С безумным хохотом он смотрел на еще бьющийся комок, сжимая его в руках под взглядами окружающих, полными ужаса.
— Я отомстил за тебя, дочка! — закричал он, потрясая окровавленным сердцем, смотря куда-то вверх. — Но и запятнал себя позором, подняв руку на того, кому поклялся служить. Я не достоин уйти из жизни как самурай. Благородный клинок, отвергнет кровь воина предавшего своего господина. Князь? — с немой мольбой в глазах он посмотрел на меня, и я понял все без слов.
Освобождаю его источник, и сосулька, вырвавшись из его руки, пронзает ему голову. Бездыханным он рухнул под ноги к тем, кому должен был служить, и кто его предал.
— Не скажу, что не ожидал чего-то подобного… — подытожил я, глядя на мертвые тела и замерших в ужасе магов. — Но как-то это произошло слишком быстро. В-общем, разговор у нас, к сожалению, пошел не так, как я предполагал, но и считать его завершенным пока рано. Что касается обвинений в мою сторону…
— С вас сняты все обвинения, — быстро проговорил первый император, внезапно ставший единственным. Он быстро оправился от первоначального шока и уже просматривал телефон Натоши, хмуря брови. — Но я попросил бы вас не покидать пока пределы нашей страны. И молчать о том, что здесь произошло.
— Меня не интересует ваша внутриполитическая кухня, — заметил я, с какой-то брезгливостью глядя на него. — У меня еще остались в вашей стране незаконченные дела, поэтому покидать ее я не собираюсь. Но если… — я многозначительно посмотрел на него.
— Я вас понял, князь, никаких препятствий вам чиниться не будет. Тем более, это в наших интересах.
— Надеюсь на это. А теперь — мне пора. Открыв портал, я посмотрел на Хидеки и Озаму.
Девушка, повернувшись и с грустью посмотрев на отца, кивнула каким-то своим мыслям, и без сомнений первая шагнула в него, а вот принц выглядел растерянным.
— Я всё понимаю, друг, — положил я ему руку на плечо, — тебе тяжело принять правду. Если хочешь, оставайся и подумай, но знай — двери моего дома и рода всегда для тебя открыты. Позови меня, и я сразу приду за тобой. Не прощаемся…
Бросив красноречивый взгляд на стоящих в растерянности магов, шагнул следом за Хидеки. Мне необходимо отдохнуть, но очень скоро, я вырежу очередной гнойник на теле Земли!
Глава 8
Владислав Громов
Выйдя из портала, что вел на горячие источники, сразу в мою комнату, я увидел Хидеки, сидящую на краешке кровати. Девушка уставилась невидящим взглядом куда-то на стену с отсутствующим видом. Внутренне собравшись, я присел рядом с ней и приобнял её за плечи.
— Если хочешь поплачь, милая. Не стоит держать все в себе, может тогда, тебе станет легче… Я понимаю, как это ужасно — узнать такое про родного отца. Но я думаю, что ты должна знать правду, пусть и такую мерзкую…
Хидеки медленно повернулась ко мне, и в её тёмных, чуть раскосых глазах отразилось что-то похожее на изумление. Покачав головой, она негромко произнесла:
— Мерзкую?! Я не понимаю тебя…
Я несколько растерялся. Готовился к чему угодно — слезам, истерике, но не к тому, что мне придётся объяснять, чего такого гадкого было в поступке императора!
— Милая, может, ты не всё поняла, что произошло на этой встрече? Твой отец фактически признался, что поставил на кон твою жизнь в угоду политическим амбициям!
Она неотрывно смотрела в мои глаза, и на миг мне показалось, что на меня взирает сам загадочный дух Японии, понять который чужеземцу просто нереально.
— Любимый, один мудрец, мой соотечественник, однажды сказал: «В больших делах мелкие недостатки не обдумывают»… — она слегка поморщилась и призналась, — по-японски это звучит красивее!
