Приняв окончательное решение, я вдавила педаль в пол и в эту же секунду услышала автоматную очередь — мужчина на пассажирском сиденье грузовика вылез из окна почти по пояс и, придерживаясь рукой за крышу кабины, целился в колеса. Одна из пуль сбила угловое зеркало на пикапе, и я коротко вскрикнула, вжимаясь в кресло. От неожиданности машину унесло вправо, но я удержала руль и выровнялась, снова попав в колею. Пути назад нет — если они стреляют, а они на самом деле стреляют, ничем хорошим это не кончится. И теперь я боялась только одного — что нас догонят.
— Это что такое?! Что это?!
Запоздало заистерила Элька, она металась по салону, как запертая в клетке птица, хватала Натана за руки, — по ее щекам градом лились слезы.
— Они что, стреляют в нас?! Это что, правда?!
— Успокойся и не дергайся. Я вас предупреждал.
Голос Натана был напряженным, и это испугало еще больше. Снова просвистели пули, боковое стекло в двери треснуло, и я поняла, что они доведут начатое до конца. Кажется, это поняла и Элька — внезапно притихла и перестала причитать.
Мысленно вспоминая молитвы, которыми никогда не пользовалась, я неслась вперед, виляя и с трудом разбирая дорогу — перед глазами плыло, но расклеиваться нельзя. Главное, не оглядываться — если увижу, что они несутся следом, точно потеряю управление и улечу в кювет. В том, что они едут за нами, я даже не сомневаюсь — отчетливо слышу, как сигналит грузовик. Они словно издеваются над нами, подгоняют, играются, перед тем как загнать в ловушку.
Мы выехали за пределы Тогиуса — с двух сторон дороги мелькала полоска леса, машину трясло на ухабах так, что из рук вырывался руль.
— Натан, я не смогу. У меня не получится!
— Все получится. Просто едь. Я сейчас попробую кое- что сделать, только ты не останавливайся.
С этими словами Натан пробрался на переднее сиденье и с беспокойством посмотрел назад.
Глава 19
— Поднажми, они наступают.
Сердце ушло в пятки, от его слов меня как будто кипятком ошпарило, и я вдавила ногу в пол, как будто от этого что-то изменится. Я и так на максимальной скорости, куда еще быстрее? Господи, лишь бы машина не заглохла — кто знает, сколько там на самом деле бензина осталось! У нас давно барахлит датчик, но Гай вечно откладывал диагностику, все мечтал поменять нашу старушку на новую, спортивную тачку. Гай…вспомнив своего мужа, я вновь почувствовала болезненный укол в груди, но не позволила себе уйти с головой в страдания. Только не сейчас, не в этот момент. «Обещаю, когда нас перестанут преследовать, я найду тебя. Я не оставлю тебя здесь!»
Все, что нужно сейчас — взять себя в руки, ехать и не останавливаться. Не сбиваться с пути, не расслабляться. Все получится, мы обязательно оторвемся от погони. Я вдруг поняла, что Натан начал обращаться. Странно, но теперь для меня это не кажется дикостью, воспринимается так, будто каждый из нас может превратиться в волка, стоит только захотеть. Подумаешь, живой оборотень! Не одни же люди достойны жить на этой земле, вот вам и прямое доказательство существования нового вида…успокоило ли меня это? В какой-то степени — да.
Боковым зрением, я видела, как Натан изогнул спину, словно его внезапно скрутило от невыносимой боли, и, словно в подтверждение, он тихо застонал сквозь зубы — этот стон плавно перешел в рычание, от которого кровь стыла в жилах. Он стремительно менялся, трансформировалось тело, заставляя его выгибаться все сильнее. Натан схватился за приборную панель — теперь вместо пальцев у него были мощные лапы, — изогнутые когти разорвали пластик панели как нож сливочное масло. Я боялась смотреть на него — знала, что увижу волчью морду — вытянутую пасть, желтые клыки и грязно-серую шерсть. Теперь он занимал почти все пространство и с трудом помещался на пассажирском кресле. Не понимаю, почему мне кажется, что каждый раз при обращении, он чувствует сильную боль?
— Зачем ты это делаешь? — еле слышно выдохнула я, подумав, что нужно поддержать его хотя бы словами. Но глупо ждать ответ — оборотни не умеют разговаривать. Или умеют? Откуда мне знать, на что они вообще способны!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Волк рядом со мной мог мыслить совсем иначе. Потому что он — зверь, у которого свои инстинкты. Он живет по своим законам, которые мы никогда не поймем и вряд ли примем. Ничего не ответив, одним мощным рывком, Натан дернул ручку на двери машины и выскочил наружу. Я в ужасе представила, что было бы, если бы он сделал это в человеческом обличье.
