— В добром, в добром. — Сури лукаво подмигнул. — Хочешь скорее похвалиться узорами? Не волнуйся, он будет гордиться таким сыном! А меня мать опять сравнениями задушит.
Услышав это, Красный Кот просиял. Он пытался сохранить суровое выражение, но мечтательная улыбка то и дело выскакивала, пробегала, как ящерка по лику деревянного идола.
Друзья вышли к поляне перед Длинным Домом, с землёй, утоптанной до охровой корки. Само жилище начиналось где-то на уровне третьего этажа, ниже были только толстенные столбы. По опушке выстроилось полумесяцем племя. В середине, между двумя лучшими воинами, стоял вождь, весь разукрашенный вытатуированными розочками и с длиннющими перьями на цветной косынке. Он велел Расни приблизиться.
— Сколько же тут у вас всякого на ветках весит! — решила поделиться Инга, стоя в задних рядах. — Если бы ещё понять, что съедобное.
— А ты пробовала когда-нибудь абиу? — Шурик приветливо осклабился щербатым ртом, глаза при этом были хитрющие-хитрющие.
Узнав, что не пробовала, умчался куда-то и вернулся с жёлтым плодом, который по форме напоминал лимон, только большой и гладкий.
Инга скривилась в предвкушении кислятины, однако сливочно-карамельный абиу оказался очень сладким. Она хотела поблагодарить за угощение, но губы не смогли разжаться — склеились.
Посреди поляны Расни поклонился вождю, попытался обнять — тот знаком приказал остаться на месте. Его осанка была безупречна, голос правителя каянов рубил, словно тесак:
— Сначала с девушкой, потом с тобой.
Он глянул прямо на Ингу, вычленив её взглядом из толпы. Даяки вокруг посторонились.
— Что ты умеешь? Судя по рукам без рисунка — ничего.
— М-мм-м, м-м-ммм, — попыталась ответить Инга.
— Мне непонятен твой диалект. — Глава племени нахмурился.
Вот же Шурик, вот же сын крокодила! Ну невозможно разлепить губы, надо было именно сейчас своё абиу подсунуть?!
Выручил Расни:
— Отец, она неплохо врачует раны.
«Отец?» У них так принято называть начальника?
— Травник у нас уже есть. Без трав, правда. Ладно. Оставайся. Будешь работать на поле. Хорошо себя покажешь — подберём тебе жениха. Даже не из рабов. Может быть.
— Ммм! М-ммм! МММ!
Подлый змей этот Шурик! Попадись только, прохвост.
— Она согласна и благодарит тебя, — перевёл Расни.
Ему тоже достанется.
— Теперь с тобой. — Вождь кивнул широкоплечему воину в розовых бусиках и таких же, как у самого, розанчиках: — Приведи пленника, Чёрный Бык.
Вскоре перед Расни бросили худого мужчину с угольного цвета кожей. «Пунаны, он из пунанов», — зашушукался народ кругом.
Воздетая рука главы племени заставила всех затихнуть.
— Пусть говорит.
Чужого человека подняли и подпихнули мечом в спину. Тот затараторил, косясь на остриё:
— Два цикла назад нас постигла беда: нашего старейшину затоптал носорог. В тот же день я проводил обряд в шатре, но кто-то обманул часовых, усыпил охрану из шести мужчин стрелами, смоченными секретом синей жабы, и пробрался внутрь. В шею мне вонзилась красная стрела, она у вас. Я упал, потеряв контроль над членами, однако продолжал видеть...
— Чушь! — фыркнул Чёрный Бык. — Быть усыплённым синей жабой — и при этом видеть? Он врёт!
Поднялся гвалт. Вождю снова пришлось всех успокаивать:
— Пусть объяснит.
Пунан прижал ладони к груди:
— Я шаман! Синюю жабу я глажу с тех пор, как ребёнком сидел в переноске, её дух — дружественный для меня!
По толпе прошёлся одобрительный рокот. Шаман — это другое дело.
— Кого ты увидел в шатре? — «Тесак» обрубил шум.
— К телу подошёл маленький мальчик с большим сумпитаном. Он отрезал голову, бросил в заплечный мешок и скрылся. На теле мальчика не было татуировок, кроме одной — скорпион справа.
Расни схватился за правое плечо. Лучше бы он этого не делал.
Зал взорвался. Все кричали, свистели, стучали копьями и мотыгами. «Скорпион — знак сына вождя каянов», — повторял каждый.
Глава племени бросил к ногам Расни тонкую красную палочку. Гвалт тут же утих.