И у нас есть такое понятие как гири, чувство долга. Мой отец — император, и его долг прежде всего в том, чтобы заботиться о благе всего государства и множества подданных. Я — дочь императора, мой долг — принимать любые решения моего господина, даже если для этого требуется пожертвовать своей свободой или жизнью. Я прекрасно понимаю, почему мой отец совершил то, что совершил… Но меня печалит иное.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Пока я потрясенно переваривал то, что только что услышал, пытаясь как-то уложить всё в своей голове, она отвела взгляд в сторону и тихонько проговорила с тоской в голосе:
— Почему мой отец забыл о том, что сам вручил мою судьбу в твои руки? После того, как я официально стала твоей невестой, он потерял право распоряжаться моей жизнью…
Внезапно она соскользнула на пол, опустившись передо мной на колени, грациозно склонила черноволосую голову и почтительно произнесла:
— Мой господин, я благодарна вам за то, что вы не воспользовались возможностью и не стали упоминать прилюдно об этом проступке моего отца, сохранив его честь! Мой долг перед вами безмерен, и мне нечего предложить Вам, потому что я уже вручила вам и своё тело, и свою жизнь…
Меня аж затрясло от гнева — на неё, что так спокойно отнеслась к тому, что император наплевал на самый главный долг — родителя перед своим ребенком, на него — за то, что он предпочёл политические интересы родной дочери, на устои этой страны, которые вдруг мне показалось варварскими!.. Никогда я не смогу понять этого извращенного понятия о чести, которое то призывает резать собственные животы, то жертвовать близкими! А еще меня больно уколола мысль — по своему ли желанию она стала моей невестой или по приказу отца? Действительно она — моя женщина или все еще выполняет приказы императора?
— Встань! — холодно приказал ей я, — говоришь, я могу распоряжаться твоей жизнью? Так вот, запомни — я не твой господин, я — твой мужчина, я тот, кто будет оберегать тебя. Я никому не позволю распоряжаться тобой, словно пешкой, в политических играх! Ты сделала выбор, ты пошла со мной, а значит — забудь всё, что произошло, как страшный сон! С этого дня начнём всё с чистого листа…
Достав телефон, я набрал Селену.
— Родная, мы вернулись, все хорошо. Сейчас мы с Хидеки в моей комнате и скоро спустимся, так что — отбой тревоге. Накрывайте стол, сегодня мы отдыхаем! И выпивки, выпивки ставьте побольше! Все проблемы отложим на завтра. Всё, целую…
Положив трубку, я посмотрел на притихшую Хидеки, в глазах которой появились слезы. Надо же, новость о папином коварстве не заставила её плакать, а моя короткая отповедь — пожалуйста! Никогда мне не понять этих восточных женщин! Мысленно застонав и послав к черту все плохие мысли о ней, вслух я произнёс ласково:
— Так, мне безумно нравятся твои глазки, но слезы их не украшают. Поэтому — давай бегом в душ и приводи себя в порядок! И поторопись, пока я не решил посмотреть на твое нижнее белье, а еще лучше, посмотреть на тебя без белья!!!
— Хам, — несмело улыбнулась японка, нежно посмотрев мне в глаза, а потом, обхватив мою голову, прижалась своими губами к моим. Ощутив невероятную смесь нежности и возбуждения, я едва удержался, чтобы не отправиться в душ вместе с Хидеки. Но нужно было сделать ещё один важный звонок. Прислушавшись к шуму воды, доносившемуся из ванной, я удовлетворенно кивнул и вновь взялся за телефон.
К моему удивлению, Елена ответила сразу, будто ждала моего звонка и уже приготовилась обрушить на меня поток своего красноречия и гнева, но я сразу же затараторил, не дав ей вставить и слова:
— Второй император Японии мертв. Убит своим подчиненным. Информация пока засекречена, но мне повезло при этом присутствовать. Не знаю, насколько это важно для нашей страны, но учитывайте теперь новый расклад сил! Нет, я к этому не причастен… Ну, или причастен, но косвенно. Нет, против меня не будут выдвигать никаких обвинений. И не должны. Так, стоп, у меня нет времени все рассусоливать! Я слил секретную информацию, а как ей распорядиться, думайте сами. Как вернусь, поговорим. Когда? Думаю, через пару дней. Итальянцы? Посылайте их в пешее эротическое. Я? Буду говорить с ними только с твоего согласия и в присутствии наших дипломатов. Все, я побежал, дела, дела… И не дав ей даже договорить, бросил трубку. А то с нее станется загрузить меня своими проблемами! Хотя, по факту, если уж начистоту, то проблем сейчас как раз доставляю больше я…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})