Читать интересную книгу Современная проза Сингапура - Го Босен

Плантации остались позади, дорога пошла тропическими джунглями. Куан Мэн почти видел их обитателей — диких кабанов, тигров, тапиров, слонов, медведей, грациозных зверюшек под названием мышиный оленек и самого Тарзана. Хотя, конечно, он помнил, что Тарзан жил в Африке, в чернейшей Африке, а вовсе не в Малайе.

Мимо мелькнул громадный рекламный плакат, требующий, чтобы пили кока-колу. В нескольких метрах за ним — другой плакат: пейте пепси-колу, установленный конкурирующей компанией. Битва безалкогольных американских гигантов в малайских джунглях. Сражались и конкурирующие нефтяные концерны: «Супер-Шелл», «Эссо-Экстра», «Калтекс»…

За Кота-Тингги им попалась группа индийских косарей, обкашивавших обочину проселка. Изогнутые паранги в их руках сверкали изящными дугами. Срезанная трава отлетала в сторону.

Свернули направо. К Седили — к Язон-заливу, как еще называлось это место. Кто такой, интересно, этот Язон? — подумал Куан Мэн. Явно не тот грек, который доставал золотое руно. Скорей, какой-нибудь инженер-строитель, колонизатор, хваставшийся потом в Лондоне, что он строил Империю. Впечатляющее выражение — строитель Империи, так чувствуется в нем марш через непроходимые джунгли, через которые продираются с парангом или, вернее, идут за отрядом туземцев, расчищающих парангами путь. Одно и то же. Или почти.

Джунгли по обе стороны дороги расчищали под посевы: невысокие, округлые, как женская грудь, холмы чернели пятнами выжженного леса, на дикой желтой земле валялись поваленные стволы. Высокие, обгорелые стволы торчали, как тотемные столбы. Пейзаж, оставляемый первопроходцами. Первопроходцы — и я, сложная натура, клерк в чертовом городе. Первопроходцы — простые люди.

На окраине деревни Куала-Седили дорогу переходила шумная стайка малайских школьниц в белой с красным школьной форме.

— Девочки, хотите — остановимся и вы попудрите носики? — предложил Хок Лай. — Тут есть кофейня.

— О'кей! — хихикнула Сесилия.

Девочка-яблочко, подумал Куан Мэн. Вечно хихикает.

— А ты, Мэн? — спросил Хок Лай.

— Нет, спасибо.

Остановились у низкого, длинного дома. Девушки сразу исчезли. Куан Мэн закурил сигарету и с наслаждением вытянул ноги. Он заказал большую бутылку пива, и они с Хок Лаем выпили ее.

Куала-Седили — маленькая деревня, в которой даже нет торговой улицы просто несколько лавчонок. Однолошадная деревушка, хотя, конечно, никаких лошадей в ней не было. И почему это в малайских деревнях не бывает лошадей? Их только и видно что на бегах. А в сельской местности одни буйволы. Но буйволы не скачут — сонно плетутся под горячим солнцем, часто роняя свои темно-зеленые лепешки.

Народу в кофейне было немного — сидели деревенские за своим черным кофе. В центре каждого столика стояла тарелка засохшего печенья под стеклянным колпаком от мух. До печенья никто не дотрагивался. Густая туча мух гудела над открытым мусорным ящиком у кофейни. Подъехал крестьянин на допотопном велосипеде, слез, прислонил его к столбу, вошел в кофейню. Возраст и непогода сделали неразличимым изначальный цвет велосипеда. Велосипед был ржавым, и малаец, приехавший на нем, тоже ржавого цвета. Высушенное, изможденное лицо и острые глаза. Такие глаза бывают у рыбаков они все время всматриваются в сверкающее под солнцем море.

Переговариваясь о чем-то, появились девушки. Конечно, деревня уже привыкла к сингапурцам, которые по воскресеньям тащатся в такую даль только ради того, чтобы поплавать в море. Деревенским в голову не придет купаться, и уж, ясное дело, не станут они валяться на песке под солнцем!

Девушки выпили лимонада, подошли к стойке купить по шоколадке. Анна предложила шоколадку Куан Мэну, но он отказался. Он никогда не любил сладкое.

Забрались обратно в машину, горячую, как печка. Скорей бы в воду! Проехали с милю по новой широкой дороге, и неожиданно перед ними распахнулась панорама синего неба и синего моря. Машину потрясло немного, пока съезжали к пляжу.

Куан Мэн ликовал — он в жизни не видел такого огромного пляжа. Что сингапурские пляжи по сравнению с этим! Тропический пляж, наконец именно такой, как представляешь себе! Мили и мили чистого песка вправо и влево.

