Читать интересную книгу Рад, почти счастлив… - Ольга Покровская

Фолькер повернулся к Ивану и вдруг – буквально на глазах – дремучая печаль наплыла на его лицо. – Все уйдите! – махнул он на детей.

В мгновение ока, демонстрируя чудеса послушания, дети улепетнули на палубу. Иван встал. Надо было что-то сказать.

– Я не лично о вас, – произнёс он. – Я вообще не люблю, когда людей организовывают. Неважно – секта эта, или психологическая школа, или партия, или вот, как у вас – массовое интернет-воспитание. Мне кажется, человек отдельно стоящий – единственная гарантия честности.

– Да пока ты будешь отдельно стоять – планета сдохнет! – мрачно грянул Фолькер и, затушив сигарету в стакан, подошёл. – Представим себе: наши солдаты стоят отдельно! На них строем движется враг. Гитлер! А ты стоишь отдельно. Представим себе исход! Она сдохнет! Планета!

Иван молчал. Прямо над ним свистал сорванный голос Фолькера, шумели его больные, как будто ссаженные, сбитые о тысячи лиц глаза. Шквал накрыл его.

– Брат, ты вообще чуешь – где мы живём? – улегшись, как ветер, но вполне готовый к новому порыву, продолжал Фолькер. – Что у нас с голубым шариком?

Иван молчал.

– Ну-ка, Женьк! – гаркнул Фолькер. – Давай сюда по-быстрому!

Женя в зелёной кроличьей ушанке сунул голову в дверь.

– Иди, свидетельствуй! – Фолькер взял подоспевшего брата за плечи и поставил перед собой. – Вот он знает! Мы с ним прошлой зимой на этой… где? на заправке! взяли журнал про туризм. Он листает, я его спрашиваю: «Ну, что новенького?» Как ты мне, Жень, сказал? «А что ты хочешь новенького? Туры на Марс пока не продают!» И меня ударило – а действительно, что нового может быть в журнале про туризм? Ничего нового не может быть в журнале про туризм. Земной шар мал! Маленький ком земли. Круг работ очерчен – значит, дело не безнадёжное. Я хотел заработать много. Это было безнадёжно – я смог. Хотите новую революцию хиппи? Сделаем. Но я как раз не хочу навязывать. Хочу предоставить малявкам, – он постучал Женю по шапке, – выбор. Общество потребления лишило их выбора. А я им его дам. Пусть человек на одном сайте увидит две формы жизни и выберет свою! При наглядном сопоставлении мы выиграем. У нас сейчас такая задача: рядом с минусом расположить плюс. Так что на детей я влиять не хочу – нет. Хотя это неправильно. Правильно – хотеть на них влиять! Нельзя из щепетильности уступать своё место подонкам!

Иван стоял и чуть не гнулся от ветра. Ни угловатая речь Фолькера, ни его дурацкий вид не умаляли ураганной мощи, идущей из сердца. Надо было как-то выстоять.

– Всё, что я о Вас слышу, – сказал Иван, собравшись с мыслями, – это вихрь и скорость. Сайты, проекты, прорывы, полёты, революции. Мне кажется, на такой скорости всё понарошку. Так жизнь мелькнёт – и не увидишь никакой красоты.

– Вот. Мне отец тоже сказал – нет красоты! – кивнув, отозвался Фолькер. – Отец мне не верит. Мать мне не верит. Говорят, это, типа, у него – у меня! – новая мания. То ему надо денег. Смешно, да? А то вдруг – ему не надо денег. Тоже смешно. Они хотят, чтоб я детям в школе преподавал компьютер. И чтоб я сажал на каникулах вишнёвый сад. Вот тогда это будет красота. А мне будет красота, когда у людей в пустыне души немножко прозелень… В нашей родной пустыне, – и он хлопнул себя кулаком в грудь.

Жест получился пафосным, но Иван его принял всерьёз. Чему тут не верить? – думал он. – Вот стоит перед ним впавший в идеализм силач. Он давно уже надорвался, да и вообще, болен. Спасти его невозможно, потому что он очень большой. Это всё равно что кита спасать. Так он и дастся!

– Свою пустыню каждый засаживает, чем знает, – сказал Иван. – Я вам, конечно, желаю удачи…

Тут он шагнул к двери и, не простившись, вышел. Ледяной воздух и близость свободы мгновенно захлестнули его. Настроение пошло в гору.

– Ну, чего там? Поругались? – увязавшись за ним, шёпотом спрашивал Костя.

Когда Иван сошёл на берег, его догнал Фолькер. В одном кулаке у него была откупоренная бутылка газировки, в другом он зажимал флэшку.

– Стой! – крикнул он, приблизившись большими шагами. – Эй, как тебя? Иван! Держи-ка! Послушаешь. Это мой черновичок, с музыкой. Иван взял флэшку.

– Лимонада хочешь? – спросил Фолькер. – Нет? Ну смотри… А то алкоголь – враг! Я, когда могу – всегда не пью!

– Да, – кивнул Иван. – Всего доброго! – и двинулся прочь от пристани.

