Да, горничную нанять вместо Даны! Завтра, все завтра. А сейчас спать…
Не спалось. Опять принимать снотворное? Нет, хватит, так можно и подсесть, не дай бог.
Этери взяла плеер и включила третью песню – «Я все еще здесь». Эрта Китт озаглавила так свои мемуары. Чего только ей не довелось пережить! Половины слов Этери не понимала: слишком много там было реалий 30 – 40-х годов (это при том, что сама Эрта Китт родилась в 1927-м и Великую депрессию пережила еще ребенком). Но многое было ей понятно и по-человечески близко. Пусть даже сама она никогда не знала бедности, не снималась в кино, не употребляла наркотиков. Главное – стойкость, юмор, цепкая жизненная хватка, непрошибаемый оптимизм, которого ей сейчас так не хватало.
Все было:Бывало здорово, бывало паршиво,Я всякого повидала, но, боже,Я все еще здесь.
Были бархатные ложи,Бывали скверные пивнушки,Однако ж я здесь.
В трущобах ночевала,В ночлежках за казенный счет…За хлебом стоялаНу да, была Депрессия.Но была ли я в депрессии?Черта с два!Финансиста встретила,И вот я здесь!
Танцевала голышом —Ну да, было.По три бакса за ночь.Но я же здесь.
Травку курила, пила – ну не без этого.Сидела на «колесах»,Обретала Иисуса,Лечилась покоем…Ничего, главное, я здесь.
В актерской школе не училась.Но кто-то сказал:«В ней что-то есть»,А это значит – я здесь!
Сегодня ты в соболях,Завтра несешь их в ломбард.Я здесь!
Сегодня ты звезда,Завтра мерзнешь в массовке.Я здесь!
То ты женщина-вамп,То чья-то черная мамка.И слышишь в спину:«Ах ты кривляка!Твое амплуа – гротеск!»
Гротеск? Ладно,Я разве спорю?Пусть будет гротеск.Главное, я здесь!
Прошла через «Эй, леди, вы не эта, как ее?Красоткой была – зашибись».Или, еще хуже: «Ой, я думал, вы эта, как ее?И куда она девалась?»Ничего, стерпела.И я здесь.
Да, разные бывали времена…Бывало белое, а бывало и черное.Да что там говорить,Я прошлый год пережила,А уж это, скажу я вам, не шутка!И вот смотрите – я здесь!
Все прошла – от А до Я,Поздравьте меня!Эй, кто тут у нас?Это я!Я все еще здесь!
Так Этери и уснула, не снимая наушников, под негромкий, низкий, невероятно чувственный, по-кошачьи урчащий голос Эрты Китт.
Глава 6
Проснулась она все с той же мыслью: ей больше повезло, чем героине песни Эрты Китт. Ну подумаешь, муж бросил! Ей не приходилось ночевать в трущобах, танцевать голышом или выступать в массовке. Опять Этери напомнила себе, что многие позавидовали бы ей. Она встала очень рано, выпустила собак, разбудила сыновей, покормила, отправила в школу. Каждому дала по записке, что уроки не сделаны по уважительной причине. «У нас тут типа как бы пожар был, – мысленно добавила от себя Этери. – У нас тут вроде как папа ушел, башню у него снесло, вот дети и переживают».
«Интересно, – подумала она, загружая сыновей в машину, – в школе уже все знают? Может, их расспрашивают? Может, дразнят?»
Но она не стала спрашивать. Захотят – сами расскажут. Да, а как же быть с машиной? Ей опять нужен водитель, а кто детей из школы заберет? Опять просить мать одноклассника? Не хочется…
Этери вызвала по телефону Аслана.
– Вы ведь водите машину, Аслан? Сможете забрать детей из школы?
– Да я-то смогу, – ответил Аслан, – а кто на воротах останется?
– А вы их заприте. Я позвоню в школу, предупрежу, что вы заедете, договорились?
– Как скажете, Этери Авессаломовна, мое дело служивое.
– Вот и хорошо. И… знаете что? Возьмите «Мазерати». Пусть ребята порадуются. Только пристегните их и не гоните слишком быстро, хорошо?
– Хорошо, Этери Авессаломовна.
У нее была спортивная модель «Мазерати», которой сама она почти не пользовалась, зато для сыновей это был предмет вожделения, вечный пряник, который Этери выставляла у них перед носом, чтоб бежали резвее и не сбивались с пути. Машина двухместная, но мальчишки пока еще умещались вдвоем на пассажирском сиденье.
Вернувшись в гостевой дом, Этери начала подбирать себе наряд. Вчера она так измучилась, что сил не хватило развесить одежду в шкафу. Надо было Мадину позвать на помощь или Валентину Петровну… Не сообразила.
Она перебрала захваченные из большого дома платья и костюмы в поисках чего-нибудь простенького и не мнущегося. В приюте для жертв домашнего насилия не стоит выпендриваться. Выбрала черный брючный костюм с белой блузкой. Маленькие жемчужные сережки, и больше никаких украшений. Где-то у нее была шляпа с вуалью… В большом доме осталась.
Этери отправилась туда, вошла в свою просторную гардеробную и отыскала шляпу. В этой шляпе с вуалью-сеткой ее сфотографировали для журнала «Вог». Еще в прошлой жизни. Ладно, сейчас не это важно, а шляпа ей очень пригодится. И чего она накануне не вспомнила? Мучилась с этим дурацким шарфом. А может, в приют не стоит? Но Этери устала изобретать. В шляпе будет удобно. Опустить вуаль и ни о чем не думать. Она взяла шляпу, захватила еще кое-какие вещи, забытые накануне, и вернулась в гостевой домик. Проверила сотовый. Ну да, есть входящее сообщение с адресом. Она включила компьютер и нашла его на карте. Ввела маршрут в наладонник. Адрес в центре города, надо ехать прямо с утра, не хочется опаздывать.
Бросив взгляд на часы, Этери убедилась, что звонить реставраторам и ремонтникам еще слишком рано, но взяла нужные телефоны с собой. Можно позвонить по дороге. Все равно в пробках стоять.
Что еще? Да, в школу же надо позвонить – предупредить, чтобы отдали детей Аслану. Этери позвонила, выпила уже вторую за утро чашку кофе и заставила себя поесть. Тут и Игорь вернулся. Она оделась, причесалась, взглянула на себя в зеркало. Синяк напоминал фиолетово-чернильную лужу, но в ней уже появились желтовато-зеленые просветы.
– Холера протекает нормально, – вслух сказала Этери.
На этот раз она надела не лайковое – слишком пышное! – а более скромное кашемировое пальто, которое про себя в шутку называла «шинелью Дзержинского» (фасон и вправду был похож), и велела подавать машину.
За воротами дежурили корреспонденты: все уже видели баннер в Интернете, всем хотелось взглянуть на «фонарь» у нее под глазом. Этери встревожилась. Как Аслан будет управляться один? Он же за рулем и ему же ворота закрывать? Она позвонила экономке, попросила встретить детей у ворот и сразу же их закрыть, чтобы никто внутрь не прорвался.
Хорошо, что у нее стекла тонированные. И хорошо, что она надела шляпу с вуалью. Этери сидела, забившись в угол, закрыв глаза, чтобы не видеть тычущиеся в стекло объективы фотокамер. Усилием воли вытеснила из сознания вопли: «Два слова для прессы!»