— Элька, я потом все объясню. Закрой дверь, я не дотягиваюсь! — прокричала я в истерике, боясь потерять руль. В ответ — тишина. Не удивлюсь, если подруга потеряла сознание от увиденного. Я все же рискнула и посмотрела назад.
И закричала. Элька была мертва. Или нет? Ее тело выглядит безжизненным, оно «растеклось» по сидению, а голова прислонилась к окошку и мерно болтается из стороны в сторону как у тряпичной куклы. Я не видела глаз подруги, но ее куртка была распахнута, а вся одежда залита кровью. Так, словно на нее вылили банку черной краски. Сколько она так лежит? Неужели Натан все знал и спокойно сидел рядом?! Это наверняка та самая шальная пуля, которая пробила боковое окно. Это точно она. Не могла Эля внезапно успокоиться просто так, а я наивная, поверила в это. Но, нет. Она не может умереть. Просто потеряла сознание от ранения. Но ведь это не значит, что она умрет. Она сильная, она сможет это вынести, она просто обязана…она не может оставить меня так же, как Гай!
— Боже, боже, боже…
Я отвернулась и снова уставилась невидящим взглядом на дорогу. Сколько это продолжается? Сколько я еще буду ехать среди бесконечных елок? Уже давно пора выехать на трассу, а там — большой город, там больница. У нас еще есть время, мы успеем, нужно только еще немного поднажать. Но я и так гоню изо всех сил! А может, мне это только кажется? Может, я плетусь как черепаха и даже не замечаю этого? Время кажется резиновым, иллюзорно растягивается реальность, она заставляет меня сомневаться в том, что я делаю. Ну, уж нет. Я не позволю себя обмануть!
— Потерпи немного. Мы оторвались, Натан спас нас, он, и правда, хороший, несмотря на то, что волк. Ты держись, только не сдавайся. Все получится, все будет хорошо. Эля! Ты знаешь, а ведь ты ему нравишься. Точно говорю! Он так заботился о тебе, и он отличается от них, понимаешь? Он не такой оборотень, какие были на ферме, он никого не убивал. Поэтому не надо его бояться, он не желает зла. А ведь я сама его так боялась, я ненавидела его, желала ему смерти. А сейчас я боюсь, что он не вернется. Боюсь, что он бросит нас вот так запросто. Он же оборотень, ему ничего не стоит скрыться в лесу и забыть про Тогиус. Нам без него будет сложно. Очень сложно, понимаешь, Элька? Но даже если так, мы ведь справимся, правда? Скажи хоть что-нибудь, хоть одно словечко!
Я всхлипнула, чувствуя, что уже не выдерживаю и готова сорваться, расплакаться от страха как маленький ребенок. Вдобавок ко всему, от шока я потерялась во времени — мы ведь прорвались через границу днем — я помню как ярко светило солнце, каким ясным было небо. Голубое, без единого облачка. А сейчас, словно угрожая, нависли серые тучи, стало пасмурно и темно, как бывает в ранние сумерки. Сколько прошло времени — неужели я кружу по проселочной дороге больше двух часов? Испугавшись, я посмотрела в зеркало заднего вида — пусто. За мной больше никто не гонится, грузовик с военными отстал. А может, это Натан остановил его? Если это так, то где он сам?
Я решила сбавить скорость. Нужно осмотреться, пока совсем не стемнело. Вечерний лес меня пугал, и от страха я снова почувствовала голод. Сколько я еду по времени — остается загадкой, но точно знаю, что давно должна была доехать до центра. Так ведь можно и весь бензин прокатать, а ночью оставаться в машине очень холодно, мы же замерзнем, если застрянем здесь до утра… я все еще думала об Эльке в настоящем времени.
Смотрю по сторонам и пытаюсь понять, что происходит, но, кажется, здравые мысли ускользают как вода сквозь пальцы. Нужно срочно взять себя в руки и сосредоточиться. Я уговариваю себя. Нужно подумать и вспомнить, как я ехала с самого начала. Может, свернула куда-нибудь и теперь плутаю совсем в другом месте? У нас в Тогиусе непроходимые леса, этим мы и славимся. Лесом и, конечно же, плодородной землей.