«Ну вот – а ты боялся!» – сказал он себе, выйдя на протоптанную вдоль реки снежную тропку. И вдруг почувствовал счастье – как будто все вещи в мире, которых боишься, на самом деле не так страшны. Ему несколько раз попадались в жизни такие вот псевдомонстры. Сначала кажется: топором зарубит. А потом видно – ничего не стоит вынуть у него из рук этот топор, если только вовремя найдёшь доброе слово.

Через десять минут пути Иван услышал за спиной знакомые вопли. Костя спешил вдогонку с бутылкой вина, то и дело отхлёбывая из горлышка.

– Ну вот! – воскликнул он, настигнув его и приобняв свободной рукой.

– А как же планы? – спросил Иван.

– Да какие планы! – крикнул Костя. – Он всё своё время с тобой проболтал. И вообще набросился на нас! Что, говорит, с вас взять, раз люди вам не верят! Люди – это, то есть, ты! Кстати, как тебе Фолькер?

– Речь у него смешная… – сказал, подумав, Иван. – Какими-то прямыми досками валится. Это что, от компьютеров?

– А кто его знает? Ему поэтому тексты и не даются!

– А так ничего, – продолжал Иван. – Понравился. С Женькой они не похожи.

– Ещё бы! – улыбнулся Костя. – Женька – ноль, а тут – человечище! На! – сказал он, протягивая Ивану вино. – Больше не могу!

Иван машинально взял бутылку и понёс её за горлышко, в опущенной руке.

– А он и не мог тебе не понравиться! – продолжал Костя. – Ты у нас кто – ярый альтернативщик! И Фолькер альтернативщик. Враг моего врага – мой друг. Вот он, этот мир, эта жизнь, забитая жвачным стадом – это ваш общий враг!

– Мой – нет, – возразил Иван. – Я не воюю.

– Ну ладно, ладно – ты не воюешь. Ты делаешь вид, что в мире есть только природа, бабушка и я. А, между прочим, я могу тебе выдать детскую тайну Фолькера. Он верит, что напишет песню, которая спасёт мир. Представляешь? А так как песни пока нет – её ведь должен Бог послать! – он и занят пока интернет-педагогикой. Кстати, он что, музыку свою тебе дал? Значит, одобрил тебя. Может, он про тебя ещё когда-нибудь вспомнит.

– Не надо, – сказал Иван.

– Да не бойся! – засмеялся Костя. – Тебе-то что? Слушай – я назад побегу, ладно? – сказал он, оборачиваясь на реку. – Ты давай, выходи на шоссе – возьми машинку. А то пешком-то отсюда – запаришься! А я – к Машке. Не Женьке ж её оставлять – а? Ты, главное, не сердись! Это ведь всё весело, интересно! Как бы ты скучно жил, если б не я! Бутылку-то отдай, раз не пьёшь! Там ещё осталось.

Бутылку Косте Иван не отдал. Он опустил её в снег и пошёл домой пешком. Свежий пух усыпал тропинку, хотелось разуться, поворошить ковёр босыми ногами. На подступах к дому засветлело первое января. Во дворе он пересадил из сугроба на лавочку новогоднего соседа и вошёл в подъезд.

Дома Иван вымыл бокалы – Олин и свой, включил по привычке чайник и сел ждать у окна. А собственно, чем он доволен? Ему вдруг стало тошно – от рани, от разбазаренного зря волшебного времени, от сумбурной встречи на катере. Впереди – пустое первое число, за ним – пустое второе. Мама и Андрей – несправедливо, обидно недосягаемы. И даже Макс к нему не зайдёт, потому что Оля забрала его коробки.

Нет, никакого чая, – спать! – решил он и лёг, высоко поставив подушку, чтобы видеть начавшую сереть улицу. Редкая безотрадность заплыла в сердце. И вдруг спасительно ему вспомнилось, какие хорошие подарки у него есть для бабушки с дедушкой! Лучшим из них была роскошная минитеплица на лоджию, с подсветкой и автоматическим подогревом. Игрушку эту для любителей помидорной рассады он приобрёл на выставке садового оборудования, вместе с землёй и семенами. Иван рассчитывал, что ожидание домашнего урожая поможет бабушке с дедушкой веселее дотянуть до весны. Единственный минус – большую коробку не затолкать под ёлочку…

Утром Иван встал, обременённый чувством долга – ему предстояло вникнуть в творчество Фолькера.

Он включил на компьютере запись, послушал две песни и нажал «стоп». Затем вздохнул и потерпел ещё четыре. Это был агрессивный набор звуков, затягивающий и разрушительный. Под гул барабанов слушателя охватывала не имеющая вектора страсть. Возможно, Фолькер рассчитывал направить её в нужное русло посредством текстов? Смешные надежды! Слова блёкли под напором ударников. Ни одной доброй мысли не могло уцелеть в их молотилке. «Бедный Фолькер! – думал Иван. – Хочет спасать и при этом тиражирует разрушение. Желает противостоять, а на деле оказывается одной крови с тьмой и войной».

Иван ещё раз послушал заглавную песню и удивился – как до странности мимо сердца хлещет железный ливень. Не задевает совсем. Гром греми, разламывайся бездна – никакой на свете «ритм эпохи» не согнёт его воли остаться на стороне вечности, на тихом дачном перроне, протянувшемся от лета до лета.