свой где-то на берегу.
– Я позабочусь об этом. Не переживайте.
Я кивнула и, накинув на голову капюшон, закуталась в ткань. Сразу же стало тепло, и я расслабилась. Мне подумалось, что с Роком все проблемы решались удивительно легко.
Луна почти полностью скрылась за тучами. Нам пришлось урезонить коней и сбавить темп, чтобы не сбиться с пути. Теперь мы ехали с Роком бок о бок. Наверное, именно эта близость и заставила задать вопрос, давно не дающий мне покоя.
– Вы не будете сожалеть, когда ваш брат… умрет? – Мне казалось, что я готова говорить об этом хладнокровно, но все же споткнулась на последнем слове. Я недовольно куснула губу и изо всех сил сжала поводья заледеневшими руками. Мысль взять на ночную прогулку перчатки мне в голову не пришла.
– Почему я должен сожалеть? – с легким непониманием спросил Рок.
Пришел черед удивляться мне.
– Он же ваш брат. – Я не знала, что еще можно добавить. Как ни старалась, не могла найти более весомого довода.
Рок помолчал, словно раздумывая над ответом. Он смотрел прямо перед собой, не стремясь встретиться со мной взглядом, и это было непривычно. Я даже не заметила, как его манера постоянно смотреть в глаза при разговоре перестала казаться мне пугающей и отталкивающей.
– Я не испытываю к брату ни особой любви, ни ненависти, если вы об этом, Кара. Поэтому его гибель не сможет вызвать во мне сильных чувств.
Я растерянно посмотрела на Рока. Он же глядел вперед, на дорогу. Молчание легло между нами. Прошло много времени, вдали уже показался замок, когда я решилась продолжить.
– И все же… – робко начала я.
Рок не дал мне закончить. Он перебил меня, но в его голосе не чувствовалось ни раздражения, ни злости.
– Он должен умереть, Кара. Такова его судьба.
– Вы говорили, что ее можно изменить.
– Лишь до определенной развилки. Воин свою уже миновал.
– Что вы скажете насчет меня, Рок? Моя развилка впереди или позади?
Он по-прежнему скакал рядом, но не поворачивался ко мне лицом. Я видела его профиль, и мне показалось, что крылья носа побелели. Что служило тому причиной – гнев или страх, – я не могла бы сказать наверняка. При этом Рок сделался еще более отстраненным, словно это было возможным.
– Только то, что уже говорил не раз: вы станете королевой, Кара. Завтрашний день навсегда изменит рисунок судьбы.
В темноте проступили очертания ворот. В примыкающих к ним остроконечных башнях горел огонь. Ветер гасил все звуки, но не будь его, в ночной тишине мы бы услышали обрывки ленивых разговоров стражников, скрежет меча о заточку или, возможно, чье-то похрапывание.
Рок подхлестнул коня и оказался на полкорпуса впереди. Он поднял руку, сжав пальцы в кулак. Видимо, этот жест был своего рода тайным знаком, потому что маленькая калитка внутри ворот приоткрылась. Мы с Роком спешились и, держа лошадей за узду, нырнули под каменную арку. Лицо мазнуло жаром – стражник, неловко громыхающий связкой ключей, торопливо и нервно поднес факел к нашим лицам, едва не опалив мне при этом брови. Похоже, узнав нас (всего несколько часов назад этот же стражник с обвисшим животом и залысинами на висках уже открывал нам ворота, чтобы мы могли выбраться из замка), он с облегчением перевел дух и сделал молчаливый приглашающий жест. Рок кивнул нашему сообщнику, не глядя вложил в его раскрытую ладонь звенящий монетами бархатный мешочек, равнодушно проигнорировал благодарность. Остаток пути до дворца пролетел быстро и, как обычно, в молчании. Задумавшись, я очнулась лишь тогда, когда заскрипели деревянные ступени лестницы черного хода, по которому мы добирались до моей спальни. Спохватившись, я стянула с себя плащ и протянула его владельцу.
– Благодарю вас еще раз.
Рок искоса взглянул на меня и продолжил путь.
– Могли бы оставить себе.
Предложение, похожее на просьбу, но прозвучавшее как приказ, показалось мне возмутительным, и я вспыхнула – не стыдливо, а возмущенно.
– Вы предлагаете мне принять подаяние, Рок?
Кажется, впервые с нашего знакомства у меня получилось скопировать насмешливую интонацию своего нового друга.
Плечи Рока едва заметно вздрогнули, но сам он не оглянулся, продолжая шагать чуть впереди меня. Факел в его руке бросал ровные круги света на пол и стены, выхватывая из ночной темноты очертания хорошо знакомых предметов и окутывая их мистической дымкой.
– Я вовсе не это имел в виду, Кара. Прошу меня простить. Я забылся.
В голосе Рока звучало искреннее сожаление, и мое раздражение испарилось, оставив после себя смутные угрызения совести за несвойственную мне резкость.
– Я тоже забылась. Извините меня.
Рок встряхнул головой, как, бывает, это делает конь перед тем, как взять новое препятствие, и, повернувшись ко мне вполоборота, протянул руку.
– Будьте осторожны, Кара. Здесь треснула ступенька. Думаю, завтра кто-то из слуг заметит это и все исправит.
Я приняла галантную помощь спутника. Моя ладонь скользнула по широким массивным перилам лестницы, а затем легла на согнутый локоть Рока.
Идти с ним под руку, пусть даже по мрачным коридорам дворца, было уже почти привычно. Чувства неловкости я почти не испытывала.
Стража возле дверей, как и всегда, отвела глаза и сделала вид, что не заметила ни нашего ухода, ни возвращения. Один из охранников демонстративно зевнул и вновь прислонился затылком к стене. Рот Рока чуть дернулся, будто мой спутник увидел что-то забавное.
«Или услышал».
Эта мысль мне не понравилась, поэтому я поторопилась изгнать ее из головы.
– Кара, обещайте мне, что поспите. Вы нуждаетесь в отдыхе.
Мне не хотелось давать заведомо ложных обещаний, поэтому я улыбнулась краешком губ и, сжав пальцами ручку дверцы за своей спиной, произнесла иное.
– Спокойной ночи, Рок. – И после паузы добавила уже тише, но куда более эмоционально: – До завтра!
– До завтра, Кара.
Казалось, Рок сдерживается, чтобы не шагнуть ко мне. Опасаясь, вдруг он скажет или сделает что-то, способное выбить меня из хрупкого подобия равновесия, я поспешно толкнула дверь спиной. И юркнула в открывшийся проем, как лесной зверек, ныряющий в нору при виде охотника. Будь у меня пушистый хвост, он бы так же дразняще мотнулся из стороны в сторону, как у какого-нибудь зайца, на бегу заскакивающего в свое убежище.
Затворив дверь, я пару минут стояла неподвижно. Лишь ноздри трепетали, когда я делала очередной глубокий вдох, чтобы успокоиться.
В спальне я, ведомая привычкой, а не разумом, налила в медную чашу воду из кувшина и ополоснула лицо и руки. Затем скинула с себя мужской жакет и принялась расстегивать череду мелких пуговиц рубашки, но тут дверь снова отворилась.
– Кара, ты вернулась? О-о-ох! – Это все, что смогла промолвить Рони, увидев меня в мужском одеянии.
– Почему ты не в постели? – строго спросила я. – Сестра спит?
– Конечно же… – начала было Рони, но фразу за нее закончила Шута, неожиданно возникшая на пороге спальни.
– Нет, – ответила наша младшая и широко улыбнулась.
В длинной белой ночной рубашке она