Рогану пришлось еще трижды надрезать себе ладонь, пока я не ощутила, что порча начала ослабевать. До сих пор мне не приходилось иметь дела с подобным, поэтому я не знала, всегда ли так, но эта гадость оказалась безумно мощной. Я призвала все свои способности и с новой силой вонзила клинок в мерзкое заклятье.
И вдруг почувствовала, что клинок наконец как следует проткнул теневую поверхность.
– Получилось! – выкрикнула я, совсем не уверенная в том, что именно у меня получилось.
Однако нож в моих руках словно двигался сам по себе. Роган отступил назад, пока я отрезала губительные чары от своего кузена. За спиной я услышала звук разбившегося стекла, а потом слова Рогана – он успокаивающим тоном объяснял Хиллен, что разбил бутылку с зельем, которое скроет нас от посторонних глаз.
Как бы нелепо это ни прозвучало, но мне было чертовски интересно, где он хранит зелья. Потому что ума не приложу, куда умещаются все эти бутылочки в настолько узких джинсах. Я уже почти освободила Тада, но демон в моем сознании пробудился снова крайне не вовремя, учитывая наше незавидное положение.
Тад отвалился от двери, тяжело дыша, и… – то отпустил ключ в замке. Я придерживала его, опасаясь, что он будет шататься и стонать, пока не придет в себя. Но вместо этого Тад просто повалился на бетонную площадку, а я едва успела подхватить его голову, чтобы он ее не разбил. Роган кинулся мне на помощь. Мы перевернули Тада на спину, и я поняла, что он хватает ртом воздух.
– Он задыхается! – воскликнула я.
Но когда я собралась прочистить Таду дыхательные пути, Роган остановил меня.
– Нет, это остаточное проклятие. Бабушка обучила тебя ритуалу очищения? – торопливо спросил он, и у меня замерло сердце.
«Черт, обучила или нет?»
Тад открывал и закрывал рот, как рыба на крючке, которая так и рвется обратно в воду. Он побагровел, и я совсем перестала соображать. Мысль о том, что он умирает у меня на глазах, совершенно ошеломила меня.
– Леннокс! – требовательный окрик тети Хиллен обрушился на меня, как тонна кирпичей. – Помоги ему! – умоляла она.
От того, насколько явственной была боль в ее голосе, меня захлестнули эмоции, а в глазах потемнело. Рогану пришлось оттолкнуть тетю, рыком предупредив, чтобы она не трогала сына. Внутри меня словно что-то разорвалось.
– Леннокс, она тебя научила? – снова спросил Роган.
При взгляде на него у меня хлынули слезы.
– Да не знаю я, не помню!
Я опустила взгляд на Тада. Слезы текли по щекам. Мой лучший друг пытался глотнуть воздуха, но все было тщетно. Он вот-вот умрет, и в этом буду виновата только я.
Глава 8
– Леннокс! Смотри на меня! – скомандовал Роган, когда я сама чуть не начала задыхаться от страха, подкатившего к горлу.
Наши взгляды встретились. Жесткий неумолимый блеск в его глазах оказался именно тем, что мне было нужно, чтобы взять себя в руки.
– Я помогу тебе его провести, – сказал он мне.
Затем сунул руку под рубашку и выдернул то, что было спрятано под ней. В руке у него оказался шелковистый красный мешочек. Ремешки, на которых он держался под рубашкой, растянулись и порвались от резкого рывка. Роган развязал мешочек и вытащил горсть сушеных трав. Он рассыпал их вокруг Тада, почти переставшего сопротивляться. Его тело содрогалось от слабых спазмов, пока порча вытягивала из него остатки сил.
– Адхэйнт, – приказал Роган.
Травы загорелись и тут же погасли, оставив после себя лишь кольцо душистого дыма.
Пока я наблюдала за тем, как Роган окропляет Тада какой-то жидкостью, меня окутал аромат шалфея, успокоивший взбудораженные нервы.
– Дай сюда руки.
Я тут же потянулась к Рогану и положила свои ладони поверх его. Как только я это сделала, то ощутила, что он задействовал связь с фамильяром и принялся тянуть из меня магию. Я охнула, а он некоторое время изучающе смотрел на меня, прежде чем сказать:
– Твоя очередь.