Они быстро выгрузили свои вещи из машины и перенесли их в укромный уголок, который выбрали на пляже. По случаю воскресного дня народу было не так уж мало — в тени стоял целый строй машин с сингапурскими номерами. Среди загоравших было несколько европейских девушек в совсем узких бикини, выставлявших напоказ дразнящие полные груди. Куан Мэн разглядывал их из-под своих темных очков. Ну и что, я же, в конце концов, мужчина.

Девушки пошли за кусты — переодеться, а Куан Мэн с Хок Лаем обмотались купальными полотенцами, натянули под ними плавки и бросились в море. Скоро к ним присоединились девушки: Сесилия в красном бикини, а Анна в закрытом черном купальнике. Анна подвязала волосы резинкой. Сесилия решила, что с ее короткими волосами ничего не сделается.

Хок Лай поднырнул и ухватил Сесилию за ноги, она завизжала. Куан Мэн поплыл подальше от этого визга, хохота и сверкания брызг.

Здравствуй, лазурный мир!

Наплававшись, Хок Лай и Сесилия вышли из моря и, взявшись за руки, пошли по пляжу. Куан Мэн полулежал у самой воды. Анна посмотрела на него и улыбнулась.

— Ты хорошо плаваешь.

— Да нет, так себе.

— Нет, хорошо.

Сказать — нет, она скажет — да, я опять скажу — нет, она опять — да…

— Правда, хорошо плаваешь, — завершила Анна несыгранный матч.

— Быстро не умею плавать, — возразил он, как бы еще не совсем сдаваясь.

— А по-моему, быстро, — отбила она. Сказать — нет, она скажет — да, я опять скажу — нет, а она…

— А зачем быстро плавать? — продолжала она. — Устанешь.

Куан Мэн не нашелся что ответить и решил считать это ничьей.

— Хочешь погулять со мной, Мэн?

— Пошли.

Как она это сказала — со мной! — подумал Куан Мэн. Может, она имела в виду… Да нет… Нет, конечно. Он посмотрел на нее. А она полнее, чем кажется в одежде. Или поправилась за эти две недели? А в году пятьдесят две недели… Куан Мэну стало смешно.

— Ты что? — спросила Анна, уже готовясь засмеяться вместе с ним.

— Просто так. Смешное вспомнил. Извини.

— Да я ничего.

— Извини.

Куан Мэну было стыдно за то, что он посмеялся над ней. Неплохая же девчонка. Довольно привлекательная. Особенно когда снимает очки. Без очков ее глаза смотрят с какой-то нежностью, будто даже зовут. Так всегда бывает с близорукими, но все равно кажется, будто она такая слабая и нежная, что ее хочется защитить. И Люси бывала беззащитной, вдруг вспомнил он, а беззащитной и нежной — нет. У Люси не было этой нежности. У Анны есть.

— Ты бывал на Восточном берегу, Мэн?

— Ни разу.

— Мне бы очень хотелось. Говорят, там так красиво. Может быть, и съезжу в следующие школьные каникулы.

— Здесь тоже красиво.

— Все равно, говорят, Куантан лучше. Интересней. Подлинная малайская атмосфера. И там водятся гигантские черепахи, и они откладывают яйца прямо на пляже.

— Я думаю, на это ни к чему смотреть. Это, знаешь, дело такое…

Анна засмеялась, вопросительно всматриваясь в него близорукими глазами.

— Ну что, не правда, что ли? Откладывать яйца все равно что ребенка производить.

Анна опять засмеялась. Куан Мэн понял, и ему самому стало смешно.

— Ну, рожать детей, я хотел сказать.

Не так уж и оговорился, подумал он. Тоже, наверно, больно. Он часто думал, что курам больно нестись — яйца такие большие по сравнению с курицей.

— Ты хотел бы путешествовать, Мэн?

— Очень.

— А куда?

— А как?

— Ну почему не помечтать…

— Мечтать? На мою зарплату?

— Ну а почему? Может, через много лет…

— А может, через много лет мне будет столько лет, что и думать ни о чем не захочется. Может, у меня будет ревматизм и я даже ходить не смогу.

— Глупенький ты, — сказала она. — И смешной.

Они зашагали по пляжу, надавливая босыми ступнями на сыпучий, горячий песок. Море выбросило много плавника — странные, искореженные формы, обесцвеченные морем почти добела. Анне понравился кусок плавника, похожий на ультрасовременную скульптуру из тех, что всегда изображают в книгах по искусству.

— Для икебаны, — объяснила она.

Пристроит ее дома к вазе с цветами.

Дошли до болота, где росли мангровые деревья, и повернули назад. Воздушные корни мангровых зарослей, изгибаясь, почти касались песка и переплетались, как прутья клетки.

Хок Лай и Сесилия увлеченно обнимались. При виде Анны и Куан Мэна Хок Лай поспешил убрать руку с толстых ляжек Сесилии. Сесилия быстро отодвинулась.

— Извините, помешали, — не утерпел Куан Мэн.

— Вечно все портите, — засмеялся Хок Лай.