вожу его сюда, чтобы он познавал мир, доброте учился…
– У него есть учитель, ведь так? Человек, которому ты открыла дверь, но за ней оказалась я. Ты ждала кого-то другого, Тал. Кого-то, с кем Тиван и ушел на прогулку.
Раньше я подозревала, что сестра видится с Адамом. Что он каким-то образом к ней подобрался, воспользовался слабостью или пообещал что-то невыполнимое. К примеру, избавиться от ненавистного мужа. Но теперь пришло понимание: ничего ей Адам не предлагал. Она его вообще вряд ли встречала. И мужчина, с которым неизвестный видел сестру, это… кто?
Таллула молчала. Сомневалась. Боялась.
«Не за себя» – неожиданно поняла я. За него.
– Мы тут вдвоем, Тал. Я никому не расскажу, обещаю.
– Даже друзьям своим?
– Ты моя сестра. Это важно. А им необязательно слышать все подробности.
– Тэллина все знает, – подумав, ответила Тал. – Почему бы и тебе не узнать? Будет у нас общий секрет, как у нормальных сестер. – Она улыбнулась совсем уж невесело и продолжила: – Знаешь, я смотрю на своих детей и всегда вспоминаю нас. И делаю все, чтобы они не стали нами. Тиван ведь наследник, будущий хозяин замка и всех запасов тальмарина, если Вильмара на самом деле нет в живых, отец возьмется за мальчика всерьез. Надеюсь, Тиван достаточно взрослый, чтобы быть сильным.
– Главное, что ты достаточно сильная. Ты не наша мать.
– Уж надеюсь! Помнишь, в детстве мы верили, что нашу маму похитили снежные люди и подменили ее на женщину, сделанную изо льда? Так вот, я до сих пор в это верю. А так… может, мой секрет знала бы еще и мама.
Сестра отвернулась. Готовилась к нелегкому признанию. Рассказывать секрет проще, если разглядываешь потрескавшуюся стену, а не внимательные глаза собеседника.
– Помнишь, я рассказывала о мечте прыгнуть со скалы? Я лукавила немного. Стыдно признавать, но вовсе не сын меня остановил. Даже наоборот… глядя, как он тянется к Вильмару, я жила в кошмаре, представляла, что вырастет он таким же мучителем. И боялась этого дня, я так боялась. Тогда я была совсем дурой, любила Вильмара, но уже кое-что понимала. И осознавала: не выдержу, не смогу. Лучше умереть. Это трусливо, но мне было плевать. Я начала ходить на скалы, почти каждый день поднималась. Как будто ждала идеального момента. Так меня и заметил Антиль. Он тоже поднимался к скалам, и, раз ты все равно почувствуешь ложь – он воровал тальмарин. Мелкие кусочки, он амулеты делал на продажу.
Тал рассказывала о встрече с теплотой и светом. С чувствами. Речь шла не о слепой влюбленности, которую она испытывала к совсем незнакомому ей Вильмару, тут дело другое. Уют, доверие, дом. Свой человек рядом, плечом к плечу, и точно знаешь, он не подведет. Точно знаешь, что он думает и как поступит, интуитивно чувствуешь.
– Вор и жулик, ты представь! – Теперь Тал рассказывала почти с восторгом, хоть и продолжала рвано всхлипывать. – И догадайся, как я отреагировала: чуть от отвращения со скал не свалилась! А он предложил толкнуть, с такой дурацкой улыбочкой, мол, я совсем от скуки и сытости свихнулась, раз прыгать удумала. Мы поругались. И на следующий день тоже. И потом еще. Он всегда приходил, как будто боялся, что я все-таки спрыгну. Как будто ему было дело…
– Вы стали встречаться?
– Да. Сначала я боялась до обморока, думала, кто-то узнает, но потом поняла: всем плевать, что я делаю. Наследник рода Альмар уже есть, а я могу и на скалы. А Тайнерин – вылитая отец получилась, – неожиданно закончила рассказ сестра. И говорила она не о Вильмаре.
– Мне прислали записку. В столицу. Якобы ты встречаешься с неким страшным человеком. Есть идеи, кто мог настучать?
Тал покачала головой.
– Ладно, тогда еще вопрос: ты встречала человека со шрамом на лице? – Я изобразила направление шрама. – Высокий, вероятно ходит в темном плаще с капюшоном.
– Нет. Такого жуткого мужчину я бы запомнила.
– Да уж, его не забыть, – пожаловалась я. – И напоследок: дед вчера рассказал мне старую историю, я потерялась в детстве, а обратно меня привел мальчик. Ты не помнишь подробностей?
– Ты тогда с Тэл была, лучше у нее спросить. Но историю помню – все тогда перепугались ужасно, ты умудрилась испариться у всех на глазах. И так же внезапно появилась, уже с рассказами о страшном мальчике. Говорила, он чуть ли не урод.
Кажется, в детстве я не особо следила за языком. Хотя все равно странно слышать о себе такое. Я никогда не была жестокой и не обзывалась, а тут вдруг сразу урод. Если это был Адам, то до урода ему далеко. Шрам выглядит пугающе, этого не отнять. Но все же не настолько. Или в детстве все смотрелось иначе?
Взяв с Тал обещание больше не скрываться, мы с Олли ушли. Дети отпускали нового друга с трудом, конечно же, он быстро нашел с ними общий язык, Тайнерин даже пообещала, что вырастет и найдет его. И замуж выйдет. Девчонка вырастет непростой. И мне хотелось увидеть, подтвердятся ли мои догадки.
Оррен терпеливо дожидался нас возле дома.
– Таната всего лишь увиделась с сестрой. – Обратился к нему Олли. – Необязательно об этом докладывать, ведь так?
– Ей не грозила опасность, не о чем и говорить, – с готовностью согласился тот.
– Вот и славно.
Да уж, с такими талантами я скоро почувствую себя бесполезной. Даже бедовой – Адама вот на голову остальным свалила.
– Возвращаемся? – вернул меня к реальности Олли.
Я наклонилась к нему ближе.
– Кажется, вы с моим соглядатаем подружились. Может, погуляете недолго вдвоем? Можно где-нибудь пообедать, к примеру.
– Я тебя понял, Таната, – ответил он и совершенно естественно пригласил Оррена в ближайшую таверну. Я чуть отстала. А потом юркнула в ближайший переулок…
ГЛАВА 8. Путь к Адаму
Ощущение чужого присутствия за спиной не покидало.
И это был не Адам, его я бы узнала сразу. В этом я была уверена почти как в себе самой. Как и в том, что за спиной кто-то есть.
Я не оглядывалась, просто шла вперед, все время прислушиваясь. Трудно различить эмоции конкретного человека, даже не зная, кто он и как выглядит. И находясь при этом в городе, другие люди немного сбивали с толку. Та женщина, что выглядывала из окна, вот что значит – люди привыкли к долгой зиме! Или тот мужчина, что готовил трактир к открытию, сбивая остатки льда с крыльца… Дети, бегающие по улице и швыряющие друг в друга снежки. Город проснулся.