— Твоя стрела?
Тишина была просто магической. Кажется, даже попугаи с обезьянами наконец-то выключились: лес внимал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Тьфу! — раздался вдруг голос Инги. — Не нужен мне ваш раб!
Все взгляды обратились на бледнокожую, так что ей стало не по себе. Захотелось убежать отсюда подальше, да только местные-то быстрее бегают, и в джунглях непонятно кто ходит. Выручил Красный Кот:
— Да, это моя стрела, — очень спокойно ответил он.
Вождь стал прямее, хотя, казалось бы — куда уж, повернулся к народу:
— По обычаю каянов ребёнок становится мужчиной, если принесёт в Дом голову врага. Два цикла назад Расни принёс голову старейшины пунанов. И стал взрослым. На горле юноши расцвёл черным цветок баклажана. Теперь мы видим — пунан не был убит. Он погиб от копыт носорога. Что заслуживает тот, кто обманул своё племя?
С минуту все молчали. Начало ритмично стучать копьё. К нему добавилось второе, потом ещё. Скоро все копья, мотыги и трубки отбивали одно, и вместе с ударами билось слово:
— КАЗНЬ!
— Отрубите руки, ноги и бросьте муравьям, — буднично велел «отец».
К мальчику с двух сторон подступили телохранители вождя; Расни схватился за меч. Кругом зашуршали сумпитаны: даяки, переговариваясь, заряжали стрелы с парализующим, не смертельным ядом — никто не хотел лишиться кровавого зрелища.
У Инги между лопаток пополз холодок: вот сейчас начнут рубить — и чем можно помочь?! Расни был рядом в сложные минуты, охранял, выручал. А его теперь некому выручить...
Она решительно двинулась к центру поляны, прямо по ногам, не обращая внимания на возмущение ярых охотников за головами. Что сделает хрупкая девушка с ордой накачанных дикарей? Неважно, но мало им не покажется!
Отпихнув телохранителя, увешанного клыками, встала рядом с Расни и заявила:
— Я шаман! Кто тронет Красного Кота, у того живот скрутит, и волдыри выскочат. Чего, не верите? А прививки у вас есть?
Но даяки не особо напугались: обнажив подточенные зубы, телохранитель больно сцапал Ингу за предплечье и зарычал, вытаскивая из ножен короткий клинок — шутки кончились. Зачем руку-то жать с такой силищей?
Лучше бы не высовывалась...
Вдруг по толпе напротив прошло движение — так землеройка вздыбливает слежавшуюся почву.
На поляну вырвался Доктор. Он махал руками и вопил:
— Вы окружены чудовищами! Скорее, в Дом!
На лице вождя ничего не отразилось:
— С тобой был старик. Мне говорили. Подстрелите его.
Инга отвернулась, чтобы не смотреть... И заметила, как стоявший неподалёку воин взлетает спиной к лесу. В воздухе висели, пытаясь отбиться от невидимого противника, ещё двое, их дёрнуло и потащило, за несчастными сомкнулись заросли. С середины поляны она услышала голос Доктора:
— Прочь от деревьев! В укрытие!
Его послушались — телохранитель отбросил Ингу на землю и ринулся в толпу, которая бежала к сходням, сбивая менее расторопных даяков; пожалуй, спешка могла унести жизней больше, чем любые чудовища. Галлифреец жестом остановил давку — у него получилось не хуже, чем у вождя — и задержал особо рьяных, чтобы не лезли по головам.
Инга поднялась, отряхнула юбку. Она терпеть не могла час пик, поэтому держалась в сторонке от завывающих и трясущихся туземцев. Что? Невидимая смертельная опасность? Да ладно, это вы Стощупальцевого Осьминога не нюхали...
Тут в пяти шагах от неё что-то чвякнуло, на почве остался след от «лома».
— Эй, с дороги, даму пустите! — Инга изо всех сил заработала локтями, прорываясь к сходням. — Девушек вперёд, вы джентльмены или где?!
Но о хороших манерах здесь не слышали — и ближайшие веков пять не услышат. Татуированные спины смыкались, перья головных повязок лезли в нос; чужачку выпихнули прямо под ноги неведомым монстрам.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
В это время глава племени, задержавшийся на середине поляны, взмыл вверх, его шею как будто сдавило с двух сторон нечто острое, как ножницы. Красный Кот отпрыгнул, сощурил глаз, прикидывая угол — и выстрелил; стрела угодила аккурат в сочленение «ножей».