все равно, мне уже не повернуть назад — дорога закрыта окровавленными телами солдат, павших от пуль повстанцев».
Он никогда еще не испытывал страха за свою жизнь, но там, у подножия памятника, пережил это чувство и с тех пор не мог от него освободиться.
С товарищами он разговаривал теперь нервно и раздражительно. Ласло всеми силами пытался побороть страх. «Не может быть, чтобы я погиб! Со мной ничего не может случиться, — убеждал он себя, — потому что я еще должен встретиться с Эржи. А если я ее не увижу, то чего же мне тогда бояться?» И все-таки страх не проходил. Во время боев у него пересыхало горло и он стрелял, обливаясь холодным потом. На все задания Ласло вызывался добровольно, но сердце его не находило покоя. Ему недоставало Эржи, с которой прежде он делился всем. А теперь он был один со своими поминутно возникавшими сомнениями, и их некому разрешить. Может быть, довериться Фараго? Нет, Фараго не поймет! Выхода нет, надо идти по пути, на который уже встал. И лучше не думать о завтрашнем дне. Жить только сегодняшним, потому что — и он это остро чувствовал — сегодняшний день не давал ответа ни на один из вопросов завтрашнего дня.
28 октября он, Фараго и еще десять человек перебрались на первый этаж больницы к доктору Варга и его группе. Командование мятежниками, оставшимися в школе, поручили одному из людей Чатаи.
Бо́льшая часть студентов после штурма министерства внутренних дел ушла из отряда, но вместо них пришли другие. Доктор еще оставался. В эти дни Ласло сошелся с ним поближе.
Оба инстинктивно сторонились компании Моргуна. Моргун привел в отряд человек двадцать пять. Среди них были и женщины. Разнузданная ненависть к коммунистам, вульгарность и развязность этих людей, подделывавшихся под рабочих, вызывали к ним и у Ласло и у Доктора одинаковое отвращение.
Угрызения совести, начавшие было мучить Ласло, утихли — масштабы мятежа быстро разрастались. Он теперь полагал, что принял правильное решение. Судя по слухам, мгновенно разлетавшимся по городу, все население страны стало на сторону восставших. В провинциальных городах, в промышленных районах — Сталинвароше, Озде, Шальготорьяне, Тате, Дороге, Мишкольце — один за другим возникали революционные советы. Его сомнения совсем рассеялись, когда Имре Надь призвал народ вывесить флаги на зданиях, так как никакой, мол, контрреволюции нет — идет борьба за свободу нации. Имре Надь прославлял молодежь, проливающую кровь в этой борьбе. «Мы не контрреволюционеры, мы герои боев за свободу!..» Ласло ликовал.
— Ура! Доктор, милый, мы победили! — И он обнимал опьяневшего от радости философа. «Ну как, дядюшка Йожи, кто же был прав?» — вспомнил он старого Брукнера. И на компанию Моргуна Ласло смотрел уже не так враждебно…
Было объявлено о прекращении огня.
Они сидели в хорошо обставленной большой полуподвальной комнате больницы и слушали радио. Было их человек десять. Радиостанция имени Кошута почти ежеминутно передавала новые и все более волнующие известия, вселявшие в них уверенность. Назывались новые имена. Среди них были и имена старых политических деятелей: Тильди, Кетли, Бибо, Фаркаш… и совсем недавно появившиеся Пал Малетер, Бела Кирай… Повстанцы ликовали.
— Ребята, — предложил Моргун, — надо выпить за победу!
— А есть что? — заинтересовалось несколько человек. — Может, у тебя припрятан какой-нибудь «неприкосновенный запас»?
— Не такой Моргун парень, чтобы не позаботиться насчет выпивки, — захохотал расхваставшийся взломщик сейфов, щелкнув пальцем по шее. — За мной! — крикнул он скалившему зубы молодому черноволосому, смуглому, как цыган, парню. Тот встал и покорно последовал за Моргуном.
С порога Моргун крикнул:
— Вы пока готовьте стол! А ты, Доктор, составь какую-нибудь торжественную речугу, но чтобы в ней не было ничего красного: ни красной звезды, ни прочих пакостей… — Бандит захохотал. — Айда, Чала, нужно найти Фараго!
Начались приготовления к попойке. Доктор помрачнел, настроение у него испортилось. Он сказал Ласло:
— Знаешь, я, пожалуй, уйду. Я не любитель пить, да и в дневник надо кое-что записать, — добавил он, словно оправдываясь.
— Останься, — попросил Ласло философа, — и без того многие недовольны, что ты всех чураешься, презираешь. Ну не будешь пить — посиди просто так.
— Мне становится не по себе в этой компании. Ничего не могу поделать. Чувствам не прикажешь. Эти типы похожи скорее на бандитов с большой дороги, чем на революционеров.
— Ну что ты, Доктор? — сокрушенно покачал головой Ласло. — Как ты можешь говорить так?.. Твои подозрения могут вызвать распри. Эти люди годами страдали за нас. Они уже боролись за свободу, когда мы еще восторженно аплодировали всяким хвалебным речам. Не говори так…
— Ты меня не переубедишь… Я ведь тоже кое-что вижу. Ладно, я останусь, но мне хотелось бы спросить тебя кое о чем.
— Спрашивай!
— Чем ты объяснишь, что часть студентов ушла от нас? Я знаю, многие сложили оружие.
— Я тебе отвечу, но только позднее, а сейчас пойдем поможем ребятам навести порядок, — предложил Ласло.
Не прошло и часа, как Моргун возвратился. На нем был белый больничный халат. С хохотом открыв дверь, он крикнул с порога:
— Ну-ка два парня посильнее, ко мне! Больного доставили!
Ласло и еще один мужчина лет тридцати по имени Дани вскочили с места. Ласло встревоженно спросил:
— Кто-нибудь ранен? — и поспешил за Моргуном, перепрыгивая сразу через несколько ступенек подвальной лестницы.
У подъезда стояла санитарная машина с распахнутыми задними дверцами. В машине в таком же белом халате, ухмыляясь, сидел Чала.
— Берите и несите! — распорядился Моргун, подкатив к дверцам машины два молочных бидона.
— А где же раненые? — спросил Ласло.
— Здесь! — показал Чала, оскалив ослепительно белые зубы.
— Осторожней, осторожней обращайтесь с ними, как бы кровь из них не вытекла — в одном вермут, в другом черешневая палинка[12], — пояснил Моргун.
Ласло и Доки поставили на землю двадцатипятилитровые бидоны.
— А вы не идете? — обернувшись, спросил Ласло у Моргуна.
— У нас есть еще одно дельце. Если Фараго будет спрашивать, скажите, что я скоро вернусь, Пока! Двигай, папаша…
Шофер дал газ, и санитарная машина выехала на бетонированную дорожку сада.
В городе ничто не нарушало тишину. Туман медленно опускался на землю. В окнах клиники виднелся желтоватый свет. Ласло взялся за одну из ручек бидона.
— Берись, — сказал он своему спутнику, — за другим кого-нибудь пришлем.
Вскоре все находившиеся в клинике мятежники узнали о вине и до отказа заполнили подвальное помещение.
Изредка наведывался и кое-кто из медперсонала. Вылив стаканчик, он возвращался к своим делам, а вместо него приходил другой. Позвали и доктора Варгу. Он немедленно распорядился, чтобы принесли закуску. Вечер, начавшийся с одного вина, вскоре превратился в пышный банкет. Одна из медсестер принесла