соглашения включали пункт о «взаимной обороне». И если это так, и если один из сбежавших кораблей направился к Мейерсу, где находился офис местного комиссара УПБ, было более чем вероятно, что эскадра Лиги – или даже легкая опергруппа – уже, в этот самый момент летела к Монике.
Ну а командующий солли, особенно работающий на УПБ, не будет проливать слезы, убив несколько сотен – или даже тысяч – неоварваров, мрачно подумал Ван Дорт. Даже если это граждане звездной нации, которую он предположительно должен поддерживать. В конце концов, невозможно приготовить омлет не разбив яиц. И он точно не поверит в сказки о мантикорских «супер ракетах». Так, что, если флот УПБ все-таки явится, Терехову придется или сдаться… или начать войну с Солнечной Лигой.