Несколько раз вздохнув, я постучала по двери костяшками пальцев и затаила дыхание в ожидании ответа. С той стороны кто-то завозился, зашуршали пакеты, а может быть, листья. Скрипнули половицы. Я боялась даже дышать, и представляла в голове ужасные картины.
— Кто здесь?
До меня донесся старческий голос, и я расслабленно выдохнула. Это была женщина, а значит, для нас она не так опасна. Наверное, с ней получиться договориться. А может, она даже про оборотней ничего не знает. Живет в глуши, наверняка без телевизора и связи. Но голос у нее уверенный, без ноток страха и удивления.
— Извините… — я прокашлялась, — понимаю, что уже поздно, но мы заблудились, и не знаем, куда идти. Ваш домик для нас настоящее спасение. Нас двое. Я, и…мой друг. Вы не могли бы приютить нас до утра?
В ответ — тишина, но я знала, что женщина стоит за дверью и слушает меня. От отчаяния я готова была на все, что угодно.
— Мы из Тогиуса и не причиним вам вреда. Просто так получилось, что не смогли выйти обратно на дорогу. И мой друг серьезно ранен. Ему требуется помощь. До утра мы не дотянем, и я больше не смогу тащить его на себе через весь лес. То, что мы нашли вас, настоящее везение. Поймите, я в отчаянии, и не знаю, что делать. Вы меня слышите? Пожалуйста, не молчите, я знаю, что вы никуда не ушли.
Снова молчание. Да этой бабке просто плевать! Она так и будет стоять под дверью, пока я не уйду, а потом спокойно сядет пить чаек с плюшками.
— Не будьте бессердечной, прошу вас! Если не помочь прямо сейчас, он умрет! — я буквально взмолилась, понимая, что все старания напрасны. Какой дурак откроет дверь незнакомцу в темном лесу? Ну и черт с тобой! Уже не рассчитывая на ответ, я развернулась, чтобы уйти, как услышала скрипучий, немного недовольный голос:
— Военных за собой не притащила?
— Нет. — От удивления я даже не стала ничего придумывать. Но откуда эта старуха может знать про военных?
— Уверена? Они могут увязаться так, что и не заметишь, а мои возможности не безграничны, раз ты смогла прорваться сквозь защиту. Так что, уверена?
— Я не понимаю. Какая защита, вы о чем? — разговор приобрел неожиданный поворот, и я вдруг подумала, что разговариваю с сумасшедшей. А раз так, нужно быть крайне осторожной. С другой стороны, так легче попасть в дом.
— Милочка, я не сумасшедшая. Имей уважение к старшим. — Насмешливо ответила из-под двери старуха, испугав меня еще больше, — а будешь долго думать, твой дружок точно испустит дух.
— Да не притащили мы никого! Кое-как оторвались от погони, спрятались в лесу. А потом долго плутали. Никто нас не нашел. Если бы нашли, уже бы давно убили!
— Ну да, в твоих словах есть смысл. Эти черти не рассусоливают, сразу пускают в ход ружье.
Я услышала, как старуха цокнула языком, и тут же заскрипела засовом. Наконец-то! Когда дверь приотворилась, ступеньки залило светом от восковой свечи, а я подняла голову, чтобы рассмотреть пожилую женщину.
— Так это…вы?!
Передо мной стояла бабка Ханна. В старом, потрепанном платье в цветочек и сером ватнике, наспех накинутом на плечи. Голова повязана платком, из которого в разные стороны торчат седые волосы. На ногах — обычные галоши. Она смотрела на меня, поджав губы и вытянув шею, но ее глаза горели живым огнем. Почему-то казалось, что она смеется надо мной, и из последних сил сдерживается, чтобы не сказать какую-нибудь колкость. Бабка Ханна, которую похоронили несколько лет назад, стояла передо мной живая, абсолютно здоровая и нагло улыбалась.
— Ами, я тебя помню. Задорная девчушка слишком быстро выросла и играет во взрослые игры. Совсем не соблюдаешь правила, дорогуша, это опасно для жизни. Или ты совсем не хочешь жить?
— Но…но как же так, разве вы не умерли? — опешила я, отступая назад и пропуская старуху вперед.