Я закрыла глаза и постаралась полностью раскрыться, лихорадочно нащупывая связь между Роганом и собой. Точно так же я делала с Забиякой, когда впервые удостоверилась, что связь между мной и фамильяром установлена. Я обнаружила нечто легкое, теплое и мощное. Оно обвивало то, что являлось моей сущностью, моей душой.
Я отмахнулась от промелькнувшего внутри изумления. Я же не ведьма души, так что могу ошибаться! Сейчас не время разбираться в том, какого черта там делает магия Рогана.
Я потянула нить нашей связи. Роган тихо заворчал, и я поняла, что он тоже это почувствовал. Глядя на него, я не упустила того самого беспокойства на его лице, которое испытывала и я, открывая кому-либо доступ к тому, что принадлежит мне одной. Он словно начертал свое имя у меня внутри, и больше всего на свете я хотела стереть его. Отбросив все опасения и рефлексию по этому поводу, я заставила себя сосредоточиться на спасении Тада.
– Повторяй за мной, – велел Роган, а затем медленно произнес заклинание.
Как только он закончил, сразу же повторил все сначала. Я внимательно слушала и, когда он начал снова, принялась произносить заклинание очищения вместе с ним. Дым от сушеного шалфея сгущался вокруг нас. От жидкости, которой Роган обрызгал моего кузена, веяло ароматами теплого денька на озере.
Заклинание лилось из моих губ, и я закрыла глаза. Я вложила в эти слова всю силу, которая только у меня была, и представляла, как она течет по Таду, счищая всю зловещую магию, которая к нему пристала. Я выплеснула чары, умоляя спасти его и требуя, чтобы высшие силы все исправили.
Слезы не переставая текли по моим щекам, а я уповала на лучшее и молила, чтобы этого оказалось достаточно. Я нараспев повторяла слова всем своим существом, боясь представить, как открою глаза и увижу, что они не подействовали.
Страх и отчаяние так и пытались завладеть мной, и я еще крепче сжала руки Рогана. В ответ он сжал мои, а потом произошло нечто странное. На меня накатил холодок, но не такой леденящий и неуютный, какой охватил меня при нанесении печати на кости. Скорее, это было долгожданное облегчение, избавляющее от жара и мук. Холодок прошел сквозь меня, взбудоражив все чувства.
Вдруг мне показалось, что внутри моего тела появился кто-то еще. Чье-то сознание словно плотно прижалось к моему. От этого в каждом из моих нервных окончаний вспыхнул целый фейерверк ощущений. Внутри меня начало нарастать покалывание. Но я не могла сосредоточиться на том, что это за чертовщина, поскольку в сознании снова начали мельтешить образы. Они менялись так быстро, что их было трудно разглядеть. Я то улавливала что-то из своего детства, то различала других, незнакомых мне детей.
Я выхватила образ себя маленькой, занятой распаковкой подарков. Тем рождественским утром я получила игрушечную лошадку, о которой давно мечтала. А вот какой-то мальчик обнимает толстого полосатого рыжего кота. Вот я плачу после первой перепалки с другой девчонкой в средней школе. А вот два мальчика тайком сбегают из дома посреди ночи, чтобы порыбачить. Вот кричит какой-то мужчина: лицо его искажено яростью. Кисет с костями, которые принадлежат не мне. Мой первый поцелуй. Кулачный бой между мальчишками, которые до этого сбегали на рыбалку. Только теперь они уже подростки, и в одном из них я узнала Рогана.
Я увидела, как отец обнимает меня в тот самый день, когда сообщил мне, что болен. Вижу окровавленные руки, отяжелевшие от отчаяния. А вот я сижу в ванне и сверлю невидящим взглядом кафельную стену в день, когда обнаружила отцовскую записку. Неизвестная мне красивая женщина корчится в экстазе под Роганом. Мой последний бойфренд опускается на колени и медленно стягивает с меня нижнее белье.
Шок рикошетом прокатился по всему моему телу. Я попыталась вырваться из череды кадров двух наших жизней, мелькавших передо мной. Но прежде чем я успела сделать хоть что-нибудь, магия, расцветавшая внутри меня, усилилась и стала ослепительно яркой. Ощущение было такое, будто кто-то взорвал крошечную атомную бомбу у меня в груди, и из нас с Роганом вырвалась наружу вспышка света и силы.