Ханна смерила меня укоризненным взглядом и принялась спускаться с лестницы. Я пропустила все вопросы, которые она задала, мимо ушей и смотрела на старуху во все глаза, пытаясь убедить себя в том, что, то, что я вижу — реально. Но как! Ведь мы всем Тогиусом хоронили ее, я лично видела бабку в гробу. А теперь она спокойно расхаживает прямо передо мной, спустя столько лет?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ханна проворно прошла за угол своей избушки и вытащила за веревку сани. Я удивленно вскинула брови, увидев приспособление. И ведь сани как-то смогла уволочь, будучи для всех мертвой!
— Друга-то будешь спасать, или уже передумала? — Ханна деловито наклонила голову и теперь с интересом меня разглядывала.
— Дело в том… — я потупила взгляд, совершенно не зная, что ей сказать, — вы можете испугаться. Мой друг не такой как все. Если честно, я и сама не знала, что такое возможно, но теперь…теперь знаю. Да и вы тоже непонятно как здесь оказались. И вообще, все это очень странно…
Я подавленно замолчала, вдруг сообразив, что несу полный бред. К тому же, если верить Натану, то они должны быть знакомы. По крайней мере, в образе человека.
— Оборотень что ли? — Ханна усмехнулась, показывая свои белые как у подростка, зубы, — ну так не удивила. Увидеть мое жилище ты смогла только благодаря ему.
— Ему? — я запуталась еще больше и уже пожалела, что пришла на порог этого странного дома.
— Ну, да. Если бы не Натан, ты бы сгинула в этом лесу.
Глава 23
Я вытаращила глаза. Откуда она знает? Как она вообще может знать, что рядом находится Натан? Ханна шла в сторону леса и тащила сани за веревку, а я семенила следом, гадая, что будет дальше. Действие адреналина уменьшилось, и теперь я дрожу от холода и громко стучу зубами. Ледяной ветер пронзает насквозь, наверняка завтра я свалюсь с температурой. А бабке Ханне все было нипочем — она бодро шагает к кромке леса, и я вижу, как развиваются седые волосы на ветру.
— Пошевеливайся, иначе не успеем спасти, — проскрипела она, подгоняя меня. Я прибавила шаг, не понимая, что она имела в виду. Неужели, Натан может умереть? Внезапно вместе с ветром посыпал первый мокрый снег, и я зашагала еще быстрее. Когда мы подошли к месту, где лежал Натан, его шерсть была покрыта тонким слоем инея, и я не понимала, дышит он или нет. Было слишком темно, чтобы увидеть хоть какое-то движение.
— Мда, попробуй такого затащи в дом…придется постараться. — Бабка Ханна обеспокоенно покачала головой и нахмурилась, — берись за него спереди, а я возьмусь за лапы. И давай скорее, мы зашли за черту, и в любой момент можем нарваться на военных.
Я привычно продела руки за спиной волка и сцепила пальцы в замок на его груди. Все внутри меня переворачивалось от тревоги — Натан не шевелился, и, кажется, стал еще тяжелее. Что, если он не дышит? От этой мысли я почувствовала жуткий приступ страха, в груди все сжалось, перехватило дыхание. Кажется, начинается паническая атака.
— Меньше думай, больше делай. Жив он еще. Волки так просто не умирают.
Я покосилась на бабку, уже не удивляясь тому, что она читает мысли. Но я понимала, что задавать вопросы сейчас — бессмысленно, я просто потрачу все силы, надышусь холодным воздухом и заболею.
Обратно к домику шли очень медленно — жесткая веревка врезалась в заиндевевшие от холода ладони, но я тащилась вперед, и косо посматривала на старуху, поражаясь ее упорству. Нахмурив брови, Ханна двигалась размеренно и спокойно. Такое ощущение, что она вовсе не чувствует тяжести.
Мы остановились у входа в домик, и минут пятнадцать ушло на то, чтобы затащить Натана внутрь. В образе волка он был таким огромным, что казалось, что изба втрое уменьшилась в размерах.
— И почему он не обратился…
— Будь сейчас человеком, он был бы давно мертв. А так еще немного продержится. — Бабка Ханна устало рухнула на старый стул и утерла пот со лба, — меня больше интересует, почему ты его не бросила в лесу. Ведь он оборотень.
— Он много раз спас мне жизнь. И он не плохой человек. — Неожиданно для себя, я почувствовала комок в горле, и щеки запылали от стыда, — мне кажется, он вовсе не рад, что время от времени становится оборотнем.